Оксана Станишевская - Несколько эпизодов из жизни людей и демонов Страница 8

Одно из платьев, нежно-розовое, из ткани, похожей на атлас, наиболее соответствовало моим запросам и по цвету, и по фасону. Оставалось переделать лишь вырез горловины, изрядно углубив его и расширив. Не барское дело, конечно, но помощи ждать неоткуда. Я взялась за ножницы.

С утра и до самого обеда, случившегося далеко заполдень, я было чрезвычайно занята. Родители, к счастью, не интересовались, как проводит время их драгоценное чадо. Зато кухарка (она же горничная, она же экономка и вообще – единственная прислуга в доме) Марта все ноги сбила, бегая с первого этажа по лестнице, чтобы подглядеть за причудами барышни. Она поднималась раз двадцать, если не больше, приотворяла дверь в мою комнату, ахала, шумно вздыхала, топала обратно вниз… Я делала вид, что ничего не замечаю, дабы избежать ненужных вопросов.

С помощью нехитрых портновских инструментов, позаимствованных у Марты в комнате, я спроектировала свой вариант декольте. Ножницы убрали лишнее. Основная задача заключалась в том, чтобы аккуратно обработать срез. В шкатулках с рукоделием нашлись и тонкие нитки нужного оттенка, и – ура! – достаточно широкая розовая атласная лента. Очевидно, Мария обычно подвязывала ею волосы. Я же использовала, чтобы отделать вырез по периметру.

К обеду я еле успела закончить свой труд. Всё вышло идеально.

Чрезвычайно довольная собой, я птичкой спорхнула в столовую, к накрытому столу. Родители уже сидели там оба. Я впервые получила возможность разглядеть вблизи своего папашу. То есть, не своего, конечно. В общем, господина Жоржа де Мюссе.

Жорж де Мюссе производил впечатление вполне обычного, типичного человека. Его внешний облик не сулил мне ни проблем, ни подарков судьбы. Высокий худощавый мужчина, лет сорока пяти – пятидесяти. Нижняя часть лица украшена усами и короткой бородкой, зато со лба к макушке тянутся глубокие залысины, делая и без того высокий лоб поистине величественным. В волосах проблескивает седина.

Я плюхнулась на стул напротив матери. Объёмистая посудина посреди стола, накрытая крышкой, аппетитно пахла. Наверное, там суп. Я ощутила сосание под ложечкой. Так вот он какой, человеческий голод! Не удивительно, что они так падки на еду. Какие, всё-таки, жалкие существа… Я весело потянулась к крышке и половнику, чтобы плеснуть себе порцию.

По выражению лиц родителей я поняла, что делаю что-то не то. Ах, да, наверно в аристократических семьях тарелки наполняет прислуга! Но нет: за половник взялась сама мать. В посудине действительно оказался суп. Мой рот наполнился обильной слюной. Рука ухватилась за ложку…

Скрип и стук отодвигаемых стульев. Тарелки полны, но вместо того, чтобы приняться за еду, родители встают, молитвенно складывают ладошки на груди, опускают очи долу. Их губы беззвучно шевелятся. Чего это они? Какой-то местный ритуал? На всякий случай, встаю и имитирую их действия.

Наконец, все снова расселись и перешли непосредственно к делу. Я так увлеклась потреблением тёпленького куриного супчика, что моментально вычистила тарелку. Родители, кажется, забыли хлебать собственные порции. Они пялились на меня во все глаза. Ну в чём я опять промахнулась???

– Очень вкусно, – я мило улыбнулась, самой обезоруживающей из своих улыбок. – Только мало. Можно ещё?

– Ты… хочешь есть? – выдавила мать.

– Да…, – моя улыбка превратилась в растерянную. – А что… нельзя?

– У девочки появился аппетит, – бодро констатировал отец. – Это признак улучшения здоровья. Думаю, дело в весеннем солнце.

– Да, наверное, – мать странно перекривилась. Видимо, вспомнила нашу вчерашнюю сцену. – Правильное питание способствует расцветанию красоты. Так ведь, Мари?

– Да, мамочка. Ты абсолютно права.

Добавки мне всё-таки дали. На второе воспоследовала тушёная курица (та самая, которую сначала сварили?), затем пироги и компот. Родители больше, чем ели, смотрели, как наворачиваю я. Под конец я сама поняла, что малость переборщила. Девичий желудок, принявший в себя пищи раза в два больше, чем обычно, растянулся до предела. Корсаж немилосердно давил, мешая дышать. Когда я поднялась на ноги, голова слегка закружилась. Неимоверно захотелось растянуться в постели…

– Спасибо, – выдохнула я вполне искренне. – Пойду вздремну.

…Да. Так я впервые по-настоящему прочувствовала, что обжорство – это грех. Причём несущий наказание в себе самом. Набитый пищей живот сделал всё тело страшно тяжёлым, неповоротливым, неуклюжим. В конечностях возникла ватная слабость. Не то, что от опасности убежать… Шнурок завязать – и то сил бы не хватило! Мысли в голове еле ворочались, как сонные рыбы в промёрзшем водоёме. Последняя мысль, промелькнувшая в моём засыпающем сознании, была как-то связана с Блудом…

Проснувшись, я некоторое время ещё нежилась в постели, не открывая глаз. Райское наслаждение… Тьфу, ни к чему приплетать терминологию конкурентов. Однако, люди, возможно, не так уж и потеряли рай, как сами думают. Они просто разучились его замечать. А он – вот он: можно пощупать, понюхать, вкусить, посмотреть. Услышать… Вкусно отобедать, как следует выспаться. А потом валяться в постели, смежив веки, зная, что не нужно вскакивать и мчаться, что не теснятся за спиной в нетерпении сотни недоделанных дел. А впереди – ещё чёртова уйма времени!…

В деятельность пробудившегося сознания вплывали тающие обрывки последних сновидений. Какие-то странные образы, вроде бы, человеческие. В одном из них я даже уловила неясные черты лица. Но при попытке сконцентрироваться на них картинка начинала расплываться и рассеиваться, аки дым. Этот образ необъяснимо приводил меня в волнение, вызывая лёгкий приятный трепет во всём теле. Сердце радостно подпрыгивало и принималось выстукивать одному ему понятное шифрованное послание. Губы сами собой складывались в улыбку.

Кто этот человек? Откуда он взялся в моих мыслях? Существует ли он на самом деле? Я понятия не имела. Пришлось предположить, что во время сна мои мыслительные импульсы каким-то образом смешались с деятельностью мозга Мари, и странный сон навеян её впечатлениями.

Когда я всё-таки набралась решимости выпихнуть себя из постели, за окном уже догорала вечерняя заря. (Из чего я мимоходом сделала вывод, что окно моей комнаты обращено на запад). Который идёт час – было неизвестно, ибо часы в комнате отсутствовали. По моим предварительным прикидкам должно быть около восьми (плюс – минус час?), с учётом того, что месяц идёт март, а я нахожусь в Западной Европе.

Я стала у окна, опершись ладонями о подоконник. Сердце в груди пело свою незамысловатую мелодию. Люблю вечер, особенно сумерки. В закатный час во мне всегда пробуждается активность. Вид романтично-розовых облачков на фоне гаснущей зари вновь навёл на размышления о цели моего пребывания на земле.

Взаимоотношения мужчины и женщины заслуживают того, чтобы изучить их получше. Причём изнутри. Ведь, в конце концов, даже в первородном человеческом грехе заложена явная сексуальная подоплёка. Хотя формально речь идёт всего лишь о разговоре со змеёй и поедании яблока. Кому, как не демону, надлежит познать грех во всех его проявлениях? Знакомство с различными гранями человеческой порочности будет полезно не только для личной жизни, но и для работы. Не говоря уж о том, что это просто очень весело и приятно.

Не секрет, что многие демоны заводят интрижки со смертными. Некоторые даже превращают это занятие в хобби. В них разгорается спортивный интерес: больше, дальше, чаще… дольше… длиннее… толще… Да что там демоны! Даже ангелы, как сказано в Ветхом Завете, «входили к дочерям человеческим», и небезуспешно. Правда, в последнее время что-то не слышно о такого рода отношениях. Наверное, научились избегать огласки.

Необходимо подыскать себе достойного возлюбленного. Пожалуй, я даже готова позволить себе самой слегка увлечься этим персонажем. Но, коль скоро я собираюсь пожертвовать частицей своей бесценной гордости ради симпатии к смертному, то и кандидат в любовники должен быть лучшим из лучших! Далеко не каждому из людишек выпадает такая честь: удостоиться внимания высшего существа.

Как же я узнаю его средь прочих? Каким он должен быть? Конечно, молод и красив, высок и статен. Брюнет? Блондин? А, какая разница! Решим на месте. Если цвет не понравится, то можно и перекрасить. Но вот что не получится перекрасить – так это особенности характера. Претендент на мою благосклонность обязан быть сугубо высоконравственным и добродетельным представителем людского рода. Ибо для демона нет большего наслаждения, чем искусить добродетель и совратить нравственность. (Да… Размечтавшись, я смачно причмокнула). Его дух должен блистать и благородством, и отвагой, а сердце – вмещать и нежность, и мужественность. В обращении со мной он будет пылким и одновременно сдержанным, робким и ненасытным, откровенным и галантным, утончённым интеллектуалом и трепетным романтиком. Он… я знаю, на кого он должен быть похож. На мифический персонаж, кумир моих девичьих грёз. На архангела Михаила, конечно.