Эка Парф - Пара интересных: пёс и кот Страница 6

Пусть мистер Челлингтон ещё не достиг возраста, когда люди ходят по врачам просто для того, чтобы получить порцию внимания, однако, он успел перечитать все книги-новинки жанра приключений, что завозили к ним в книжную лавку каждый месяц. Из одной он, видимо, и почерпнул то самое «любопытство – не порог». Драго был с ним полностью согласен. Именно поэтому он не видел ничего предосудительного в том, чтобы исчезнуть из дома на пару часов. А потом «найтись» на верхней полке книжного шкафа в гостиной, где его обычно ищут в последнюю очередь. Игуане было невтерпёж познакомиться с новоселом из дома №17. А заодно совершить давно спланированное приключение, получившее в сознании ящера название «Любопытство? За порог!».

У всех есть скелеты в шкафу. Иное дело обстоит с теми скелетами, что мы каждый день несём на себе крестом. Неудачи, разочарования, расстройства и прочие неурядицы, сплетаются в одну длинную, толстую и крепкую костяную цепь, которую мы сами надеваем на собственную шею. Её габариты могут достигать небывалых размеров. Зачастую мы прогибаемся под её весом. Можем даже сознательно отказаться от значимой части самой жизни из-за доминирования этой костяной цепи над нашей личностью.

Крупная особь такого паразита давно жила припеваючи на шее невестки миссис Уиллс.

За последнее время, а точнее, за первые 5 месяцев беременности Джуди, костяной клещ девушки стал шире и тяжелее в несколько раз. Увидь она его аналогично хорошо, как это получалось у Гузи, ребёнок мог бы родиться на несколько месяцев раньше положенного срока.

Гузи или, как его прозвали местные бездомные коты, Циничный Котик, с первых дней жизни отличался от остальных своих собратьев. Будучи слепым котёнком, он уже слышал людей так, как это не было дано ни одному другому котёнку из его помета. Сейчас Гузи было три года. Он прекрасно видел и не менее хорошо слышал. Его сиамское голубоглазое величество знали во всем Линкольне. А кто-то даже был в курсе его необычной способности – видеть в людях то, на что сами они закрывают глаза. И о чём зачастую ноют друзьям, родственникам, коллегам или личному дневнику, ведомому ими на открытых просторах интернета.

Этот редкий дар позволял трехлетнему Гузи разбираться в людях не хуже, чем это делали 80-ти летние представительницы рода человеческого. Нередко его знаниями интересовались некоторые личности из мира собак и кошек. Многие хотели использовать дар Гузи в собственных целях. Основным источником информации кота являлись письма жителей Маунт-стрит. В прошлом году Гузи нашел в себе удивительный навык – чтение запечатанных писем. Важно, чтобы текст был написан от руки. Только так бумага впитывала в себя то, что хотел сказать автор. Печатные тексты оставались для Гузи непонятными. Бумага «писем», выходящих из принтера, впитывала в себя только запах чернил, да и только. Ни капли личностных переживаний, ни миллиграмма чувств, совсем без души – именно так Гузи видел и чувствовал всё, что люди печатали, а не писали.

За рождением одного такого печатного, а, соответственно, неинтересного, письма, Гузи сейчас наблюдал, лёжа на тёплом подоконнике. Каждая новая строчка, казалось, доставляла старенькому принтеру жуткие мучения. Котик начал было думать, что этот правнук печатной машинки находится при смерти. Настолько звуки, издаваемые им при печати, походили на старческие стенания на смертном одре. Очевидно, машинка каким-то образом понимала, что печатала. И с каждой новой строчкой впадала во все большее уныние перед напрасной тратой чернил. Джуди взяла распечатанные документы.

– Будешь готовить со мной сегодня? – спросила она Гузи.

Я не готовлю, я только ем. Да и тебе пора понять, что расти и развиваться внутри тебя должен ребёнок, а не твой желудок, подумал про себя он.

– Смотрю на тебя: ты такой красивый! – её рука приготовилась напасть на мирное существо Гузи. Слава богу, тот успел увернуться и спрыгнуть с подоконника.

Почему меня обязательно надо трогать!? Почему они не могут просто пройти мимо!?

Гузи продолжал свирепствовать, а лапы уносили его прочь из дома.

Спокойствие нашло на его сиамское величество только за порогом дома. Миссис Уиллс опять неплотно закрыла дверь. Как она это обычно делала, когда миссис Челлингтон устраивала осенние чаепития в своей беседке. Миссис Уиллс не считала за собой должным закрывать дверь, когда она сидит на посиделках у Кэрролл.

Таунхаусы – ещё одна маленькая английская традиция. Благодаря этим сплочённым, стоящим бок о бок домикам, живущие в них люди не опасаются ни за себя, ни за домашних. Поэтому миссис Уиллс не считала должным запирать за собой дверь, когда сама она уходит к Челлингтонам. На Маунт-стрит все друг друга знали, хоть и не факт, что любили. Соседская недоброжелательность не выходила за пределы роспуска сплетен и оценивающих взглядов на выращенные клубни цветов.

– Привет, жестокий мир, – подытожил Гузи.

Сегодняшний день не предвещал для кота ничего интересного. В общей для всех жителей Маунт-стрит действительности царствовал безрадостный английский полдень. Единственное, что сглаживало всю эту серость и неприглядность – свежая порция писем. Её должны были доставить с минуты на минуту. Почтальон по имени Сэнди если и не стал котику другом… но видеть его ему хотя бы хотелось, чего наш кот не ощущал к той же Джуди, надоевшей постоянным нытьем ещё до своей беременности. И всевозможными «поводами» для нового монолога о том, «что её не устраивает сегодня».

Потянувшись, кот направился к почтовому ящику своей семьи. Однако он быстро передумал, вспомнив, что ничего, кроме рецептов от прабабки миссис Уиллс, он из ящика не узнает. Замявшись, он начал выбирать между почтой Паркера и Челлингтонов. Смяукнув2, что Паркер – это недавно переехавший в Линкольн человек из Лондона, кот впал в ступор.

– И это всё, что я о нём знаю? – сам себе удивился кот. – Необходимо это исправить!

И он тихо и одновременно резко, подобно тигру на охоте, прошмыгнул к почтовому ящику дома №17.

Никто ранее не производил на Гризаиля столь внезапного, но лаконичного впечатления, как это сделал Гузи. Тот занял место на почтовом ящике Паркеров. Спрятав под себя передние лапки, он посмотрел на дорогу. Маршрут почтальона Сэнди, пожилого мужчины, разносившего прессу и письма по Маунт-стрит в течение последних двух лет.

Сиамское величество пребывало в полном спокойствии, несмотря на то, что его смертная плоть находилась, считай, на территории Гризаиля, который только что выбежал из дома во имя спасения шкуры своего хозяина. Примерный питомец последовал бы и дальше, на Бартон-роуд, но, увы, Вселенная, имела свои планы. Гризаилю пришлось остановиться. На их новом почтовом ящике лежал и царствовал чужой кот. Разумеется, на Гризаиля такая картина произвела безоговорочно негативное впечатление. В тот момент, когда взгляды и величие двух родственников Царя Зверей встретились, меж котами пробежала искра вопиющего непонимания.

Гризаилю редко приходилось делить свои владения с кем-то ещё. Даже Юпи не позволял себе пройти в дверной проём первым или не согласовать с Гризаилем расписание регулярных набегов на остатки ужина в холодильнике. Только что вышедший из дома котик понял: к действительности Маунт-стрит он имеет гораздо больше вопросов, чем прежде. И ответ хотя бы на один из них он планировал получить прямо сейчас. Исходя из своего высокого самомнения, он рассчитывал и вовсе не задавать вопрос, полагая, что «тут и так всё понятно».

Что-то его, храброго и пушистого, притормозило. Никто не должен был знать, чем он занимается. Для всех он должен оставаться либо ещё одним блаженным котом породы Мейн Кун, либо одним из тех ночных охотников на мышей и крыс, что днём перевоплощается во всё того же блаженного домашнего любимца. Ни в коем случае нельзя было допустить огласки того, что Гризаиль подался на «собачий фронт».

Лучшее и меньшее, что его ждёт – отсутствие уважения со стороны остальных котов. Тех котов, что будут ходить по тем же дорожкам, что и он сам. Шарить в тех же мусорных контейнерах, что и Гризаиль. Их туалетные кустики, конечно, окажутся неподалеку друг от друга. И если хоть кто-то из этих «будничных соседей» узнает, что Гризаиль – представитель благородной кошачьей породы – перешёл человеку в услужение, несмотря на все достоинства, наш Мейн Кун потеряет всякий шанс на вход в кошачье сообщество Линкольна.

Слухи, сплетни и величайшее презрение – моментально перельются за границы одной лишь улицы. Лишь спустя много лет, на выжженных полях самолюбия взойдёт-таки новый росточек. Он придаст тонко чувствующему и высоко мыслящему котейке сил и надежды на лучшее. И он сможет вновь попытать счастья влиться в светское кошачье общество города. На тот момент, от тех котов, что стали свидетелями слабости Гризли, останутся разве что перепроданные хозяевами после смерти любимца лотки.