За грань. Рассказы - Надежда Юрьевна Клинк Страница 6

Стало быть, я каким-то образом попал в тело своего внука? А он что— в моё? Надо разобраться, однако. Может, это игра воображения? Попробую поговорить.

Хотя речевой аппарат, который мне достался, не слишком развит, удаётся произнести:

— Как ты, малыш? — получается конкретно детский лепет.

В ответ слышу:

— Де-де-де! — басом.

Ну, слава Богу, ребёнок не испугался и не удивился произошедшему. Видимо, узнал деда. Или нет?

— Не надо поднимать меня, — кричу я тоненьким голоском, почувствовав как земля уходит из-под ног. От страха получается вполне внятно. — Положи на место!

Малыш-переросток, не обращая никакого внимания на вопли, внимательно рассматривает меня. Взгляд сумасшедшего человека, жуть! Хоть бы не начал ломать, чтобы посмотреть «что внутри этой игрушки»! Зато с высоты своего нормального роста я вновь вижу мир в привычном ракурсе. По дорожке к нам шагают взрослые: дочка и зять. Внук (в моём теле), увидев своих родителей, очень радуется, отбрасывает меня, как тряпичную куклу, ставшую неинтересной, и бежит навстречу маме.

Последнее, что я вижу, падая в траву: дочка осела на землю, в её глазах застыл ужас.

Помню всё

Память как способность сохранять прежний опыт, присуща всем живым существам. Я — дерево. Калина. Когда-то была плоским розовым семечком, по форме похожим на сердечко. Когда проросли первые корешки, меня заботливо пересадили в питомник вместе с сёстрами. Потом я попала в сад, где росло много яблонь. Но хозяйке нравилось калиновое варенье, а хозяину — вино. Ничего плохого о людях не скажу: они заботились обо мне.

Однажды в семье появился новенький. Сначала этот крошка мирно лежал в коляске. Потом подрос и стал вездесущим: такой гномик на тонких ножках. Я ничего не имею против срывания листьев: это как одежда, новые вырастут. Но гном норовил оторвать мои новенькие веточки, которым нужно было расти и расти!

С каждым годом, проснувшись после зимнего сна, я замечала, что этот человечек становится выше. Как это им удается, без корней-то? Я, конечно, тоже разрасталась. Чаще всего калина— куст, но бывают и деревья. Мой случай.

Мальчишка повзрослел, его шалости изменились. В одно лето он увлёкся стрельбой из лука, выбрав мишенью меня. Острые стрелы втыкались в мою кору, разрушая камбий. Но что я могла поделать? Несколько стрел, попавших в верхние ветви, застряли там. Как память.

Потом парень влюбился и вырезал ножом «Н+К=Л» на моей коре, снова сделав мне больно. Шрам остался на всю жизнь, хотя и затянулся свежей корочкой.

Прошли годы, старые хозяева перестали появляться. Умерли, наверное. Помню, хозяин говорил про меня, что «надо бы срубить это старое дерево», но хозяйка запретила, сказав, что этого нельзя делать, ведь согласно народным поверьям у калины есть душа. Посягнувшему человеку грозят беды. Вот, оказывается, в чём дело!

Сад был заброшен, яблони засохли или одичали. И тут он вернулся, взрослый бородатый мужик. Сидел подо мной и плакал. Потом полез по стволу, стараясь дотянуться до вырезанной надписи, которая оказалась на довольной большой высоте. Упал. А я стряхнула на него его дурацкие стрелы.

Нельзя обижать деревья.