Екатерина Кулаковская - Проклятие Золотого берега Страница 5

– И что же это я так давно не проводил ночь с Сапфирой? Жена она мне, или нет? – подумал маг и, улыбаясь самой лучшей, по его мнению, улыбкой, даже не постучав, ввалился в комнату супруги.

Молодая женщина сидела в кресле, читала солидных размеров книгу и с совершенно отсутствующим выражением лица обернулась на скрип двери.

– Сапфира, дорогая, – медленно протянул маг, еще не придумав, что же он будет говорить дальше.

Его жена, сразу поняв, что он сильно пьян, настороженно встала с места.

– Послушай, Сапфира, я ведь люблю тебя, – еле ворочая языком, продолжал чародей. – Почему ты избегаешь меня, я тебе муж или не муж…

– Когда ты в таком состоянии, ты мне не муж, – неожиданно для Аметисто сурово отчеканила воительница.

Глаза у мага от удивления сделались квадратными. Казалось, еще секунда и молния сорвется с его дрожащих пальцев.

– Сейчас же успокойся, – холодно прошипела воительница. – Даже я знаю, что в пьяном виде магические штучки не получаются. А без магии я сильнее тебя, так что закрой дверь с другой стороны и ступай, проспись!

В этот момент магу показалось, что за нежными чертами его супруги проступают совсем другие черты, как будто бы на него смотрит сама госпожа Сердолика, и ее взгляд не сулит ничего хорошего. В ужасе Аметисто вылетел за дверь.

После этой, незначительной на первый взгляд, размолвки между молодыми супругами окончательно установились корректные, но совсем не естественные отношения. Они встречались большей частью утром за завтраком, Сапфира была весела, приветлива и никогда не спрашивала, почему маг опять не приходил к ней с вечера как примерный супруг. А у него не хватало смелости что-то изменить. Ему казалось, что жена презирает его за неустроенное положение, именно поэтому так холодна, и даже, кажется, разлюбила.

Однажды маг вернулся не так поздно, как обычно, хотя в доме все уже угомонились. Он потихоньку прошел по коридору к комнате жены, полагая, что, наконец, надо бы зайти, но, услышав тихий перебор струн, остановился возле двери. А в это время Сапфира запела песню:

Ты помнишь, вставали мы рано с утра,Искали фиалки в лесу,Сидели под вечер вдвоем у костра,И падали звезды в росу.Свои сладкозвучные трели в кустахВсю ночь выводил соловей,Весенняя радость светилась в глазахДвух верных счастливых друзей.

Ты помнишь, нес ветер на крыльях с полейНам запахи трав и цветов,С тобой мы удили в пруду карасей:Хорош и велик был улов.Низали на нитки для сушки грибыИ верили свято в одно:Что в мире добрей и прекрасней судьбыЕще никому не дано.

Хоть время, как конь быстроногий бежит:Попробуй его догони,Волшебница-память в душе воскреситВсе самые лучшие дни.Когда переполнено сердце тоской,Сгущаются тучи вокруг,«Ты помнишь, – тебе говорю я порой,– Какими мы были, мой друг?»

Самые обычные слова показались чародею наполненными такой грустью, и таким неуместным привиделось ему его вечернее посещение, что рука сама собой сползла с круглой медной ручки, которая уже успела стать теплой. Аметисто тихонько пошел к лестнице на первый этаж, чтобы отправиться на ночлег в комнату, успевшую стать его кабинетом. Когда он спускался с последних ступенек, дверь небольшой комнатки под лестницей отворилась, и послышался нежный голосок:

– Молодой господин, чему Вы так печалитесь?

– А, это ты, Ульва. Я не печалюсь, я просто устал.

– Не грустите, господин мой, зайдите лучше ко мне. Вчера мне прислали из деревни замечательную вишневую наливку.

Маг, не гнушавшийся выпить стаканчик-другой и побеседовать со слугами, прошел в тесную, но уютную каморку. В полутьме при свете простой свечи была видна аккуратная кровать с двумя пухлыми подушечками, украшенными самодельными кружевами из суровой нити, которыми славились окрестные деревеньки. На столе устроился глиняный сосуд, очевидно с той самой наливкой, кучка сдобных сухариков и орешков в маленькой глиняной же плошке и несколько простых кружек. Вся каморка дышала теплом, уютом и была похожа на саму девушку, пухленькую, с румянцем во всю щеку и веселыми светлыми кудряшками. Небольшой очаг, в котором жарко горел огонь, довершал ощущение покоя.

– Садитесь, молодой господин, – радостно прощебетала хозяйка комнатушки. – Попробуйте наливки. Нынче был замечательный урожай вишен. А сухарики я сама сушила.

Ее нежные пухлые ручки так и мелькали, наливая ароматное домашнее вино, придвигая поближе сухарики, вынимая из кулечков на полочке над столом засахаренные фрукты, видно, тоже из деревенских гостинцев. Аметисто, выпив наливки и согревшись, почувствовал себя совершенно размякшим и довольным. Его магические неудачи и невеликие заработки, Сапфира с ее досадной холодностью остались где-то за порогом комнатки. Девушка, которая тоже выпила наливки, тихо погладила своего гостя по руке.

– Скажи, Ульва, а как тебе удается сохранить такие красивые, нежные ручки? – спросил Аметисто.

– А, и ты заметил, мой господин, – проворковала счастливая служанка и добавила, лукаво улыбнувшись: – Не только у магов есть свои секреты.

Теплый воздух от очага, тягучий запах наливки, напоминающий лето, ласки сидящей рядом Ульвы – много ли нужно человеку для счастья, даже если он маг?

Когда девушка уснула под своим разноцветным лоскутным одеялом, Аметисто оделся и, тихонько притворив дверь, отправился к себе. Хмель уже успел выветриться из его головы.

– Зачем? – думал он, подходя к своему кабинету. – Зачем? Ведь у меня никогда не будет с ней ничего иного, чем то, что случается у господина со служанкой.

Однако на следующий же день чародей купил в лавке недорогое ожерелье из цветных камешков. Сняв несколько штук с краев, он заменил их заранее заговоренными бусинками. Ульва была несказанно рада подарку и не знала, что пока женщина носит такое ожерелье, у нее не будет потомства.

В начале месяца таяния снега, который в Уланде был таковым только по названию, потому что снег здесь выпадал редко, Аметисто решился поехать в Стефеншир, полагая, что там он, может быть, найдет себе место в поредевшей магической гильдии. Он совсем не хотел брать с собой Сапфиру, но конечно, не потому, что сомневался в ее способности стойко переносить тяготы пути, а потому, что хотел обдумать и посмотреть все сам. Он не стал рассказывать жене о своих планах, а в тот день, когда конь уже был оседлан, а дорожный мешок собран не без участия нежных ручек Ульвы, просто пришел поутру к только что вставшей супруге и сообщил:

– Сапфира, дорогая, у меня появилась возможность съездить на короткое время в Стефеншир.

– И зачем тебе туда? – спокойно и без всякого любопытства поинтересовалась молодая женщина.

– Ну, может быть, там для меня найдется постоянное место в магической гильдии. Надоело быть магом без должности.

– А почему ты не приглашаешь меня с собой?

– Знаешь, – сказал чародей, – мне одному дорога обойдется дешевле, ведь заработки у меня малы, а брать у отца и брата…

– Что ж, поезжай и да пребудет с тобой благословение Триединства.

Если бы Сапфира заплакала или стала просить взять ее с собой, то может быть, Аметисто и не поехал бы в одиночестве. Но, услышав такое напутствие, он даже не решился на прощанье обнять жену как следует, только учтиво поцеловал ее ручки и вышел. За порогом его ожидало синее небо с пушистыми кучевыми облаками. Веселые переливы солнца искрились в лужах. Из-под копыт летела грязь, разбегались в стороны уличные мальчишки, и маг чувствовал себя таким же мальчишкой, которому впервые доверили самому скакать на лошади. Призрачная радость свободы, теплый ветер за плечом – что еще нужно для начала пути?

Подъезжая к Стефенширу, молодой маг увидел, что городские стены по-прежнему зияют большими провалами, а кое-где и отсутствуют вовсе. Снег лежал вокруг остова города небольшими неровными пятнами, каменную кладку кое-где покрывала изморозь, похожая на застарелую плесень, а над полуживыми башнями звонко кричали галки. Подъехав к главным воротам, путник с изумлением отметил, что они выглядят как новенькие, а в окошке башни виднеется блестящая алебарда стражника.

– Ничего себе, – подумал Аметисто. – В стене столько провалов и мест, где легко можно пройти, а тут такое благолепие. Пожалуй, не надо спешить, а то еще пошлину потребуют.

И действительно, вскоре к воротам подъехало несколько тяжело нагруженных телег, и магу представилась возможность увидеть всю процедуру. Пока стражники разбирались с одним возницей, маг успел расспросить второго и узнать, что проезд через ворота и в самом деле недешев.

– Зачем, Вам, молодой господин, эти ворота, – сказал горожанин, ждавший своей очереди. – Они нужны здесь только тяжелым телегам, которые не пройдут в проломы. Кроме того, проезд через ворота включает и первую пошлину за право торговли. Если ее платить в городе, это обойдется дороже. Ехали бы Вы в обход, там для Вас много лазеек.