Анатолий Орлов - Неужели я умру? Страница 6

Мой случай с возвращением на десять жизненных отрезков назад разбил все мои представления о мироздании. Я осознал, что стоит прекратить выдумывать миллионы бессмысленных предположений и попытаться написать с чистого листа новый захватывающий сценарий. Рискнуть и превратить его в шедевр, который послужит примером для многих искателей счастья.

Я сидел в своей комнате, поглощённый мыслями о предстоящем разговоре с отцом. Обдумывал каждую деталь, каждую щепотку появлявшихся противоречий. Меня вновь ждал разговор, который когда-то определил мою прошлую жизнь. Как бы было в случае иного решения, я не мог даже предположить. Другое противоположное направление, которое ничего не гарантировало. Неизведанные годы, набор новых проверок на прочность и терпение. И тут из глубин души появилось до боли знакомое чувство. Рад тебя снова видеть, Сомнение! В прошлый раз ты растоптало в пух и прах мою жизнь, похоронив все мои стремления, мечты, надежды. Ты вновь просишь впустить тебя, раздираешь меня изнутри, ищешь оправдания слабостям. Лишь действие отделяет меня от твоих оков, которые ты при первом удачном случае набросишь. Поработишь моё намерение идти вперед, бросишь яд в колодец жизненной силы, отправишь в изгнание внутренний голос. Как же много людей доверилось тебе… Ты помогло создать стены, отгородившие несчастных от радости. Научило их оправдывать свои слабости. Пригнало стадо блудниц: Зависть, Корысть, Лицемерие, Неуверенность, Алчность, Безделье, Враждебность – целую армию разрушения. Добро пожаловать на шабаш! Но я тебе вот что скажу. Каждый раз, когда предают, используют, лгут, человек укрепляет иммунитет под названием сила воли. Мы открываем дорогу к мудрости. Я готов еще раз встретиться с глазу на глаз, Сомнение, и сразиться за второй шанс…

Моего отца звали Эстиго. Можно жить с человеком долгие годы и ничего о нем не знать – наверное, это тот самый случай. Призрачные воспоминания из детства перенесли меня в то время, когда всё казалось окружённым семейной гармонией. Я вспомнил, как папа водил меня в кукольный театр, а после представления покупал огромное облако сахарный ваты. Затем сажал меня, самого счастливого ребёнка на свете, к себе на плечи, откуда был виден весь мир. Вспомнил, как он учил меня держать равновесие на велосипеде, призывая подняться после падения. Я обожал, когда папа рассказывал мне одну и ту же историю перед сном о том, что мы не одиноки во вселенной и что далеко-далеко живёт такой же, как я, человек, только возможно другого цвета и с большим количеством пальцев. В моей памяти запечатлелся и тот день, когда в драке мне разбили нос, и я, поверженный, приполз домой, полный отчаяния и позора. Отец тогда давал мне уроки самообороны и говорил, что я должен уметь постоять за себя и защитить слабых.

А ещё мы любили выбираться за город к озеру. Папа готовил своё фирменное жаркое, запах которого сводил с ума. Мама не давала покоя фотоаппарату, пытаясь запечатлеть каждую секунду нашего совместного отдыха. Потом, набив животы долгожданным блюдом, мы обнимали друг друга, становясь одним целым, неделимым, и вдумчиво всматривались в свободно бегущие облака. Порой мне кажется, что эти воспоминания принадлежат другому человеку и они ошибочно попали в мою голову. Я многократно смотрел те самые снимки и видел, как на них застыли совершенно другие люди. Мы не жили в роскоши, но были полны счастья. Радовались мелочам. Поддерживали друг друга в минуты горести и радости. А потом что-то изменилось…

Эстиго вкалывал на двух работах. Он в течение трёх лет получал отказ на вакансию юриста в одной из ведущих компаний в Хегри, но настойчиво продолжал атаковать своим резюме неприступную крепость. Затем он отчаялся и сказал, что у него больше нет сил. Мама упрямо взывала его к настойчивости. В один прекрасный день, сам того не ожидая, папа получил долгожданное письмо с приглашением на собеседование. Ему не было равных, и все кандидаты были бессильны перед Эстиго.

Сбылась мечта отца, и мы закатили самый громкий праздник за историю нашей семьи. Мы переехали в новый дом, меня перевели в частную школу, и жизнь постепенно начала налаживаться. Но ценой такой жизни стала тускнеющая, а затем исчезающая гармония. Я практически не видел отца: он возвращался поздно и рано утром уже был на пути к работе. Наши совместные встречи прекратились. Мы стали мало разговаривать. Выходные посвящались дивану и телевизионному идиотизму. Эстиго был вымотан напряжённой неделей, и на все мои призывы отправиться куда-нибудь всей семьёй отвечал категоричным отказом.

Однажды ночью меня разбудила ссора. Отец кричал, что он делает всё один, а мама занимается пустой болтовней. В его голосе было столько ненависти, что это спровоцировало несмолкаемый поток маминых слез. Затем частота ссор увеличилась. В конце концов, это превратилось в ежедневный ритуал. Мне тогда удалось слепить примерную картину происходящего на долгожданной работе. Как выяснилось, его начальник был редкостный мерзавец, который жил по следующему принципу: если всё плохо – виноват мой папа. Ну, а если хорошо, то Эстиго остаётся в стороне. Звали этого господина мистер Руст. Отец тратил всё свободное время на реализацию своих идей, которые впоследствии были украдены лживым и корыстным руководителем. Один раз, будучи в пьяном состоянии, мистер Руст позвонил в поздний час папе, приказав забрать его с друзьями из ресторана. Эстиго, набравшись смелости, ответил отказом. На что получил следующий ультиматум: «Если ты не появишься через пятнадцать минут, ублюдок, ты сильно пожалеешь». Папа проявил гордость, вежливо подтвердил отказ и положил трубку. Утром отца уволили…

Прогремел стук, рассеяв призрачные воспоминания. Я закрыл глаза, сделал храбрый глоток кислорода и уверенно двинулся навстречу судьбоносному разговору. Передо мной стоял папа, переполненный серьёзностью. Его глазами правили властность и нерушимость. Он начал беседу твёрдым, аристократичным, полным надменности голосом:

– Шаду, ты уже взрослый парень, и тебе пора начать познавать суровость реальной жизни. Наш с тобой план сработал идеально. Твоё резюме вызвало неподдельный интерес, и я договорился о твоей встрече с представителями юридической компании.

– У меня есть выбор?

– Решение принято, я уже согласовал детали с людьми, важными людьми, сынок. Твоя задача – показать себя с лучшей стороны.

– Ты хотел бы видеть меня счастливым, пап?

– Безусловно, Шаду! Я всё для этого делал, долгие годы выстраивал тебе дорогу в эту компанию. Ты получишь возможности роста, стабильный заработок, не будешь испытывать нужды, как когда-то испытывал я.

– Помнишь те дни, когда мы проводили время всей семьёй?

– Да, сынок, конечно помню… Какое это имеет отношение к нашему разговору?

– Я просто знаю, что меня ждёт…

– И что же?

– Пустота…

Я почувствовал, как голос отца наполнился досадой, стал резче и острее:

– Что за вздор? Ты не знаешь, о чём говоришь! Ты когда-нибудь думал о том, что твоя семья будет есть завтра? Как найти деньги на учёбу сына?

– Я благодарен тебе за многое, пап. Ты дал мне всё необходимое. Но ты не можешь вечно опекать и принимать решения за меня…

– Ты просто боишься преодолевать жизнь! И убегаешь от действительности.

– Ты называешь это жизнью? – в этот момент белая пелена закрыла мои глаза и сквозь ненависть я закричал. – Я был мёртв, хотя казался живым, отец! А мёртвым не страшна смерть, они одиноко ждут своего конца, исполненные сожаления, пытаясь ухватиться за нищие, крохотные счастливые воспоминания. Я не познал пылкой любви, не рискнул ради мечты – спрятался в своей тёмной пещере, пустив всё на самотёк. Я был трус! Я оставлял мир трусом. Слепой, инертный кусок дерьма, прибывавший в отчаянии…

На лице Эстиго был отражён шок, и он смотрел на меня как на сумасшедшего пациента.

– Шаду, наверное, я поторопился с разговором. Ты ведь даже не знаешь, чего хочешь. Я понимаю твои страхи…

– Страха нет! Только решимость! – я протянул письмо дедушки. – Я пойду своей дорогой…

Эстиго развернул записку, пробежался глазами по посланию. Затем недовольно скомкал прочитанное и швырнул на пол.

– Он не ты… – тихим голосом сказал отец. – Бродо всегда оказывал на тебя дурное влияние. Делай, что считаешь нужным, только на меня не рассчитывай.

Окончен бой. Отец и сын разошлись в разные стороны. Победа без боли – редкое явление. Как бы я хотел, чтобы ты услышал меня, пап! Надеюсь, со временем мы простим друг друга…

Я сидел в комнате, обдумывая состоявшийся разговор, как вдруг тихий, застенчивый голос попросил разрешения войти. Я одобрительно ответил и увидел, как в комнате появилась фигура, застенчивая, полная опасений и переживаний. Глаза, наполненные унынием, пронизывали меня. Мама. Её лицо демонстрировало вековую усталость. Хрупкость, присущая её натуре, олицетворяла беззащитность. Маму звали Найта. Она всегда была фигурой утончённой, обаятельной, полной заботы и ласки, любви и добра. Её звонкий смех напоминал мне что-то весеннее, красочное. В больших голубых глазах можно было увидеть бесконечную радость. Лучезарная, радушная, отзывчивая, смелая…