Андрей Епаня - Наследие ратонгов. Артист Страница 9

На стройных ножках тёмно-коричневые кожаные мокасины с острыми носиками. Взгляд с удовольствием задержался на упругих бёдрах, шаловливо пробежал по зовущим формам юного девичьего тела, пусть и с синей кожей.

Малика обернулась, убедилась, что иду, и мы продолжили путь к кусту. На всякий случай вынул оружие. Мало ли чего.

Подойдя ближе учуял вонь, и увидел синие плоды похожие на ягоды черники, размером с крупное яблоко. Их висит немного, около десятка.

Колючие кусты с острыми длинными шипами надёжно охраняют плоды. Малика показала пальцем:

– Лякииии-буууутаааа! – подняв глаза к небу показала, как торжественно кушает эту синюю ягоду. – Маки-така натрун! Ляки-бута! Натрун!

– Натрун-то, натрун… Как достать-то эту… ляки-буту?.. – проворчал с досадой.

Услышав яростные завывания оголодавшего желудка, вздохнул, передал джемпер, и снова надел порванную куртку. Осторожно раздвинул колючий, воняющий протухшим супом кустарник, почти с мой рост. Сорвал первое «черничное яблоко». Плод оказался на ощупь упругим. Осторожно сунул в боковой карман. Пройдя на шаг дальше в кустарник, сорвал ещё три штуки, и цепляясь, торопясь, и тихо матерясь выбрался обратно.

Малика тут же схватила за руку, и вереща в диком ужасе, потащила прочь от куста. То, что произошло дальше повергло в шок! Я – остолбенел!

Ограбленный куст вдруг взбесился, и со всей дури стал хлестать шипастыми ветками лохматя землю вокруг себя!!!

По – сути, задержись я там на три секунды дольше, и был бы уже взлохмаченным трупом!

– Эпическая сила! – выдохнул сквозь зубы. – Малика?!!

Я указал пальцем на раздирающий землю куст, не зная, как объяснить этой дуре, какая она!.. Дура!

– Ляки-бууутааа! – важно, и со значением, как будто о божестве, произнесла синекожая красавица.

Зло скинул куртку, и сел на землю! Сил не осталось. Усталость накатила безразличием и тупостью. Хочется залезть в свою постель, самое безопасное место во вселенной, и заснуть. А утром, мама принесёт чай…

– Адрей… – девушка тихонько села рядышком. – От неё пахнет цветами, и ещё чем-то пряным. – Адрей…

Отвернулся от неё. Меня всё ещё колотит, как куст ляки-буты… Тот уже успокаивается, но время от времени, то одна, то другая ветка с острыми шипами хлёстко рассекает воздух, лохматя и так глубоко взрыхлённую почву.

Малика присела, смотрит умоляюще.

– Адрей… – на глаза навернулись слёзы. Вот-вот прорвёт.

– Ну, чего ты? – тут же поспешил успокоить девочку. – Не реви только, ладно? – Усадил рядом с собой. – В другой раз, предупреждай про… хрясь-хрясь! Ляки-бута хрясь-хрясь! Или, если ува-ава, какое-нибудь опасное, скажи мне: хрясь-хрясь! И я пойму, что там опасно! Ладно, чего я… Сам виноват. В другой раз палку кину и подожду. Блин! Век живи, век учись.

Малика вскрикнула:

– Аттаха!

Показала на изодранную куртку, и очень аккуратно извлекла несколько ядовито-синих шипов. Глаза сияют!

– Адрей, аттаха! Аттаха!

Она заговорила на своём тилимилитрямском языке, что-то объясняла, но мне уже по-фигу. Огляделся в поисках лякибутных плодов. Малика заметила, и тут же извлекла один из сумки, подала мне. Когда успела из куртки переложить? Ох уж эти, девочки… не соскучишься.

– Адрей, ляки-бута, маки-така натрун, наям-наям!

– Не «наям-наям», а ням-ням, – буркнул, подозрительно разглядывая плод.

Вытерев о джемпер вонючее синее яблоко, задумчиво посмотрел на девушку. Малика сверкнула улыбкой и слегка откусила.

– Ляки-бута! Аням-ням, Адрей!

Под тонкой кожурой показалась розовая, нежная, и гнилостно пахнущая мякоть. Я вздохнул. В животе гулко заурчало.

– Всем смертям не бывать, а одной не миновать… – зачем-то выдохнул, жалобно прошептал: – Помогите! – и, откусил большой кусок.

На вкус – копчёное сало, а на запах – болотная тина! Если бы не звериный голод, ни за что на свете не стал есть! Однако, уплетал за обе щёки! Никаких косточек, слопал всё без остатка!

Малика смотрит улыбаясь. На вид ей лет семнадцать-восемнадцать. Совершеннолетняя, в общем. В общем!.. Эх, что-то снова не о том думаю… Домой ведь надо…

Сытость нахлынула быстро, и очень сильно захотелось спать. Сонно и пьяно сказал:

– Малика. Малика, бай-бай!..

Непонятно чему улыбаясь и широко зевая, улёгся на фиолетово-синюю травку. Подогнул коленки к животу, руки сложил шалашиком под левую щеку.

Вместо подушки заботливая девочка подложила джемпер, а сверху укрыла курткой.

– Ба-бай, Адрей! – нежно в ухо шепнула Малика. И я отключился.

*******

Открыл глаза!

Взгляд охватил сиреневое пространство. Те же синетравные, с зелёной «печатью» вверх, деревья. Между ними разные кусты. Небо без звёзд, без Солнца и Луны, даёт ровный сиреневый свет, но сейчас темнее, может ночь здесь такая.

Всё ещё сонно обнимаю доверчиво прижавшуюся Малику. Вдыхаю ароматный цветочный сбор её волос. Чувствую себя сильным, здоровым, отдохнувшим! Возможно, самое время поразмыслить о возвращении домой…

Малика вздохнула, и ласково прошептав что-то во сне, плотнее прижалась спиной. Самец напрягся, сверкнул глазами в наступающих сумерках. Запоздало сообразил, что рука ласково гладит обнажённое бедро девушки. Пульс задёргался в предвкушении азартной охоты. Еле удерживаю рвущегося наружу зверя.

Нежно поцеловал бархатную шейку, осторожно сдвинув длинные волосы, поцеловал в ушко… Ласково захватил в горсть упругую сочную грудь!

Малика тихо застонала, не открывая глаз повернулась на спину. Губы встретились в нежном пробном поцелуе…

Самец направляет руку туда, где между стройных ног может обрести звериное счастье! Девушка застонала громче и, открыла глаза!

Обеспокоенно вглядевшись в меня, Малика внезапно вскочила, и застыла у моих ног. Часто дыша, взволнованно подняла руки к небу. Гордо тряхнув лохматой гривой, крикнула:

– Рьянэдэра миурай! Эсколх нун тай!

Зрелище колоссальное!!!

Языческая богиня на фоне фантастического пейзажа! – пронеслось в голове.

Словно в танце, девушка плавно опустила руки, и захватив подол, стянула платье через голову, отпустила змеиной шкурой к ногам.

Странно, но я не рассматриваю её по частям, как обычно со мною бывает в такие моменты. Я вижу её всю! И всё вокруг как будто вливается в грудь искрящейся энергией. Меня всё сильнее охватывает дикое торжество!

Малика, протянула ко мне руки, и жалобно позвала:

– Адрей!..

– Малика!

Я ринулся к ней и обнял. Целуя и лаская, кое-как развязал набедренную повязку, и разделся сам. От бушующего восторга кружится голова!

Вокруг простор, дикая красота во всём! Словно мы – Адам и Ева!

– Малика! – я задыхаюсь от её поцелуев и отвечаю тем же!

– Адрей!.. Миурай, Адрей!.. – шепчет моя красавица, обвив шею руками, учащённо дыша и слегка кусая мочку уха.

Не помню, как оказались на земле! Мой хищник бросился на обнажённую девушку, но, не тут-то было! Самка Малики с рычанием опрокинула на спину, и два зверя рыча покатились по земле лаская и нежно царапая друг друга!

Замирая, и вновь бросаясь в объятия, звери выбрасывают в страстной борьбе накопившийся за день адреналин! И всё-таки, накувыркавшись и порычав над самкой, мой хищник издал торжествующий рык доминанта!

Как после заплыва через бурную речку, лёг на спину рядом со сладко постанывающей красавицей. Мощная за годы тренировок выпуклая грудь, приняла на себя лёгкую женскую голову. Моя богиня, дикая, языческая, прижимается всем телом, вздрагивает время от времени. Я обнял, и крепче прижал. Зверь во мне довольно и сыто потянулся, широко зевнул, и улёгся спать!

– Адрей, ба-бай… – мягко прошептала греческая богиня.

– Бай-бай, Малика! – прошептал нежно.

Устроившись поудобнее, она почти сразу заснула.

Раньше, там, в моём мире, я бы тоже, уснул не раздумывая! Но, не сейчас! Мысли повалили толпами, как на демонстрации, и с разными лозунгами, вроде: На-до до-мой! И-ди до-мой! До-мой!

Подложил под голову девушки джемпер, и укрыв курткой, хотя по-летнему тепло, пошёл к разбросанной одежде.

Одеваясь и оглядываясь вокруг, размышляю над своим интересным положением. Понимаю, что все события надо разложить, упорядочить. И память услужливо открыла двери в архивы моих знаний.

– Итак, мастерство актёра стоит на четырёх китах, – вбивал нам в головы папа на уроках актёрского мастерства. – ВОСПРИЯТИЕ! ОЦЕНКА! ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ! ДЕЙСТВИЕ!

Оглядев студию, важно указывая на кого-нибудь пальцем, спрашивал: – Что такое ДЕЙСТВИЕ?.. Андрей!

– ДЕЙСТВИЕ – ЭТО ВОЛЕВОЙ АКТ, НАПРАВЛЕННЫЙ НА ДОСТИЖЕНИЕ ЦЕЛИ! – бодро и заученно отвечал я сходу.

– Драматург пишет КОНФЛИКТ! Режиссёр ВЫСТРАИВАЕТ на сцене БОРЬБУ! А вы, будущие народные артисты – ДЕЙСТВУЕТЕ!

Папа прохаживается, сцепив руки за спиной, и слегка наклонив голову вперёд. Затем, резко повернувшись к нам выдаёт новую порцию полезной инфы: