Дмитрий Видинеев - Дети палача. Месть иссушает душу Страница 7

Найрад надолго замолчал, задумчиво глядя на пылающий очаг.

– Ну, и что же случилось потом? – нетерпеливо спросил Фарамор.

– Да, что было дальше? – поддержала Невея.

– Ага, дальше, – вышел из раздумий старик. – Когда рассвело, Шадр по веревке спустился в дыру. Долго его не было. Все уж подумали, что он сгинул, ан нет… вылез к полудню и вот что скажу: счастливее человека я в жизни не видывал. Он прямо таки сиял! Шадр показал нам диамант размером с мой ноготь, но не камешек так радовал его… нет-нет, ведь кудесник сразу же отдал диамант какому-то мальчишке. Он сказал, что там внизу, в подземных чертогах находится Одна из трех – Сэдра! Ее взгляд дарит счастье, а дыхание исцеляет от любых болезней. Да, это было интересно, но всех больше интересовало другое: есть ли внизу еще драгоценные камешки? Шадр уверял, что их там полно. Ну, люди и полезли. Даже такие древние развалины, как я карабкались вниз по веревкам. Кое-кто срывался и падал. Я решил не испытывать судьбу, куда уж мне? Скоро люди начали вылезать, и их прямо таки раздирало от радости. Они не могли передать словами то, что видели. А главное, все забыли про камушки! Там внизу было что-то лучше диамантов. Женщины, дети, старики – вся деревня побывала внизу. Они восхваляли Сэдру и молились ей. Все чаще жители Совиного Ока начали забираться в дыру, пока не забросили свои дома и не поселились под землей.

Фарамор посмотрел в глаза старика, пытаясь понять, не сочинил ли Найрад эту историю? Уж слишком она походила на бред сумасшедшего.

– А жители Совиного Ока? Они так и живут внизу?

– Отчего же? – усмехнулся Найрад. – Выходят по ночам. Да, выходят.

Фарамор встревожено посмотрел на дверь и почувствовал, как Невея к нему прижалась.

– А Сэдра, кто она такая? – шепотом спросил он.

То, что произошло потом, заставило его вскочить с лавки и прижать к себе перепуганную сестренку…

Ему ответил хриплый женский голос снаружи дома – резкий и мощный, похожий на треск льдин во время ледохода:

– Почему бы, мальчик, тебе не выйти и не спросить у меня самой?

Найрад захихикал, указывая трубкой на дверь.

– Да, тебе, мальчик, стоит выйти и спросить, – теперь в его голосе сквозило безумие. – Сэдра здесь! Сэдра здесь! Восславим Одну из трех! Воссла-а-авим! – заскулил он. Огонь в очаге затрещал, пламя стало ядовито-зеленым.

– Не бойся, сын палача, я не причиню тебе вреда, – голос снаружи уже больше походил на человеческий. В нем были вкрадчивые интонации. – Я не хочу входить в дом, чтобы не напугать твою маленькую сестренку. Давай же, мальчик, будь смелым!

– Сделай, как она говорит, – прокряхтел Найрад. – Выйди и поговори с ней. Воссла-авим! Воссла-авим! – его рот с гнилыми зубами открывался, как у лишенной воды рыбы. – Воссла-авим, Сэдру!

Фарамор с презрением посмотрел на старика. Ему хотелось схватить стоящий на столе котел и запустить им в Найрада, но сдержался.

– Выйди, выйди, мальчик. Я не обижу тебя, – голос за дверью теперь напоминал шум ветра. Фарамору начало казаться, что он звучит в голове. Он отстранил Невею и взглянул ей в глаза.

– Ты останешься здесь, а я пойду наружу.

– Фар, нет! – Невея вцепилась ему в руку. – Не выходи! Не делай этого!

– Не знаю, как объяснить, но я почему-то уверен: то, что находится снаружи, говорит правду. Мне ничего не угрожает, – Фарамор не понимал, откуда у него взялась эта уверенность, но он на самом деле не чувствовал опасности. Ему не было страшно. – Все будет хорошо. Я вернусь.

Невея отпустила его руку и обессилено села на лавку. Ее глаза были полны отчаяния. А Фарамор пошел к двери.

От того, что он увидел, когда вышел из дома, перехватило дыхание: над землей парила женщина. От обнаженного тела исходил бледный свет, глаза горели, как угли. Ветра не было, но ее белые волосы медленно развевались в разные стороны, словно плыли по течению. Даже в темноте ночи было видно, что за спиной женщины находилось что-то густое, черное и бесформенное. От этого сгустка тьмы тянулись похожие на корни отростки, которые стелились по земле и исчезали в круглом провале.

Фарамор зачарованно смотрел на женщину. Странно, но он чувствовал восхищение.

– Не так уж и страшно, правда? – теперь ее голос стал звонким и приятным для слуха. – То, что ты видишь сейчас, мальчик, это не я. Всего лишь одна из женщин говорит за меня. Моя сущность внизу, в каменных покоях. Я узница этого места. За много веков приросла к земле, как дерево корнями. Но теперь… теперь у меня есть глаза, которые могут видеть поднебесный мир. Много глаз, – она сделала руками жест, указывая на пространство вокруг.

Только сейчас Фарамор отвел взгляд от женщины и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», – догадался Фарамор.

Одна из тварей выскочила из-за угла дома и схватила длинными жилистыми руками пробегавшую крысу. Затем раззявила огромный, усеянный шипами зубов рот и, быстро запихав в него крысу, начала усердно жевать. Фарамор содрогнулся. Он буквально слышал хруст перемалываемых косточек и хлюпанье крови в глотке твари.

– Тебе нравятся мои детки? – спросила Сэдра. – Я даровала им счастье.

– Неужели? – усомнившись, выдавил Фарамор.

– О, поверь мне, сын палача, это так. Нет никого счастливее моих деток. Они любят меня. Считают своей богиней.

– Но ты… ты ведь не богиня?

Женщина изящно развела руками.

– Ну, конечно же, нет. Я – демонесса.

Из-за закрытой двери раздался приглушенный возглас Найрада:

– Воссла-а-авим Сэдру! – нараспев завывал он. – Воссла… – старик поперхнулся и закашлялся.

Фарамор увидел, как бледная тварь размером с ребенка спрыгнула с крыши и начала по-собачьи рыть землю, видимо, пытаясь откопать укрывшуюся в норе мышь.

– А откуда ты знаешь, что я сын палача? – он снова перевел взгляд на Седру, чувствуя, что в ее глазах есть что-то притягательное.

– Я видела твой сон прошлой ночью. Чувствовала твою боль. С тех пор, как ты вошел в этот лес, я многое узнала о тебе. Твоя ненависть сладка. О да, это дар, о котором ты даже не подозреваешь. После казни отца в тебе зародилась Темная Искра. Ты ее пока не чувствуешь, но скоро, скоро… Ощущая злость и ненависть, не замечаешь эту Искру. Поверь, она разгорится, и я хочу тебе в этом помочь. Знаю, что ты жаждешь мести. Те, кто причастен к казни твоего отца, заслуживают страшной смерти, не так ли? Мы отомстим вместе. Вместе!

– Зачем тебе это? – нахмурился Фарамор.

– Правильный вопрос, мальчик… очень правильный, – голос Сэдры снова стал похож на шелест листвы. – Все имеет цену. Когда ты станешь достаточно сильным, вызволишь из заточения Нэба, бога, которого вы, люди, забыли. Мир уже готовится к его приходу, мир становится другим, мальчик, совсем другим. Правители сходят с ума, по Исходным землям ходят чернокнижники и пробуждают то, что вы, люди, называете нечистью. Тебе сейчас кажется это неправильным, но с приходом Нэба грядет очищение этого мира… перерождение!

– Перерождение, – задумчиво повторил Фарамор.

– Да, мальчик, перерождение, обновление.

Где-то вдалеке закричала ночная птица – печально, будто что-то оплакивая. Стайка мотыльков пролетела над головой Сэдры, отражая крыльями звездный свет.

Фарамор долго молчал, обдумывая слова демонессы, а потом спросил:

– Если я откажусь, ты убьешь меня?

– Убью? – женщина подняла лицо к небу и захохотала. Ее смех разлетелся по округе звонким эхом. Она резко перестала хохотать и посмотрела на юношу. – Какая глупость. Конечно, ты можешь отказаться, но это не имеет значения. Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро. Не спеши с ответом, тем более что я его хорошо знаю и мне не важно, когда его услышу, сейчас или потом.

Из провала раздался глухой протяжный рев, словно там находился гигантский зверь. Черные корни-отростки, тянувшиеся к сгустку за спиной женщины, всколыхнулись, напряглись…

– До встречи, мальчик! – сказала Сэдра.

…и с огромной скоростью втянули женщину в провал. Осталась лишь сверкавшая под светом звезд туча пыли. Бледные твари начали сбегаться к дыре. Они, словно лягушки, прыгали на стены провала и ползли вниз.

Фарамор глубоко вздохнул, открыл дверь и вошел в дом. К нему тут же подбежала Невея и обняла. Ее лицо блестело от слез. Все время, пока не было брата, сознание девочки боролось с изменившимся течением реки, которое пыталось прибить лодку к страшному берегу. Она уже видела очертания чего-то темного, с красными, как угли, глазами. Но Фарамор вернулся, и лодку снова вынесло на середину реки.