Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана Страница 6

– Археология, – поправил немного успокоившийся Роберт, судорожно шаря в кармане свободной рукой. – Увы, понятия не имею. Они собирались раз в неделю, и никогда при мне не вели бесед. Я лишь приносил им чай и уходил. А потом проветривал аудиторию, стирал с доски, расставлял стулья…

– А что было на доске?

– Формулы, – Хиллман достал, наконец, из кармана огромный клетчатый платок и трубно высморкался. – Целые ряды формул, на мой взгляд, совершенно бессмысленных.

– Что ж, значит, они вели какие-то исследования, – подвел итог Маккензи, едва заметно отодвигаясь от собеседника. – Такое часто бывает в наше время. Сложные задачи требуют применения всего комплекса знаний, которыми в настоящий момент…

– Первым умер Флетчер, – медленно произнес Роберт, не отводя взгляда от серой стены аббатства. – Сердечный приступ. Его нашли дома.

– Да, я помню что-то такое, – признался Томас, – это было примерно год назад…

– Следующим был Джонсон, – продолжил Хиллман, не обращая внимания на слова собеседника. – Упал в реку с моста, когда возвращался домой. Через месяц у Фергюссона внезапно открылась язва, и он истек кровью. Говорят, она хлестала у него изо рта фонтаном.

– Подождите, – пробормотал Томас, невольно отодвигаясь еще дальше, – разве Фергюссон не уехал в Бри полгода назад?

– О, да, – с затаенным злорадством произнес Роберт. – Но это ему не помогло. Как и Хоггарту, переведенному в Университет Даркмура. Он, говорят, повесился у себя в кабинете, когда его диссертация о ископаемых членистоногих была отвергнута ученым советом.

– Так это был Хоггарт? – воскликнул Маккензи, – я слышал об этом случае, но не знал, что это был наш Хоггарт!

– Булман умер два месяца назад, – прошептал Хиллман, опуская взгляд к грязным ботинкам. – Болезнь. Он два месяца не вставал с кровати из-за скачков давления. В конце концов, инсульт его убил.

– Это я прекрасно помню, – задумчиво отозвался Маккензи. – Я, правда, не пошел на похороны, потому что плохо знал Булмана, но помню, как в Колледже была траурная церемония.

– Теперь Макгрегор! – зло бросил Хиллман, вновь хватая молодого ученого за рукав. – Они все мертвы, все! Знаете, что это означает?

– Понятия не имею, – пробормотал Томас, пытаясь осторожно высвободить рукав из хватки спятившего ассистента Кафедры Геометрии.

– Я – следующий, – прошептал Хиллман. – Следующий!

– Ну, ну, Роберт, – ласковым голосом произнес Томас, – послушайте, не принимайте это близко к сердцу. Люди умирают, это так. А наши почтенные профессора были уже в том возрасте, когда здоровье…

– Это проклятье! – воскликнул Хиллман и, остановившись, рывком повернул Томаса к себе.

Роберт был ниже молодого ученого, и ему приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в глаза Маккензи. Да, ниже, хрупкого сложения, и легче фунтов на двадцать. Но сейчас, глядя сверху вниз в широко распахнутые глаза Хиллмана, Томас вдруг понял, что не справиться с безумцем, если тот решит наброситься на него.

– Эти формулы, – забормотал Хиллман, сверкая глазами. – Они были необычными, о да. В них были такие знаки, что не встречаются в наших науках. Алхимия! Магия! Заклинания! Они вторглись в те области знания, что запретны смертным! Видит бог, это проклятье! Расплата за грехи! И я тоже запачкан, хотя всего лишь был рядом, когда они творили свои мерзости! Не остановил их! Думал лишь о месте ассистента кафедры, обещанное мне Булманом! Я грешен, тоже грешен, как и они, моя жадность, моя проклятая жадность…

– Тише, тише, – произнес Томас, – не надо кричать, нас могут услышать.

Хиллман захлопнул рот и с подозрением оглянулся по сторонам. На дороге было пусто – остальные участники процессии успели выйти с кладбища на улицу Клампхилл, а пожилая пара, что медленно двигалась мимо гробниц, была еще слишком далеко.

– Вы правы, – прошептал Роберт, оборачиваясь к собеседнику. – Не надо кричать. Макгрегор, наверное, тоже не кричал, когда его убивали.

– Макгрегор скончался от сердечного приступа, – осторожно произнес Томас. – В его возрасте это бывает…

– Приступ! – Хиллман зло хмыкнул. – Конечно. Спросите вон у них, какой это приступ!

Его дрожащая рука описала широкую дугу, едва не задев нос Маккензи, и ткнула в сторону пожилой пары.

– Почему у них? – удивился Томас, не поспевая за причудами помраченного рассудка собеседника.

– Это управляющий Макгрегора и его кухарка, – бросил Роберт. – Он вам скажет да. Мне сказал! Сказал! И вам скажет, если доживет!

– Что скажет? – опешил Маккензи, шокированный внезапной вспышкой ярости. – Роберт, о чем вы?

– Никакой это не приступ! – зашептал Хиллман, опуская зонт и яростно с ним сражаясь. – Не приступ. И больше нельзя ждать, надо действовать!

– Подождите, – пробормотал Томас, – Роберт, не надо торопиться, не надо поспешных выводов…

– Надо, – отрезал Хиллман, закрывая зонт. – Я и так слишком долго ждал. Надо бежать. Бежать!

– Роберт…

– Да отцепитесь вы от меня, в самом деле! – воскликнул Хиллман. – Что вы пристали ко мне? Я вас не знаю!

Онемевший Маккензи с изумлением взглянул на своего собеседника, но тот, уже бросился прочь от молодого ученого. На ходу Хиллман остервенело тыкал в мокрую землю зонтом, словно простой тростью, торопясь поскорее выбраться из грязного месива кладбищенской дорожки. Двигался он так быстро, что когда Томас пришел в себя от изумления, Роберт был уже в нескольких шагах от ворот аббатства.

Маккензи медленно выдохнул, провожая сочувственным взглядом хрупкую фигуру ассистента Кафедры Геометрии. Бедняга совсем ума лишился, не удивительно, что его избегают. Пожалуй, придется и в Университете держаться подальше от этого сумасшедшего. Впрочем, может быть, ему еще помогут. Современная медицина творит чудеса. Кстати, если для стимуляции работы мозга использовать электрический разряд от синего кварца, то возможно это откроет новые возможности для использования…

Томас мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Сейчас неподходящее время для научных изысканий. Совсем неподходящее. Придерживая цилиндр, Маккензи развернулся к пожилой паре, что почти нагнала его. Старик с белоснежными бакенбардами так и шел с непокрытой головой, глядя прямо перед собой, не замечая дождя. Пожилая женщина, сопровождавшая его, похоже, слабела с каждым шагом. Она уже почти висела на руке своего спутника, что и сам с трудом держался на ногах. На Маккензи, в одиночестве, стоявшем на дорожке, эта пара не обращала никакого внимания, и Томас терпеливо ждал, пока они не подойдут ближе.

– Томас Маккензи, – представился он, едва старикан поравнялся с ним. – Мои соболезнования.

Старик остановился, медленно, всем телом, как орудийная башня, повернулся к собеседнику.

– Роджер Батлер, управляющий дома Макгрегоров, – медленно изрек он, изучив подслеповатыми старческими глазами лицо собеседника. – Благодарим вас, сэр. Профессор Макгрегор всегда очень хорошо отзывался о вас, сэр Томас.

– О, приятно слышать, – с искренним удивлением отозвался Маккензи, – не думал, что профессор запомнил одного из сотен студентов.

– Сэр Себастьян помнил всех, – с печалью произнес старик. – Университет был его семьей. Профессор не раз говорил, что вы поразили его своим нетрадиционным подходом к его лекциям и что у вас, простите сэр, незашоренный взгляд на вещи.

– Приятно слышать, – сказал Томас, бросая взгляд на пожилую женщину, что жалась к боку Батлера, прижимая к губам мокрый от дождя носовой платок.

– Миссис Роше, – произнес управляющий, заметив взгляд собеседника. – Экономка и кухарка профессора. Мы – все, что осталось от обитателей славного дома Магрегоров.

Миссис Роше вскинула взгляд на молодого ученого и беспомощно пожала плечами, словно извинясь за свою слабость. Томас заколебался – всего лишь на миг, не более того. Экономка и кухарка… Ну и к черту эти замшелые условности, на дворе новый век!

– Миссис Роше, – твердо произнес Маккензи, чуть нагибаясь вперед, – позвольте предложить вам руку.

– О, сэр, не стоит… – отозвался Батлер, – мы еще вполне…

– На улице дождь, – произнес Маккензи, – вы устали, позвольте, я провожу вас к улице и поймаю для вас кэб. Обратный путь к дому Макгрегоров довольно долог.

Батлер замялся, черты его лица огрубели, приобретя выражение крайнего упрямства, но в тот же миг миссис Роше протянула руку и с явным облегчением взяла молодого ученого под локоть.

– Благодарю вас, сэр Томас, – выдохнула она, глядя на него снизу вверх.

– Не стоит благодарностей, мэм, – беспечно отозвался Томас, перекладывая зонт в левую руку, так, чтобы он прикрывал от дождя его спутницу. – Я всего лишь ученик профессора, а не пэр Совета Лордов.

Батлер, потерянно стоявший рядом, медленно расправил плечи, вернув себе почти военную выправку, и почтительно наклонил голову, отдавая должное благородному порыву молодого ученого.