Анна Анакина - Остров Пустоты. Фэнтези Страница 6

Дорога к Острову Пустоты

Дорога до океана продлилась почти две недели. Путешественникам на всём пути не встретился ни один живой человек. Каждый день, проезжая мимо сожжённых деревень, Хенкель и девушки вновь и вновь испытывали чувства той страшной ночи, когда легенда обрела реальность.

Всё в округе оказалось уничтоженным. Ведьмы словно умышленно сожгли дома с крестьянами, посевы, скот. Это казалось странным и непонятным. Веками ведьмы похищали младенцев, и этому должно было быть какое-то объяснение. Но в былые времена все мирились с ежегодными налётами и не очень-то задумывались, а почему, вообще, ведьмы прилетают? Где живут? И зачем им девочки-младенцы? Возможно, потому, что всё происходило совершенно иначе. Ведьмы никогда не наносили подобного урона населению. Не оставляли после налёта уничтоженные поля, дома, и огромное число погибших. А после войны людей с призраками эти прилетающие по ночам монстры совсем пропали, и все рассказы о них превратились в легенду. Но теперь ведьмы не просто вернулись, чтобы вновь совершить похищение нескольких детей, казалось, они словно решили уничтожить всех людей. В таком их поведении полностью отсутствовала логика. Зачем уничтожать тех, в ком нуждаешься? А ведьмы нуждались в людях, в новорождённых девочках. Почему? Никто не знал. И от этого случившееся в Иссекерии ещё больше казалось полным безумием.

В воздухе стоял ужасающий смрад. Жаркая, безветренная погода усиливала его. Выехав за пределы Иссекерии, путешественники не встретили патруль, чему очень удивились, а вскоре поняли, что ведьмы и на землях Королевства устроили разорение. Везде их встречали следы пожарищ, словно по материку пронёсся огненный смерч. Но это постаралась не природа, а живые существа. Они устроили войну, мгновенную, не дающую времени не только попытаться дать отпор, но даже понять – что произошло? Смертоносная волна прокатилась по земле, не предупредив и не оставив ответов. Почему? За что? И не вернётся ли она вновь?

Трое путешественников, словно единственные оставшиеся в живых, ехали по выжженной дотла земле. Захваченных с собой припасов хватило на пару дней, но, не сворачивая с дороги, всадники продолжали путь к океану. Как только они поняли, что везде царит разорение, то приняли решение не заходить в города, боясь и там увидеть то же самое. Страшно было думать о том, что многих, а может и всех деревень, больше не существует, ведь проезжая знакомые места путешественники встречали лишь пепелища.

Видя всё это, к горлу подкатывал комок. Ведьмы хорошо постарались, возможно, оставив почти весь материк без посевов, обрекая выживших людей на голодную смерть.

Лишь леса оказались нетронутыми. Возможно, ведьмы посчитали, что они не важны для людей или была ещё какая-то неизвестная причина.

И эта странная особенность последствий ночного налёта дала возможность путешественником сполна использовать то, что мог дать придорожный лес.

Дни тянулись долго и походили друг на друга. Но желание Далилы вернуть сестру, а по возможности и других детей, не пропадало, а становилось с каждым днём сильнее. Глядя на окружающие путников следы от пожарищ, говорить о похищенных девочках и о ведьмах никому не хотелось. Поэтому тройка друзей, отправившихся на поиск детей, молча проделывала свой путь. Три всадника на пустой дороге. С одной стороны сгоревшие поля, с другой – лес. Но всё же не только они направлялись к океану. Немного отставая, за ними ехал ещё один всадник. Он не старался опередить их и углубляться далеко в лес без надобности, не хотел, видимо, потерять путников из поля зрения, хотя наверняка знал цель путешествия троицы, но всё же предпочитал держаться в стороне. Если бы путешественники знали, что есть у них сопровождающий, то с лёгкостью смогли заметить, как среди вязов, тополей и клёнов изредка мелькает чуть заметная тень.

Но они смотрели лишь вперёд, потому как любоваться последствиями налёта не хотелось, а лес интересовал их только по вечерам. Понимая это, четвёртый всадник, как только солнце опускалось к горизонту, останавливал лошадь, позволяя путникам скрыться из виду, зная, что утром он обязательно их нагонит.

Хенкель каждый вечер доказывал, что не зря имел славу хорошего охотника – голодными путешественники спать не ложились. Они уходили по вечерам с дороги вглубь леса, стараясь найти ручей, чтобы пополнить запас воды, и расположиться на ночлег неподалёку от него. Девушки готовили место для сна, а Хенкель, стреножив коней, разводил огонь и отправлялся на охоту.

За день, надышавшись ядовитыми парами и смрадом, поднимающимися над пепелищами, оказываясь в гуще живых деревьев, становилось легче дышать и думать. Свежий лесной воздух хотя бы на время очищал лёгкие.

Как только девушки оставались одни, то сразу скидывали с себя дорожные платья. Вытряхивали и развешивали на ветвях до возвращения Хенкеля. Он, зная об этом, чтобы не смущать, обязательно предупреждал о своём приближении свистом, напоминающим сыча.

Недолгое проветривание одежды приносило пользы немного. Хотелось выстирать вещи, но девушки опасались, что к утру ничего не высохнет и тогда придётся задержаться. А этого никто не желал. Поэтому приходилось мириться и с духотой, и со смрадом, и с несвежей одеждой. Надевать другие вещи им тоже не хотелось, чтобы хоть что-то оставалось чистым для дальнейшего путешествия по океану. Да и все эти неудобства казались такой мелочью по сравнению с гибелью близких и похищенными детьми. Поэтому ни девушки, ни тем более Хенкель, за все дни путешествия ни разу не выразили недовольство.

Зная, что юноша недолго пробудет на охоте, девушки быстро умывались и немного обтирали тела водой из ручья, стараясь удалить запах гари, а затем Далила начинала заниматься спиной Аннет. Та не видела, что происходит с кожей, а Далила только успокаивала, глядя на страшные грубые рубцы, образующиеся на месте ожога. Мазь помогала хорошо. Она обезболивала, не давала возможности развиться воспалению. Раны быстро затягивались, лишь иногда по ночам, неудачно повернувшись, Аннет чувствовала, как новая тонкая кожа лопается и начинает кровоточить.

Каждый вечер после плотного ужина девушки первыми укладывались на ночлег. Разговаривать о том, что случилось, не хотелось. А о том, что предстояло, казалось слишком сложно. Поэтому лишь интересовались друг у друга: «Удобно ли?» – и, пожелав спокойной ночи, подолгу лежали молча, глядя на звёзды и думая каждая о своём.

Далила верила, что обязательно найдёт сестру. Но как? Пока она не знала. Всё решится там, на Острове Пустоты. Главное – добраться до него.

Аннет боялась этого путешествия. Боялась острова. Боялась призраков сильнее, чем ведьм. Аннет родилась намного позже окончания войны и никогда не видела живых призраков, как, впрочем, и её друзья. Живых… если можно их так называть. Даже нарисованные призраки, в тех книгах, которые любила читать Далила, вызывали у Аннет необъяснимый страх. Страх и ненависть. Она не смогла бы объяснить и себе, почему её так пугает их вид, но этот страх сидел прочно внутри неё. И глядя на звёзды, Аннет просила сил у своих родителей, которых никогда не знала. Сил, чтобы выдержать всё и помочь Далиле.

Хенкель ложился после того, как девушки засыпали. А когда они открывали утром глаза, то неизменно видели, что юноша вновь сидит у костра. На расспросы, спал ли он, Хенкель лишь отшучивался. Говорил, что ходил дозором вокруг них или стерёг огонь, чтобы не сбежал, или ещё что-то. Уставшим он не выглядел. Помогала отцовская закалка. Не зря сызмальства брал его старший Тросканни с собой в лес, научив всему, что знал и умел сам.

Пожелав девушкам доброй ночи, вооружившись ножом, Хенкель садился у костра и изготавливал стрелы, или вычищал шкурку добытого им животного. Обучение отца – «не убивать лишнего и не бросать то, что может пригодиться» – вошло в привычку. Поэтому, вычистив шкурку, он растягивал её тут же на ветке и немного подсушивал у огня, чтоб не подпортить мех и мездру. Постепенно его дорожная сумка заполнялась шкурками белок и зайцев.

Закончив со стрелами, приготовленными для охоты на следующий день, и с очередной шкуркой добытой дичи, Хенкель укладывался на ночлег. И тоже обращал свой взор к небу. Но сон приходил быстро. Хоть и спал некрепко, прислушиваясь к каждому шороху, но молодому организму хватало. Просыпаясь ещё до пробуждения девушек, Хенкель вновь садился к костру. Поправлял его, и продолжал заниматься шкурками.

Юноша, как и его невеста, хотел верить в то, что они обязательно найдут и спасут Лавию, его сестёр и племянниц. Вера эта была слишком слаба, потому как думал, что, скорее всего, дети уже мертвы. Но он знал одно: если девушкам будет угрожать опасность, сделает всё, чтобы защитить их. И если ему суждено погибнуть, то оставалось лишь надеяться – смерть его станет ненапрасной.