Дмитрий Аверков - Парсек. Бастард Вселенной. В поисках своей единственной Страница 6

– Так для чего, я тебе могу пригодиться, Маня? Ты мне сказала об этом перед игрищами. Помнишь?

– Ну как же! Я стала чемпионкой! – кокетливо отозвалась девушка. – И нужен кто-то для исполнения всех моих прихотей и желаний. Ты в самый раз подойдешь.

– Конечно, – язвительно выдал Парсек. – Говорят, к тебе местные подступиться боятся – ты как крепость с пушками и кипящей смолой. А ко мне все липнешь и липнешь. С чего это? И при первой встрече я тебя в яме нашел, неуклюжую! А тут ты вон как умело скакала!

Маня резко остановилась, заглянула Парсеку в глаза и вкрадчиво спросила:

– А ты сам не понимаешь?

Мишке стало неловко, впрочем, как и всегда, когда рядом с ним находилась Машка-одноклассница. Он мучительно подбирал слова, нервно подергивая уголками рта, но так и не произнес ни слова. Внезапно тишина лопнула от заливистого женского смеха. Монетка весело корчилась, хватаясь за живот, и тыкала пальцем в смущенного попутчика.

– Что там себе придумываешь? – наконец-то смогла произнести она. – Ты же иноземец, я тебя изучаю. Вдруг – шпион! Ха-ха! Нужно все-таки отвести тебя на проверку в специальное место. Пойдешь?

– Веди! – с обидой ответил Парсек. – Мне скрывать нечего.

– Так уж и нечего? – прищурилась лампарусянка и зашагала вперед, не оглядываясь. Мишка поплелся за ней следом, понимая, что это воплощение Машки тоже запросто манипулирует им, как и та земная волоокая красавица, но ничего не мог с этим поделать.

После продолжительной ходьбы они добрались до небольшого строения, прилепившегося к дымчатому обрыву красно-синей гряды. Свечение, исходившее из окон, сложенного из разнокалиберных камней здания, значительно отличалось от окружающего: было более насыщенным и ярким. Маня остановилась в проеме входа и призывно посмотрела на попутчика. Мишка слегка растерялся, даже испугался. Кто же знает, что его ожидает там внутри? Но быстро собрался духом и нарочито вывернул несуществующие карманы комбинезона, показывая всем своим видом, что никаких затаенных мыслей и замыслов у него нет. Затем медленно с опаской всунулся в узкий проход. Ослепленный ярким светом, Парсек какое-то время простоял в напряжении, ожидая всего что угодно. Но ничего не происходило. Когда его глаза привыкли к необычной иллюминации, он окинул взглядом внутренности помещения и успокоился: ничего пугающего там не было. Вдоль стен стояли лавки, а в центре находился сгусток яркого света, напоминающий небольшой газовый факел. Монетка уже сидела задумчиво на одной из лавок и болтала ногами. Мишка примостился неподалеку: не рядом с ней, чтобы дать ей понять, что она не права, не веря ему, но и не очень далеко, что она могла бы истолковать, как его желание полностью разорвать взаимоотношения с лампарусянкой.

– Смотри на огонь, – тихо велела она. Мишка послушно уставился на светящийся сгусток, отчего снова ослеп на время.

– Ты лампарусянин? – спросила Монетка со сталью в голосе.

– Нет, я сюда попал незадолго до встречи с тобой, – ответил Мишка.

– Хм, верно, – смягчилась Маня. – Пламя не изменяется. – И продолжила: – А цель твоего визита на нашу звезду?

– Случайность, – ответил Парсек, и огонь в центре помещения снова остался в прежнем состоянии.

– Странно все это, – задумчиво произнесла Монетка. – Неужели тут что-то сломалось? – И через минуту ей в голову пришла удачная мысль. Маня лукаво и, чеканя слова, сказала: – Говори, что ты обо мне думаешь. Нравлюсь я тебе?

– Нет! – взвинтился Мишка, и тут же пламя невообразимо вспыхнуло и, разметавшись во все стороны, заполнило собой чуть ли не все помещение, не причиняя никакого вреда.

– Вот ты и попался! – самодовольно резюмировала девушка и, не удержавшись, хихикнула: – Теперь точно будешь мои прихоти и желания исполнять! Пошли уж.

Парсек раздосадовано двинулся за ней. Маня, весело подпрыгивая и приплясывая, устремилась вдоль горы. Мишка с трудом догнал ее и, переведя дыхание, спросил:

– А что это было? Там, в здании… Пламя и все такое…

– Сам не видел, что ли? – многозначительно переспросила Маня. И тут же игриво качнула головой и крикнула: – Повелеваю! Займи Монетку!

– В каком смысле? – опешил Парсек и машинально стал искать на себе карманы, похлопывая по бедрам и бокам.

– Какой ты бестолковый! – притворно возмутилась Маня. – Развлеки меня! Выполняй мои прихоти!

– Как развлечь?

Девушка ухватила Мишку за руки и принялась бегать вокруг него, капризно крича:

– Покрути Монетку! А-а-а! Покрути!

Парсек вертелся словно юла, крепко держа лампарусянку и ему это даже нравилось. Но до тех пор, пока они не повалились на землю, потеряв равновесие и достаточно больно ударившись о камни. Казалось, что Мане все было нипочем: она вскочила и снова с упоением закружилась и завертелась. Парсек же какое-то время потирал ушибленные места и недовольно ворчал. Но задор, исходивший от лампарусянки, быстро отвлек его от зудящей боли и снова вовлек в их парное веселье. Они подошли к тому месту, где склон был покатым и удобным для подъема наверх. Деланно охая, девушка снова притворилась неуклюжей и слабой, пытаясь забраться на небольшой выступ размером всего лишь с высокую ступеньку. Оглянувшись на своего спутника, кивком головы она вызывающе взметнула волосы и жалобно прошептала:

– Подбрось Монетку! Подбрось меня, но только удачно!

«Подбросить наудачу! – подумал Парсек. – Встретил ее – тоже наудачу. Она восполняет в процессе наших „взаимодействий“ все то, что не дала мне Машка земная». Опустившись на колено, он подставил сложенные руки для упора под ее башмак, чем она незамедлительно и воспользовалась.

– Ты на все готов за Монетку? – шутливо спросила лампарусянка и, хохоча, устремилась к гребню горного хребта, виднеющегося во всполохах внутризвездного свечения и кажущегося пограничным форпостом, скрывающим и охраняющим то ли другой мир, то ли какую-то глобальную тайну.

Вдруг свечение, исходящее из-под поверхности Лампаруса, резко изменилось. Оно стало походить на полусгоревшую лампочку: яркие вспышки чередовались с кромешной темнотой, полностью укутывающей звезду. Мишка напрягся, а Маня радостно заулюлюкала и села на подвернувшийся камень.

– Ура! – крикнула Монетка. – Садись скорее рядом. Началось!

– Что это? – спросил Парсек с беспокойством в голосе.

– Ты что?! – воскликнула она. – Это же период Звездной Усталости! Хорошо было бы, если он продлится несколько дней, – и добавила восхищенно: – Смотри, смотри! Видишь, вот и мой любимый зеленый цвет в небе!

Действительно высоко над Лампарусом будто бы соткался небесный ковер, пестрящий разными красками, и зеленый там преобладал. Ее восторгу не было предела, девушка при каждом всполохе, озаряющем все, что находилось на ее родной звезде, радостно сжимала Мишкину руку. Внезапно мир погрузился в непроглядную темноту, Парсеку стало жутковато.

– А сейчас… раз, два, три… – шептала таинственно Маня. – Представление начинается!

На равнине под горою один за другим стали вспыхивать маленькие оранжевые огоньки. Их было очень мало, и походили они на светлячков, попавших в огромную паутину местного мироздания.

– Это Лампосвечение, – зачарованно произнесла Маня. – Кстати, очень редкий и дорогостоящий вид расплаты. Лампы на Лампарусе – больше чем роскошь. Они у нас в особом почете, и владеют ими единицы. Ходят слухи, что те, кто имеет лампы, – они и есть Летуны. Впрочем, никто правды не знает. Кто может дорого заплатить, получают право садиться близко к лампе, а кто нет – смотрят на ее свет издалека, как мы сейчас.

– Странно, – удивился Парсек. – Живете на огромной звезде, а радуетесь маленьким огонькам лампадок. Нонсенс.

– Ты не понимаешь ничего, чужак! – возмутилась Маня и недовольно толкнула Мишку в плечо. – Свет ламп для лампарусян – это свет надежды и сосредоточие пока еще неисполненных желаний. В такие периоды каждый из нас предается мечтам, но не банальным каждодневным, а тем, которые спрятаны глубоко в сердце. В такие моменты мы позволяем себе думать о самом сокровенном.

– И о чем же ты сейчас думаешь? – улыбнулся Парсек.

– Да кто же тебе об этом расскажет? – добродушно отозвалась Монетка и, вдруг резко повернув к нему свое лицо, вмиг ставшее пунцовым, произнесла: – Как все сложилось романтично! Поцелуй Монетку! – И тут же сама впилась в его губы. У Парсека потемнело в глазах. Но он успел в возобновившихся всполохах внутризвездного свечения увидеть ее горящий взор с прожигающими его насквозь черными зрачками. Казалось, что природа дала им больше пространства, чем было необходимо, и они вполне свободно плавали по всему глазному океану. Точно так же как и у Машки. Было в этой огромной внутриглазной Вселенной нечто необъяснимое, но не в глубине, а блуждающее в уголках глаз. Еле уловимое и притягивающее с такой силой, что невозможно было оторваться. В общем, что-то было не так с глазами у них обеих. Парсек, чувствуя влажные мягкие губы Мани, пытался понять: предает ли он свою Машку или это она и есть, просто немного другая. Но его земная «звезда» целоваться с ним только лишь обещала, а лампарусянка делает это сейчас. «Разве Монетка – это не воплощение Машки? – вихрилось в черепной коробке юноши. – Внешне она такая же. Пусть по характеру и в поведении – полная противоположность… Маня мне уже более близка, а я, идиот, все думаю о той, земной… Чушь! Это Машка и есть! Она просто переместилась на другую орбиту, вернее, поменяла галактику. И здорово изменилась, превратилась в такую, какой бы я и хотел ее видеть. Стала относиться ко мне так, как я и хотел…» Маня отстранилась и пристально посмотрела на Парсека.