Андрей Гаряж - В искушении. Странные истории Страница 6

«Я всю жизнь старался прожить, не впадая в грех, и всю жизнь грешил. Всю жизнь избегал искушений, и всю жизнь жил в искушении…»

Продолжать жить дальше, осознав свои непоправимые ошибки – тяжелое испытание. Но святой был готов. Он понял, что смысл жизни не в жажде собственного рая. Теперь смыслом жизни святого стало искупление грехов, очищение души, служение другим. Святой не знал, вправду ли он видел ангела, или небо ему пригрезилось. Но он верил ангелу.

Впервые святой почувствовал себя по-настоящему счастливым. Не в кровавой погоне за красотами Рая он обрел себя. Святой возносил молитвы благодарности Богу каждый день. Он ничего не просил, не просил даже простить ему грехи. Он знал: Бог простит, когда настанет долгожданный миг искупления. Но для этого не нужно просить, нужно делать.

Святой пытался донести свои знания другим, указать дорогу заблудившимся. Так прошло десять лет. Святой давно покинул монастырь, он разносил Божье слово по всей земле. Но свершилась встреча, которая не могла не свершиться.

Святой вел проповедь на главной площади большого города, он заметил среди паствы до боли знакомое лицо. Злые глаза буравили святого, стремительно приближаясь к нему. Святой не побежал, не прекратил проповедь. И не достал нож. Его знакомец быстро поднялся по лестнице, подошел к святому. Черные глаза горели отвращением и презрением. Святой ответил добрым взглядом. Многочисленные шрамы сделали лицо невысокого человека похожим на безликую маску, грубо высеченную из камня. Шрам святого практически исчез с лица, прогоняемый ясной улыбкой.

– Ты подвел меня, – давясь ядом, сказал учитель. Блеснуло лезвие кинжала. Святой со счастливой улыбкой безмятежности опустился на землю.

– Врата Рая не откроются тебе, – спокойно сказал он учителю.

– Что!? – взревел учитель, разъярившись еще больше. Гнев захлестнул его, заставив ударить еще раз, из горла его бывшего ученика брызнула кровь. Учитель понял, что совершил ошибку. В предсмертно взгляде святого, он увидел знание, неведомое ему.

Небесные Врата закрыты.

В дали плывущих облаков

Мы ищем каждый день спасенья,

Идем, не ощутя оков

Тяжелой дымки заблужденья.

Чужие судьбы принося

Мы в жертву вере, небу, богу,

Не понимаем, что нельзя

Найти в крови свою дорогу.

Солнцеликий

Высокий мужчина стоял на пороге одинокой хижины. Он всю жизнь ждал этого момента. Его рыжие волосы вихрил прохладный ветерок, рот скривился в диковато полуулыбке предвкушения. Серые глаза горели сумасшедшим огнем. За этой ветхой дверью, изрытой глубокими морщинами старости, – ответы на все вопросы.

Вокруг никого, кто бы мог помешать открыть дверь – лишь темный лес беззлобно гудит. Солнце давно скрылось за верхушками молчаливых исполинов – деревьев. Мириады звезд крошечными точками светят с темного небосвода, тая загадки.

«Скоро я узнаю все, – думал рыжий, с вызовом глядя на звезды. – Ваши загадки станут для меня лишь тленной пылью знания».

Он не собирался ждать утра, хотя и знал – в хижине царствует сон. Долгие годы поисков позади, теперь он не намерен терять ни минуты.

Тусклый свет звезд дорожками стался меж ветвей вековых сосен, мало кто мог бы узнать в этом полусумасшедшем бродяге с пылающими огнем волосами сына короля, бесстрашного воителя, без тени смятения ведшего за собой в атаку кавалерийские полки. Король давно погиб, трон занял старший брат рыжего бродяги, и спустя всего несколько дней младший сын оказался в тюрьме – его очень любил народ, старший брат боялся измены, и потому решил ударить первым. Но младший сын короля бежал. Он долго скитался по стране, боясь показать лицо. Его искали. Он прятался. Ищейки шли по его следу. Он путал следы. Его пытались догнать. Он не останавливался.

И тогда мир явил сыну короля другую свою сторону. Не было больше сверкающих дворцов, пышных обедов, дорогих вин, прекрасных наложниц. Были грязные трущобы, жалкие объедки, тухлая вода и одиночество. Никому не смел открыться сын короля, но его взору, очистившемуся от пелены роскоши, открылось многое. Самое дно мира увидел он собственными глазами.

Его никогда не готовили к престолу, а потому не посвящал в свои дела отец. Будучи веснушчатым весельчаком, младший сын искренне считал себя потомком Бога, всемогущего и справедливого.

Во дворце придавали особое значение рыжим волосам и рассыпавшимся по лицу веснушкам. Солнцеликим нарекли младшего сына короля, уверенные, что Бог отметил его при рождении. Ему было суждено стать жрецом – главой всего духовенства. Жрец имел власть не меньшую, чем сам король. Старший брат прекрасно знал об этом, и захлопнул за ним дверь тюрьмы, обвинив в государственной измене. Как он надеялся навсегда. Но он ошибся. Рыжий бежал, веря, что совсем скоро восторжествует справедливость, и обман брата будет раскрыт. Ведь Бог справедлив к своим детям.

Но и он ошибался. Бог не помог ему, сколько ни было вознесено к небесам молитв о помощи. Всемогущий и справедливый Бог, будто не захотел раскрыть обмана. Он принял сторону брата? Но где же тогда высшая справедливость? Младший брат пытался найти ответ на этот вопрос, добывая себе пропитание на помойках.

Религия учила, что Бог любит всех людей одинаково, но своих прямых потомков – короля и его ближайший родственников – чуть больше. Плоть от плоти, кровь от крови. Бог всегда поможет им, не оставит в беде.

Оставил… Почему? Разум беглеца отказывался найти ответ. Когда он был голоден, Бог не подал ему даже зачерствелой хлебной корки, не превратил грязную воду в вино. Когда он лишился крова, Бог не даровал ему со всем своим милосердием ключей от небесных Врат.

– Где же ты, Отец Небесный? – вопрошал беглец. – Где твоя доброта, где твоя справедливость, где твое могущество?

Полубог не получал ответа. Равнодушная синь небес хранила безмолвие. Грудастые облака медленно плыли на север, не обращая никакого внимания на страдания человека, считавшего себя Божьим сыном..

Этот вопрос лишил бродягу покоя. Беглец осунулся, похудел, его некогда дышащие румянцем щеки побледнели, глаза впали. В них разгорелся сумасшедший огонь, горящий в глазах каждого, жаждущего найти самую главную истину.

«В мире нет справедливости, нет небесной доброты, нет всемогущего Бога?», – эти страхи больно жалили разум королевского отпрыска, будили его по ночам, превратили его жизнь в бред.

Неужели все, чем он жил, чем живут миллионы людей – ложь? Духовенство – вымысел? Они не служат Богу?. Жрецы – обманщики? Если бы был справедливый Бог – не было бы ни богатых, ни бедных, если бы был добрый Бог – не было бы ни убийц, ни насильников, если бы был всемогущий Бог – не было бы ни кровопролития, ни войн. Но все это есть, не видно только Бога.

И пустился тогда сын короля на поиски истины, на поиски Бога. Но сам не сумел ничего разыскать, зато узнал о молодой прорицательнице, одиноко живущей неизвестно где в ветхой хижине.

– Лишь она ответит на твои вопросы, – тихим шепотом всюду твердили солнцеликому. – Но помни: если узнают, что ты к ней ходил – смерть.

– Я пойду! – тряся разросшейся гривой спутанных волос, отвечал сын короля. – Я найду ее.

Долго он искал одинокую хижину, и вот она, среди леса – ветхая и невзрачная. За небольшим чистым оконцем спит совсем юное создание, свернувшись под тонкой простыней. Какие сны снятся ей? Быть может, она разговаривает с Богом? Быть может, бродит по полному загадок миру будущего?

Беглец не знал этого, но он не мог не потревожить ее сладкий сон – слишком велико было искушение узнать правду.

Он дотронулся до деревянной ручки, дверь, скрипнув, отворилась. Нежданный гость остановился в нерешительности. Он опустил взгляд на стол. Освещенная тусклым светом звезд, пробивающимся сквозь стекло, лежала на нем почти догоревшая лучинка. Больше ничего в ночном полумраке гость не разглядел, и негромко прокашлявшись, произнес низким приятным голосом:

– Здесь есть кто-нибудь?

Он услышал шевеление, лучина зажглась сама собой, дверь за королевским отпрыском захлопнулась.

– Кто здесь? – выкрикнул он, попятившись назад и зажмурившись от неожиданно ударившего в глаза света.

– Здесь я, хозяйка, – ответил нежный, почти детский голос. – Кто вы?

Глаза рыжего бродяги привыкли к свету, он все еще щурился, но сумел разглядеть силуэт девичьего тела на кровати. Оно казалось совсем юным, еще не созревшим – нежные тонкие руки, почти детские плечи, маленькая грудь.

Глаза прорицательницы были скрыты под шелковой повязкой – она была слепа. Это показалось беглецу странным, ведь лучина освещала длинные ряды толстых книг, выстроенные на полках у противоположной стены. Мягкий колеблющийся свет отражался от золоченых корешков наполненных древними знаниями фолиантов.