Темень - Михаил Максимович Шашков Страница 8

– Хорошо, я продолжу. В главной штольне чудовище никто не видел, оно и ясно, там постоянная возня, много людей ходит, одноколейка шумит; не полезет гад сюда. Тело Миши было найдено…

– Прости, – остановила охотник шахтёра, – но я попрошу без имён.

Игорь замялся, но затем продолжил.

– Первое… тело мы нашли здесь, в Капле, – Игорь показал на участок чуть левее штольни, рядом с Куриной лапой, ходы которого очерчивали грубый и резкий вытянутый овал. Затем Игорь провёл пальцем вниз и ещё левее, – второе тело мы нашли в соседней выработке, в основании Сердца, – Игорь повёл пальцем ниже и ткнул в выработку, никак не связанную с двумя предыдущими. Вход этой выработки был совсем рядом с главным входом. Шахтёр показал на тупик между четырёхпалым и пятипалым участками, – здесь был третье тело. Это место мы зовём Грудью, потому что оно находиться между Правой и Левой рукой. Чтобы Вам было проще ориентироваться, я могу подписать Вам все эти места на карте.

– Пожалуйста. А где чудище чаще всего видели?

– Здесь, – Игорь показал на правую сторону главной штольни, недалеко от входа в Сердце, – обычно его замечали тут. Но замечали его всегда невзначай, как Вам, наверное, говорили, но просто наблюдает иногда здесь издалека за главной штольней. Если, конечно, тем, кто его видел, гад не мерещился.

– Трупы находили по левой стороне от штольни, но чудовище видели пока только в правой части, – рассудила Мария, – интересно, однако.

– Есть вопросы? – спросил Игорь.

– Ага, есть вопросец. Как я вижу, левая часть шахты куда лучше развита, чем правая. Почему?

– Первые правые выработки, те, что ближе, к выходу, начинали ещё двадцать лет назад, когда я только пришёл сюда. Но позже обнаружилось, что там текут грунтовые воды, потому выработки прекратились. Те выработки, что выше по карте, мы начали уже десять лет назад, незадолго до войны, когда стране понадобилось железо. Но четыре с небольшим года назад свод штреков провалился в некоторых местах и участки затопило. Страшная была авария.

– Ясно. Думаю, чтобы узнать что-то новое, мне стоит спуститься. Екатерина Владимировна, мне нужен фонарь и часы. Как я поняла, ночной смены сейчас здесь нет, и шахта на ночь закрывается. К тому же, у Вас ведь наверняка есть записи, в которых Вы отмечаете, кто явился на работу. Надеюсь, Вы также ведёте список тех, кто вернулся из шахты. Теперь каждый день я буду смотреть этот список. Так я смогу быстро среагировать на пропажу человека и, возможно, и человека спасти, и монстра на горячем поймать.

Глава 4

Когда Мария получила карманные часы и фонарь, она оставила шинель в кабинете Катерины, набросила рюкзак и отправилась к штольне с Игорем.

Вход зиял чернотой резких теней, тёмной серостью мёртвого камня и жёлтым светом электрических ламп, что двумя полосами вдоль стен удалялись вглубь. Под землю забегал холодный ветер. По центру, чуть ближе к правой стене, лежали рельсы, над которыми висела цепь. Руду из этой шахты на поверхность доставляли в вагонетках с помощью откатки бесконечной цепью. Цепь мчалась в приёмку.

Мария слышала, как глубоко под землёй стрелял и вгрызался в породу пневматический молот. Ход уходил так далеко, что Мария не могла разглядеть его конца; он походил на чёрный сгусток. Девушка почесала рукоять меча. Работа предвещала быть сложной, но Мария уже ждала будущих денег, которые ей принесут государственные заказы, уже представляла те блага, которые ей эти деньги откроют. Ей нужно всего лишь сразить чудище и придумать, как заставить секретаря писать в отчёте то, что ей нужно, и она станет госохотником. Мария вглядывалась в темень штольни и думала: «Там, на дне, моё будущее. Мне остаётся его только схватить».

– Мария, я хотел бы извиниться, что был несколько резок на собрании в зале.

Рыжеволосый шахтёр вырвал девушку из раздумий.

– Извиниться за что?

– За то, что предложил вызвать другого охотника. Я был груб, простите, если обидел. Просто этот гад подземный нас уже совсем доконал, мы все устали от него, вот и хочется, чтобы он подох поскорее. Ещё раз, прошу простить меня.

– Забей, я уже забыла. Не переживай. И за друга нашего многолапого не переживай: он не самая сложная часть моей работы, – губы девушки скривились в улыбке, – хорошо будет, если с ним будет хотя бы весело.

Игорь повёл Марию под землю.

– И каков Ваш план?

– Выследить и убить. Если вкратце. Но начну я, пожалуй, с другого. Хотелось бы узнать о нашем друге побольше перед встречей, а, как известно, кто много знает и многое может сказать, редко бывает живым.

Спустившись, Мария разошлась с Игорем. Охотник сошла в первый поворот налево, который вёл в Грудь, где было найдено одно из тел. В этой части шахты выработка уже не велась, света не было – тьма проглотила эти туннели. Мария зажгла фонарь. Маленький огонёк затанцевал и окружил девушку своим светом, но тьма не отступила. Со светом она создала контраст вычурными подёргивающимися тенями на полу, стенах и потолке. Свет фонаря был ничем в темени этих тоннелей, но глазу Марии хватало любого, пускай даже самого ничтожного света, чтобы видеть сквозь темноту. Температура в шахте была выше, чем на земле, но холод, что властвовал здесь, был иной природы. Он не забирал тепло тела, он проникал сквозь кожу и плоть, опутывая и прокалывая насквозь кости. Из глубин тоннелей шли частично разобранные, покрывшиеся пылью и слегка поржавевшие рельсы. Своды толстой стали держали на себе потолок.

Мария шагнула вперёд.

В этом крыле шахты охотник была единственным человеком. Девушка не думала, ни о чём не рассуждала, весь её разум был поглощён собственными чувствами. Глаза продирались сквозь темноту, пытались разглядеть угрозу в каждом недвижном камне, то и дело цепляясь за танцующие тени, но, не увидев угрозы, отвлекались на другой объект. Но взгляд человека и даже упыря не способен охватить всего; ей помогали уши. Красные от холода уши будто бы обращались усилием воли за спину. Они слышали, как стучит в висках кровь, как издалека по стенам доходят отголоски пневматического молота, как гремит железная цепь, неся за собой руду. Иногда по стенам доходили крики, слишком далёкие, чтобы их разобрать. Если глаза могут видеть то, чего касается даже слабейший свет, уши связывали охотницу со всей шахтой. Через ноздри проходил холодный воздух, и старая пыль раздражала слизистую.

Разум Марии был поглощён чувствами, он был чист и трезв. Её чутьё распространялось дальше света фонаря. В этих чувствах она забылась, стала зверем, что ступает медленно, но твёрдо, не издавая звуков, ища свою добычу. В этом забытьи она проснулась от кошмара, что