Леонид Ерёмин - Тун. Рождение шамана Страница 5

Дока улегся поудобнее и, устремив свой взор на блестевшие вдалеке воды широкой реки, подпер рукою голову. От этого движения из внутреннего кармана куртки выпал, коротко звякнув о камень, какой-то предмет. Брелок! Дока совершенно забыл о нем! Металлический кругляш лежал, красиво отливая золотом на фоне зеленоватых лишайников, покрывающих кое-где поверхность камня. Мельком глянув на железную стрелку и установив, что это никакая ни стрелка, а скорее миниатюрная лопаточка, Дока осторожно взял кругляш в руки и, поймав луч света, стал внимательно рассматривать тонкие линии, покрывавшие его поверхность. Одна сторона была оформлена просто: вдоль кромки проведена линия, замкнутая в окружность, внутри, рассекая круг на четыре равные части, нарисован крест. Другая – была буквально переполнена различными фигурами: деревья, кони, взявшиеся за руки человечки. Две спирали, венчавшие композицию, показались Доке смутно знакомыми, где-то он их видел, причем, совсем недавно. Да вот же! Не только видел, но и локтем придавил! На поверхности камня, прямо под ним, были точно такие же спирали. Размером они, конечно же, были больше, но в остальном, вплоть до количества витков и неровностей линий, совпадение было полным. Как будто кто-то на металлической поверхности создал точную проекцию древних изображений.

Движимый лишь чувством любопытства, Дока поместил кругляш на спираль – ничего не произошло. При этом, он был уверен: что-то обязательно должно было случиться. Дока отчетливо помнил слова старика-шамана о «светящемся камне», опять же, о необходимости кого-то «оживить»: «…отдай светящемуся камню одну силу – возьми другую…», – говорил тот. Что же это за «одна – другая» сила, гадал Дока. И тут его осенило! Если он сейчас сидит на «светящемся» камне (а тот во время сна, видения, действительно, светился как солнце), то та «сила», которую он должен отдать безжизненному камню, – сила жизни. Самое простое воплощение силы нашей жизни – кровь. Дока решительно рванул кусочек кожи на не до конца зажившей ране на руке, бывшей еще недавно страшной багрово-черной опухолью. На камень закапала кровь. Кровь капала на спирали, круги и мгновенно впитывалась, не оставляя на плите никаких следов. Волнуясь, Дока приложил еще раз кругляш к омытой его кровью спирали – ничего не произошло! «Что-то я себе нафантазировал», – успел подумать он, когда плита неожиданно качнулась, задрожала, вздулась и опала, как будто вздохнув. Дока, чтобы не слететь с нее, рухнул на колени, вцепившись в неровные края.

Когда дрожь камня прекратилась, он обнаружил, что держит в руках невесть откуда взявшуюся полуметровую колотушку, на рукояти которой болталось колечко со знакомым золотистым кругляшом. «Это что, стрелка?» – изумился удивительному превращению Дока, заметив, что пока размышлял над спиралями, кровь продолжала струиться по руке, железной лопаточке и капала на вполне реалистичные изображения кинжалов, один из которых светился мягким красноватым светом. Рукоять колотушки резко дернулась, рванулась из рук, лишь с большим трудом Доке удалось ее удержать. От кинжала отделилась струйка пара, несколько раз свернулась колечком и, уверенно подлетев к верхней части колотушки, к лопаточке, втянулась в нее, после чего свет внутри изображения медленно потух, превратив его вновь в мертвый камень. Колотушка издала прерывистый вздох, мелко затряслась, и Дока отчетливо увидел проступающую сквозь контуры лопатки фигуру маленького человечка в меховой шубке и в остроконечной шапке, он держал этого человечка, ухватив за щиколотки. Тот смиренно сложил ручки на животе и ласково улыбался. Только явное добродушие малютки удержало Доку от желания заорать, откинув это нечто от себя подальше.

– Ты кто? – прошептал Дока.

– Очан мое имя, я твой помощник, хозяин, – неожиданно басовито ответил человечек.

– И в чем ты мне будешь помогать? – задал еще один «умный» вопрос Дока.

– Во всём! – ответил малыш. – Но мне будет гораздо легче это делать, если ты разбудишь моего старшего брата, Тубена7, – он скосил глаза на висящий в ногах кругляш.

Дока уже сообразил, как правильно «оживить» помощника. Не колеблясь, он снял с кольца металлический кружок, положил его на спираль и капал на него кровь до тех пор, пока она не потекла на рисунки. Дока был готов к тому, что камень будет дрожать, но на этот раз тряхнуло гораздо сильнее. Он обязательно слетел бы с плиты на землю, если бы не маленькие, но на удивление сильные пальчики Очана, которые удержали его за штанину на месте. Когда камень успокоился, Дока с каким-то необъяснимым ликованием увидел большой бубен и просвечивающую сквозь его тонкую кожу ярко-золотую спираль на камне. Как проходило перемещение «души», он не увидел, лишь догадался об этом по тому, как поблекла спираль, и ходуном заходил, зарокотал бубен. Поднялась легкая золотистая дымка, и вот уже сквозь нее проглядывает силуэт костлявого, но широкого человечка. Выглядел он крупнее своего брата, ни улыбки, ни других проявлений эмоций, только внимательное ожидание.

– Здравствуйте, Тубен! – поздоровался Дока. Тот в ответ лишь на мгновение смежил веки.

– Мне нужна помощь, точнее, мне нужно знать, что происходит со мной и как вернуться домой.

– Есть место, где такие как ты могут получить ответы на правильно заданные вопросы, – голос Тубена был высокий, но с какими-то рокочущими тонами в конце слов.

– Как туда попасть? – спросил Дока.

– Мы не знаем, ты знаешь, – ответил Тубен, взглядом указав куда-то вниз. Дока глянул и даже рот приоткрыл от изумления: рука почти зажила, но в тех местах, где брызнула его кровь на лишайники, они выросли почти на десяток сантиметров, образовав бледно-зеленую «подушку».

– Ты знаешь, что делать дальше, – повторил Тубен, показав взглядом на запястье с изображением солнца, – но прежде сними свою куртку, мы примем форму, которая не будет мешать тебе при переходе.

Дока стащил с себя то, что еще вчера было его курткой, теперь же представляло собою бахрому, дыры и кровавые разводы на сохранившихся участках ткани. Тубен подпрыгнул, мягко перевернулся в воздухе и, уменьшившись до металлического кругляша, поместился между нагрудными карманами, наглухо запечатав молнию, теперь куртку можно было одеть только через голову. Очан повторил движение старшего брата, но предпочел разместиться на спине, вновь став маленькой лопаточкой, висящей на откуда-то взявшемся кожаном шнурке.

Дока накинул на себя куртку и присел рядом с зеленоватым шаром лишайника. Он, действительно, был сообразительным парнем. Осторожно подняв левую руку, Дока надавил в центр куста, рука легко прошла сквозь лишайник и оказалась гораздо ниже уровня камня. Как и тогда в юрте, он ощутил какую-то тянущую силу, которая неумолимо повлекла его внутрь. Дока вдохнул воздуха в грудь, закрыл глаза и нырнул в зеленую, пахнущую прелой влагой пустоту. И на этот раз что-то одновременно дернуло его за все конечности, но сейчас удалось ощутить чувство полета. Пять-шесть секунд, и он с силой ударился о желто-серую каменную поверхность. Пробиваться сквозь камень, к счастью, не потребовалось, Дока увидел прямо перед собою две круглые, похожие на окошки дыры и, недолго думая, прыгнул в одну из них.

Глава 4

Знающий человек не нагружен

знаниями.

Тот, кто нагружен знаниями,

– не знающий человек.

Приземлился он в глубине большой пещеры. В центре ее ярко горел костер, вокруг которого сидело с десяток людей. Над головой у Доки тускло светились те самые окошки, оказавшиеся отверстиями в потолке пещеры, через которые в темные небеса лениво уплывал дым костра. На его неожиданное появление в спальной части пещеры, а на это указывали разбросанные повсеместно шкуры, никто не то чтобы не отреагировал, а даже не вздрогнул и головы не повернул. Отсутствие внимания со стороны хозяев Доку вполне устраивало – нужно было отдышаться и осмотреться.

После беглого знакомства с обстановкой он понял, что прямиком угодил на вечерние посиделки. Две женщины натирали золой внутреннюю часть свежих шкур, еще одна, нимало не смущаясь окружающих, кормила младенца грудью. Четверо мужчин, похожих друг на друга как братья (а может, так оно и было), помогали пятому распускать тушу какого-то крупного животного на тонкие лоскуты, которые тут же развешивали на длинных жердях над костром. Еще один обитатель пещеры, старик, сидел у костра и, время от времени подбрасывая в него хворост, лакомился нанизанными на прутик кусками мяса, которые тут же, на костре, и готовил. Странно, но аромата жареного мяса Дока не почувствовал.

Старик доел кусок, придирчиво осмотрел обглоданную косточку и кинул ее в костер. Тут же плотной волной на Доку накатили запахи мяса, дыма костра, душистых трав. Он чуть не захлебнулся слюной. Старик ладонью вытер жирные губы, встал и не торопясь отправился прямиком к нему. Только когда он подошел вплотную, Дока увидел, что тот был слепым. Оба глаза были закрыты бельмами. Один из мужчин что-то крикнул старику. Речь сплошь состояла из сочетания цоканья и рычания. Тот лишь досадливо отмахнулся. Он стоял в нескольких метрах от Доки и поводил лицом то в одну, то в другую сторону, напоминая принюхивающуюся собаку. Наконец, удовлетворенно кивнув, он подошел вплотную и спросил: