Юрий Котлярский - Проект US-RUSSIA. Футуристический роман Страница 9

Надышавшись ароматами и не придя ни к какому решению, Президент вернулся на рабочее место и на всякий случай включил телеканал CNN: не исключено, что ушлые журналисты уже пронюхали про сенсацию и обсасывают её, как чревоугодник баранью косточку. А уж какую околесицу они нагородят вокруг да около, какой произведут тарарам, трудно даже себе представить. Однако всё было тихо: как новостной CNN, так и добрый десяток других каналов, которые Президент перебрал на скорую руку, сообщали о чём угодно, только не об ЭТОМ. «Вот и чудесно, – удовлетворённо потёр он руки. – Необходимо предупредить всех, кого это касается, чтобы держали язык за зубами». Кто-кто, а уж он-то как бывший губернатор и действующий Президент отлично знал, как кодируют средства массовой информации общественное сознание, безбожно манипулируя им в зависимости от конъюнктуры и политических пристрастий своих работодателей. Да и тема представлялась настолько лакомой, что репортёры не упустили бы случая сделать её гвоздём всех своих новостных сообщений. Взрыв атомной бомбы на безлюдном атолле Тихого океана – и тот произвёл бы меньшее впечатление, чем это сумасшедшее предложение русских. А уж в том, чтобы раскрутить тему и довести телезрителей до экстаза, – им не было равных. Свобода слова в Америке не только была закреплена в конституции, но и, что намного важнее, эффективно реализовывалась на практике. Достаточно было публичной личности неосмотрительно задеть редакционную политику какой-нибудь бульварной газетёнки, как последняя, словно только того и ждала, под предлогом защиты свободы слова с таким наслаждением начинала размазывать эту публичную личность по стенке, что та трижды прокляла день и час, когда позволила себе неосторожное высказывание в адрес таблоида. Стоит ли после этого говорить о том, каким лакомым блюдом является для них любая сенсация, особенно если дело касается персоналий или крутых поворотов в политике.

Вывод напрашивался сам собой: единственно верный способ избежать различного рода спекуляций – это не допускать утечек до той поры, пока он как Президент и его команда не определятся с дальнейшей линией поведения. И обязательно следует предварительно выслушать мнение Миллера. Миллер – умница, у него голова не попкорном набита. Да и русских он знает не понаслышке: пять лет, проведённых в России в качестве одного из секретарей посольства, и знание русского языка позволили ему разобрать эту матрёшку на составные части, что удавалось далеко не всем и далеко не всегда.

Бенджамин Миллер вошёл в Овальный кабинет лёгкой уверенной походкой, как входят люди широких демократических убеждений, уверенные, что и их собеседники придерживаются точно таких же демократических позиций, а следовательно, являются их единомышленниками. По всем статьям Миллер был стопроцентным янки, начиная от генетических корней, уходящих в далёкое прошлое к периоду заселения Америки первыми колонистами, и кончая всем остальным: убеждениями, открытой улыбкой, раскованными манерами, одновременно дружелюбной, независимой и располагающей к искренности манерой вести беседу. Всем своим внешним видом он отдалённо напоминал покойного Джона Кеннеди, 35-го Президента Соединённых Штатов Америки: такой же высокий, стройный, темноволосый, с тщательно ухоженной причёской с аккуратным пробором слева и чуть посеребрёнными висками. Глядя на его широко улыбающееся лицо, невольно хотелось ответить взаимностью. Люди с подобной внешностью и подобным характером околдовывают женщин легко и уверенно, чем он активно и пользовался в бытность свою секретарём американского посольства в России. Он любил русских красавиц, а они любили его, будучи не в состоянии устоять перед его мужским обаянием. Но что любопытно, за всё то время, что Бенджамин прослужил в России, он ни разу не попался на крючок русской контрразведки, хотя она, хорошо осведомленная об этой его слабости, регулярно подсовывала ему время от времени привлекательных дам без комплексов, готовых послужить родине своим молодым и упругим телом. Однако во всех сомнительных случаях он предпочитал за благо давать задний ход, и все попытки подловить его на сексуальных контактах с подставленными секс-бомбами заканчивались боевой ничьёй.

Вернувшись в Америку, Бенджамин Миллер в корне изменил своё отношение к адюльтерам. С одной стороны, он был достаточно пресыщен любовными похождениями в России, а с другой, американские женщины, даже самые привлекательные, не шли ни в какое сравнение с русскими красавицами. Тут уж он не мог с собой ничего поделать. Была ещё и третья причина, заставлявшая его умерить любовный пыл: в силу своего ответственного положения в Администрации Президента, было бы безответственно подставляться отечественным пираньям пера и телекамер. Кстати, именно тогда, на излёте своих любовных похождений, он постепенно пришёл к твёрдому убеждению, что нет ничего дороже семейных ценностей. В принципе, вполне нормальная эволюция мужчины от самца к мужу.

Секретарь закрыл дверь, оставив Президента и его советника с глазу на глаз. При появлении Миллера Президент поднялся из-за стола и сделал несколько шагов ему навстречу, на ходу протягивая руку для приветствия. Они давно знали и отлично понимали друг друга.

– ..Присаживайтесь, Бенджамин, рад вас видеть, – указал Президент на кресло по другую сторону рабочего стола и, когда тот присел, заговорил так, как будто они уже сорок минут беседовали на заданную тему, а может, и просто экономил время. – Итак, как, по вашему мнению, нам следует реагировать на это странное предложение русских?

Однако Бенджамин Миллер не спешил отвечать на заданный в лоб вопрос. Президент пытливо вглядывался в лицо собеседника, словно пытался угадать ответ, но натолкнулся на непроницаемый экран. Наконец лицо Миллера снова разгладилось и обрело привычное дружелюбное выражение.

– Видите ли, – начал он, – по своему менталитету русские не слишком далеко ушли от египетских сфинксов, если их кто и переплюнул в искусстве плести словесные кружева, так только китайцы. Они тоже любят время от времени задавать загадки, над которыми нам, европейцам, – а мы в этом смысле такие же европейцы, – приходится долго ломать голову, прежде чем удастся докопаться до сути.

– Ну и в чём суть?

– Пока не могу сказать. Нам её ещё только предстоит вычислить.

– Так сложно?

– Да уж не просто. Ответов много, но какой из них правильный?

– А что думает по этому поводу сам Рокфуллер?

– В конце нашего короткого общения по телефону он мне высказал прямым текстом буквально следующее: «Если все предыдущие поколения Рокфуллеров считались людьми умными и дальновидными, то меня, если я приму предложение русских, многочисленная родня сочтёт безнадёжным идиотом. Я уж не говорю про остальную Америку, включая престидижитаторов из жёлтой прессы. Однако…

– Что «однако»? – подхватил Президент, словно только и ждал подобного поворота мысли.

– То-то и оно, что на этом слове он подавился рыбьей косточкой.

– Его гложут сомнения?

– Что-то в этом роде, хотя… – Миллер играючи покачал головой. – Слово «однако» может означать всё что угодно: от твёрдой решимости отвергнуть предложение русских, до надежды, что родственники не будут столь категоричны, и кончая полной растерянностью.

– Рокфуллер во главе русского правительства… Вам не кажется, что более абсурдную ситуацию даже трудно себе вообразить?

– Отчего же, времена меняются, и то, что ещё вчера казалось фантастикой, сегодня вполне вписывается в общественную мораль. Возьмите хотя бы для примера ситуацию с гомосексуалистами. Ещё совсем недавно, по историческим меркам, пуританская Америка считала их париями, отверженными и даже преследовала, а сегодня они только в Филадельфии заселили территорию размером больше китайского квартала, развесив на всех домах свои радужные флаги, и чувствуют себя не хуже нас с вами. Я уж не говорю об их ежегодных многолюдных парадах. За последние несколько десятилетий абсурдизм стал достаточно модным явлением.

– Знаете, что мне в вас восхищает, Миллер? – дружелюбно взглянул на Миллера Президент: – Ваше умение убеждать. Хорошо, предположим, что мистер Рокфуллер примет предложение русских, хотя я в этом далеко не уверен. Но – чем чёрт не шутит. Каков интерес русских, мы теперь знаем: они сели в лужу со своей хвалёной экономической моделью и молят о помощи. С русскими всё понятно. Но в чём заключался бы его интерес?

– В том и проблема, что него нет видимых стимулов для переезда на работу в Россию. Поэтому наша задача на данном этапе убедить мистера Рокфуллера вступить с русскими в переговоры, а уж там будем решать, отпускать его или нет.

– Не понял. Поясните, пожалуйста. Зачем?