Владимир Буров - Граф – М Страница 6

– Вольдемар, ты слышал? – спросила Нат. – Будь свидетелем, я ее за язык не тянула, она сама предложила мне все свои деньги за термос.

– Я хочу, чтобы меня звали Альберт, – сказал я.

– Честно?

– Без сомнения.

– Таких имен не бывает, – сказала Галя. – Впрочем, изволь, я согласна.

– Ты на все согласна.

– Да. И знаешь почему? Мне и так ничего не дают. Приходится все брать своими… ногами. А знаете почему ногами? Я хорошо работаю ногами. Как сожму, он пищит, но трахается.

– Честно?

– Я никогда не вру.

– Врешь. Все врут.

– Я знаешь почему не вру? Не умею.

– Я тебя научу. Я придумала, как нам добывать деньги, – сказала Нат. – Я буду продавать тебя богатым мужикам в Элите, а деньги буду брать себе.

– А я?

Глава 6

– Я буду давать тебе немного.

– Почему? Мы договаривались все пополам. Я всё помню. А что не помню, то обязательно вспомню. Только я, бывает, не могу точно определить, когда это было. Позавчера там, или несколько месяцев назад. Окей?

– Что значит, Окей?

– Это значит: ты согласна?

Мы уже почти поднялись в гору. Нат схватилась за голову, и чуть не упала, и не скатилась с горы.

– Вольдемар, ты кого мне подсунул? Ей бы не проституткой работать, а… консультантом по экономическим вопросам какого-нибудь Паши.

– Это какой Паша? – спросил я, – который в деревне потолки гипсовые вешает в клубе?

– Не Паша, а Паши.

– Пахать – значит работать, – сказала Галя, – я знаю.

– Не в том и не в другом смысле, как сказал бы Квентин Тарантино. А имеется в виду Паша, который только возлежит и трахается, когда не возлежит и не кушает.

– А у нас есть такие? – спросила Галя.

Мы уже зашли в парк Пушкина, где было темно и страшно.

– Здесь трахаются, – сказал я, – когда идут из кино домой.

– Давайте мы тоже немного потрахаемся? – сказала Галя с небольшим вопросительным оттенком.

– Вы трахайтесь, – сказала Нат, – я пока покурю.

– Так не делается, – сказала Галя, – вместе – так вместе. Впрочем, я шучу, – добавила она, – можно и по очереди. Да, в принципе, я и одна всегда могу.

– Мне одной скучно, – сказала Нат и отошла в сторону.

Я хотел спросить:

– Как мог термос принимать участие в бойне на танцплощадке, если его у нее с собой не было.

– Ты забыл, – неожиданно услышал я ответ, – я говорила еще на шашлыках, что его с нами не будет, ибо:

– Зачем? – если он и так уже запрограммирован на это действие.

– Верно, – сказал я, и потащил Галю в беседку.

– Как будем? – спросила она.

– Ложись на лавку.

– Она узкая. А у меня мало жиру, чтобы была достаточная амортизация.

– Да ладно.

– Ну, хорошо. Я одной ногой зацеплюсь за стену, а другую в чулке поставлю на доски пола. Так получится?

– Сейчас узнаем.

Минут через пять она спросила:

– А побыстрее нельзя?

– Ты спешишь?

– Нет, но все равно, ты жуешь меня, как жевательную резинку.

– Ты пробовала жевательную резинку?

– Конечно, сейчас ее везде полно. Но, прости, давай лучше помолчим.

– Почему?

– Во-первых, ты мне сбиваешь дыхание.

– А во-вторых?

– Во-вторых? Ах, во-вторых! Во-вторых, мне кажется, за нами подсматривают.

– Это, наверное, Наташка. Пусть смотрит.

– Конечно, пусть хоть чему-то научится по-настоящему. Только я думаю, что это не она.

– Ты так считаешь?

– Да.

– Почему?

– Я слышу, как там за стеной беседки хихикают.

– Во время этого никто никогда не хихикает.

– Ты думаешь, они мастурбируют?

– Нет. Но все равно, я думаю, они затаили дыхание. Поэтому ты их не можешь слышать.

– А я слышу. И знаешь, более того: я вижу.

– Ты не можешь видеть.

– Несмотря на это я все равно вижу. И знаешь, что? – Она прошептала мне на ухо:

– Они могут на нас напасть.

– Вы здесь все экстрасенсы, что ли? – удивился я.

– Нет, это Наташка позиционирует себя экстрасенсом с разбитым термосом. Но сейчас я вижу, что они нападут на нас по дороге к выходу из парка. Это пацаны, они все боятся, но один из них здоровый, мускулистый. Он хочет ударить тебя сбоку небольшой доской.

– Что им нужно?

– Я. Нет, шучу. Им хочется денег.

– Они ищут пьяных, чтобы снять у них часы, или немного денег. Мы – это их неожиданное наслаждение. Впрочем, нет, многие из них искали именно это:

– Подсмотреть за нами.

– Где Нат?

– Не знаю.

– А говорила, что видишь, что происходит за стенкой.

– Не за стенкой, а в:

– Будущем!

– Ах, вот оно как! Тогда я позволю себе высказать свои преимущества. Ты знаешь, в чем они заключаются?

– Ноу. Ай-ай!

– Что?

– Хорошо.

– Хорошо?

– Отлично.

– Отлично?

– Великолепно.

– Хорошо, я тогда тебе отвечу: она сидит здесь и курит.

– Почему ты не видел огонька?

– Она смотрит в дырку.

– Дырка от чего?

– От сучка.

– Сучка, конечно, ибо ей завидно. Ох, наверное, как хочется трахнуться!

– Успеется, – спокойно ответила Нат. – Она действительно сидела здесь, но ее трудно было увидеть на фоне темной стены. – Давайте лучше подумаем, как отсюда выйти.

Она это сказала мне на ухо, так как подошла к нам совсем близко, вплотную.

Потом громко сказала:

– У тебя красивые чулки. Какая фирма, Айзен?

– Сама шила.

– Серьезно?!

– Шутка, конечно, Айзен. Впрочем, нет, заказывай, я тебе сошью.

– Это стопроцентный хлопок?

– Нет, это чистый шелк. Один Паша привез мне коконы. Это лучше, чем самой шить. Пусть Пашут эти, как их? гусеницы-шелкопряды.

– Ты еще долго? – спросила Нат, притронувшись ладошкой к моей спине.

– Да-а, не знаю даже.

– Не торопись, я должна подумать. Скорее всего, – добавила она, – мне придется пожертвовать собой. Нет, в смысле секса, я имею в виду.

– Ты хочешь им дать? Бесполезно! И знаешь почему? У секса глаза завидущие. Они захотят и меня. А Альберта изобьют, чтобы отобрать у него деньги.

– Может быть, просунуть им в дырочку рублей двести? Отвалят.

Далее, в рассказе.

– Нет, ты помнишь, как ты потеряла туфлю?

– Нет.

– Почему?

– А зачем? Я и так это вижу. – Нат потопала одной ногой по бетонному полу.

– Я помню, – сказал я.

– Расскажите, я ничего не помню, и ничего не видел, – сказал Анатолий – заведующий винным складом.

Мы долго бежали по прямой. Хотели добежать до кладбища, но не хватило сил. Забежали в открытые ворота базы – видимо, недавно выехала машина, а сторож, махнув с вечера, забыл пока что их закрыть.

– Свет! – прошептала Нат. И точно из одной чуть приоткрытой двери слегка отсвечивало.

Мы поднялись на эстакаду, к которой днем подъезжали грузиться машины, и зашли внутрь.

– Хорошо, что это твой знакомый, – сказала Нат, и тут же предложила Анатолию:

– Открыть бутылочку вишневого ликера.

– Люблю, знаешь ли, иногда выпить ликера, чтобы не напиваться, как обычно до упаду водки.

– Да, без сомнения, – резюмировал мощный завсклад. И тут же разлил в два стакана.

– А нам? – спросила Галя.

– Вы пьете пиво.

– А после пива надо сначала, выпить водки, а уж только потом приступать к ликерам, – добавила Нат.

– Туда никто не ходит ночью, – сказал он.

– Почему?

– Очаг культуры, – ответил Толя. – Даже днем не ходят.

– Так я не поняла почему? – спросила Галя. – И днем, что ли, трахаются?

– Не то, чтобы обязательно трахаются, – Анатолий откинулся к стене.

– Что же тогда? – Галя разгрызла волбу, чтобы закусить ликер.

– Просто помнят про ночные приключения там, и боятся ходить днем. Я правильно вас поняла Толя?

– Разумеется.

– Мы думали – это сказки.

– Это было давно, и то почти неправда, – сказал я.

– Ладно, выпьем, – сказал завсклад.

И мы ему подробно рассказали, как это было.

Глава 7

– Он хотел ударить Альберта по щеке доской, – сказала Нат. И добавила: – Как я и думала.

– Почти правильно, – сказала Галя. – И знаете почему? Потому что так думала не она, а я.

– И я решила попробовать передать моему немецкому термосу китайского производства информацию, что, мол, надо как-то помешать этому, – продолжила Нат, предварительно ответив на возражение Гали трехсекундным молчанием.

– С моей помощью.

– Да полно врать! Сама я всё делала. Хотя я, разумеется, знала, что мой любимый термос на расстоянии работать не хочет. И знаете почему?

– Почему? – спросил для приличия Толя.

– Он любит конкретное общение.

– Я бы обязательно научила его общению, по крайней мере, в пределах одного города.

– Хватит якать! Помолчи лучше.

– Почему ты должна рассказывать? Давай лучше я расскажу.

– Вы можете представить себе такое непреодолимое желание: всегда быть первой? – спросила Нат окружающих, и показала пальцем на Галю. – Да будь первой, будь, но не везде же!