Владимир Буров - Марс Страница 6

В тумане, поднимавшемся с моря топали огромные быки, с длинными рогами.

– Меченосцы уже были, – сказал я с иронией, – и появились, кажется те, кого можно назвать Копьеносцами.

– Копьями Потрясающими.

– Здесь изучают Шекспира? – задал я наводящий вопрос.

– Не знаю, как тебе и ответить, друг, но если иметь в виду Шекспира, то, конечно, его здесь не изучают. И знаешь почему?

– Теперь знаю. Вы посылаете Шекспиров на Землю. Думаю, что это просто местная похвальба. Единственное, что мне понятно:

– С такими быками нам не справиться.

– Даже с одним? – задала вопрос дама.

– Ты думаешь, они одного оставили на корабле?

– Есть такая надежда.

– И он нам нужен? Зачем? Есть его?

– Покажет дорогу между Сциллой и Харибдой.

– Ну! начинается. Никак не думал, что вы бывшая жена Эйдельмана.

– Не жена – дочь.

– Значит, – сделал я логичный вывод, – здесь идет такая же непрерывная борьба за права человека, как на Земле?

– Почему человека? – спросила Эбби.

– Неужели животных?! – ужаснулся я.

– Естественно.

– Марс считается планетой, ушедшей настолько далеко вперед, что здесь могли остаться только сверхлюди. Остальные окончательно вымерли.

– Я никогда не любила любительскую историю. Тем более, с датами.

– Дело темное. Но идти на катер придется.

– Зачем? Можно и не ходить. Мне и так нравится быть с тобой.

– Мне с тобой тоже. Но дело в том, что я послан сюда не просто так, наслаждаться жизнью, а ловить банду из Амура.

– Кто это такие?

– А я знаю? Тут не знаешь, что к чему пристроить. Если следовать Гомеру, то этих быков есть надо, ну нельзя, а надо, а получается, что скорее они нас съедят, чем мы их. Если ориентироваться на Хемингуэя, то мы всё-таки ловим банду террористов. Но какие из коз и быков террористы, не понимаю?

После того, как освещение упало, и убрали Луну, мы пробрались на корабль, и застали там одного быка.

– Я так и знала, – сказала Эбби. – Хитрые твари.

Но меня удивило больше всего другое:

– Одна из этих, так сказать, тварей лежала у самого штурвала и курила сигару, а на волосатом пузе стоял широкий хрустальный стакан со льдом и трубочкой.

Невероятно.

– Я еще понимаю, что быки могут иметь мозги человека, но внутренности-то, желудок и что у них еще там, приспособлены, наверное, для перетирания трав и других деревьев, как ты думаешь, Эб?

– Ты два бэ поставил?

– Ну, щас подумаю.

– Не обманывай меня, пожалуйста, ты меня унизил, как последнюю проститутку.

– Сейчас о другом речь.

– Как ты не понимаешь? Ты унизил меня до такой степени, что я теперь даже не соображаю, что хорошего тебе можно ответить. Только плохое.

– Говори плохое.

– Это беркер.

– Старо. Ибо теперь я понимаю, что здесь все чокнутые. Может его напоить, и угнать катер?

– Чем? У нас есть запасы виски молт?

– Я имею в виду, как-то развеселить его.

– С тобой всё ясно. Хочешь меня продать ради своей нелепой идеи Завоевания Марса.

Мы уставились на блаженствующего часового. Нам бы так-то. А с другой стороны, он без телки.

– А если это приманка? – прошептала дама мне на ухо.

– В чем да, и в чем – нет?

– Нас схватят во время банкета, и в трюм.

– А потом?

– Потом, естественно, продут в рабство.

– Да-а.

– Что?

– Ничего нового. Неужели и здесь есть рабство? Я не верю.

– Послушай, ты, эй, бычара, – сказала Эбаут, как я мысленно ее уже называл, и встала.

Бык испугался. Предвидения никакого.

– Вы, чё здесь делаете, козлы?! – спросил он и снял стакан с пуза, чтобы в случае чего быстро встать. – Я здесь поставлен охранять, вы нагло претесь на мой корабль. Выбросить в воду, что ли, вас?

– Что ли вас-с! – передразнила его Эби, и тут же добавила: – А ну встать, сволочь! Когда разговариваешь с подпоручиком.

И это подействовало. Бык подумал, что мы вооружены, если так орём. Хотя какое понятие о вооружении он имел – было не ясно. У нас, конечно, тоже были рога, но намного меньше, чем у него. Это все равно, как фильме Из Парижа с Любовью, Джон Траволта хотел стрелять из магнума, кажется, но всё равно из пистолета, а водитель Ауди предложил ему гранатомет с заднего сиденья, когда они охотились на шахидов.

Впрочем, как мне только что сообщили это пистолет швейцарского производства:

– Миссис Джонс.

– Иди к мамочке, бычок, – поманила Эбби его пальцем.

– Да иди ты, знаешь куда? – отмахнулся он, и кстати сделал небольшой глоток из граненого хрустального стакана.

– Что?! – возмутилась дама, и хотела уже затопать копытами, но бык предложил постелить шкуры, и:

– Садитесь, пожалуйста. – Как говорится:

– На палубе лежали звери и шкуры, пели песни, пили мёды, и тут, протрубили на берегу трубадуры, говорят, что уходим в поход.

– Отчаливай, – сказала она. – А было уже налито.

– Давайте сначала выпьем за знакомство, – сказал он.

– Ну, и? – смог, наконец, и я вставить слово.

– Что И? Ах, и! Дак, Марс.

– Кто?

– Что?

– Я не поняла, сам Марс, или однофамилец?

– Я тоже в шоке, – сказал я, и выпил кстати. – Оно и понятно, – сказал я, – кому еще и быть быком, как не Марсу.

– Остальные бычатки – это тоже наши Марсиатки? – спросила Эби, как будто сама была не отсюда, а, по крайней мере, с Земли.

Тут я подумал, что та банда из Амура, которую мы ищем – это десант с другой планеты. Бежали сюда, как швецы после Полтавы. Так, так, так, что-то начинает проясняться.

Бык напился, как последняя свинья, и мы поехали. С берега в нас летели копья.

– Во, бычары, в меня чуть не попало одно копье, – сказала Эбби. Она подошла к самому борту, и крикнула:

– Козлы-ы! Абсолютно никакого понятия о стрельбе из луков не имеете! И так далее, в том смысле, что повернулась задом, нагнулась и повиляла жопой.

– Они стреляют рогами, а не из луков, – сделал я ей замечание, но не вовремя. Дама дала мне пощечину.

– За что?

– Никогда не перебивай меня.

– А то что?

– А то будешь принимать окситоцин в одиночку. – Но сама тут же обняла меня и помассировала спину. – Приятно?

– Есс!

– Так вот этого не будет, если ты будешь на стороне прыгающих на берегу быков, а не на моей. Причем:

– Всегда!

– Я просто хотел поточнее провести рекогносцировку.

– Не выдумывай. Тут и так всё ясно.

– Да?

– Да. Не Турецкий Вал, чай, штурмовать собираемся.

– Тем не менее, я удивляюсь, что они нас так легко отпустили, – хотел сказать я, но побоялся опять нарваться на энергичные возражения Эбби. Чё-то не то, – решил я, – дамы так себя ведут, когда любят кого-то другого. Но не меня. В лучшем случае она считает меня Скоттом Фицджеральдом. – И да, – добавил я, – ты не хотела бы, чтобы я звал тебя Зельда Сейр.

– Вот только не надо гадать, знаю ли я, кто такая Зельда Сейр.

– Кто?

– Не скажу. Меня больше всего удивило, что быки могут стрелять копьями из рогов.

– В этом не было бы ничего удивительного, если бы ты тоже умела так делать.

– Я умею, но не копьями же.

– Чем?

– Стрелами, естественно.

– А разница?

– Если ты не видишь разницы между стрелой и копьем, что тогда с тобой разговаривать?

– Это вопрос?

– Нет, пожалуй, что это и ответ тоже.

– Мне кажется, ты меня не любишь.

– А должна?

– Я, конечно, не помню, всех перипетий нашей связи, но думал: да.

– Ладно, ладно, не забывайся.

И тут завыли Сирены. Вместо того, чтобы испугаться, я спел, кстати:

– Тогда и отправился к Соне мой друг с порученьем моим.

– Что? – спросила Эб, предварительно взглянув на привязанного к мачте Марса.

Тут только я понял, что песня была не просто приятным развлечением, но и:

– Предвидением. – И я прыгнул в воду.

– Куда? – послышался сзади хриплый от ужаса голос Эббы.

– Дак, к Сиренам, – ответил я, повернувшись на спину.

– Напрасно, напрасно, – только и услышал я вслед. – Здесь сожрут человека и даже не подавятся.

– Будь счастлива с Марсом!

– Бык козе не товарищ! – ответила она, и добавила прежде, чем скрыться: – А уж любовник тем более.

Я, честно говоря, ужаснулся что наделал. Я не родился в Крыму в санатории ЦК, и плавал редко. Даже своей собаки – Тигрового Дога – боялся в воде. Он все время почему-то старался залезть на меня, как будто мы были на суще, а не в баклуше. Ибо глубина этой баклуши, говорят, сорок метров, бывший карьер.

– А сколько здесь? – ужаснулся я, тем более, что никаких Сирен не было, только море с большими волнами.

Спеть песню:

– Раскинулось море широко, – я не мог. Почему? Зубы так сильно сжались, что разомкнуть их не было никакой возможности.

– Хоть бы волн не было, – сказал я, стуча зубами минут через пятнадцать. И они прекратились. Случайность? Не думаю. Тем более, наконец, включили приличное Солнце. Приятная девушка на катамаране спросила: