Алексей Кунин - Бэкап Страница 11

– Я убивал тех, кто хотел убить меня! – выкрикнул я и эхо «меня» пошло гулять по холлу.

– А разве я хочу убить тебя? – Он развел руки в стороны, став похожим на живой крест и тут вдруг меня будто сняли с невидимого предохранителя: что-то толкнуло под сердце, как боек бьет по капсулю пули. С невнятным криком я размахнулся и ударил его прикладом в плечо. Хрустнула ключица, но он продолжал улыбаться, отчего я разъярился еще сильнее.

Я продолжал бить его по рукам, по груди, в живот, а затем, озверев от не тускнеющей улыбки, вогнал приклад прямо в зубы, превратив лицо в кровавую маску. Он зашамкал, силясь что-то сказать, но я, не обращая внимания ни на что, продолжал бить и бить, и бить…

10

Вначале я не понимал, где я и что со мной. Перед глазами – сплошная тьма. Лишь пару секунд спустя до меня дошло, что на лице – маска для сна, а я сижу в кровати. Сорвав повязку, я вытер мокрый от пота лоб и откинул одеяло.

Снова тот же сон. Луанда, восстание горожан, Матвей, анголка с выколотыми глазами. Все, как тогда, больше тридцати лет назад. Почти. На самом деле Матвей не шел ни к какому пожарному входу. Увидев ангольцев, мы просто начали подниматься по лестнице, пока не добрались до этажа, на котором размещался технический отдел «Африканских орбитальных сетей». Именно оттуда я отдавал приказы, за которые мне потом пытались пришить пожизненное.

И уж, конечно, там не было никаких близнецов и восставших из небытия трупов. Вспомнив, как я колошматил свою молодую копию прикладом, я снова вздрогнул и откинулся на подушку. Мало мне оживших безглазых мертвецов, так еще и это. Оливия считала, что образ ожившей девушки – это упрятанная в глубинах моего подсознания вина перед погибшими во время подавления мятежа ангольцами. Я с этим согласен не был. Ведь ее – и это было доказано во время уголовного процесса – убили повстанцы. И не просто убили, а жестоко истязали перед смертью. С другой стороны, кто знает, отдал бы я те приказы, если бы перед этим не увидел ее тело в холле здания?

Но что означает появление двойника? На ум не приходило ничего, кроме вчерашнего разговора с Накадзавой, когда он сообщил, что ценой моей жизни должна стать жизнь чужая. Прямо как у древних иудеев: око за око. Мысль, что дорога к бессмертию лежит через трупы моих клонов, выжигала нейроны не хуже, чем обещанная Акихиро оцифровка. Я никогда не убивал ради удовольствия, чтобы там во сне не твердил мой двойник. Только чтобы выжить самому или сохранить жизнь другим. Разве это преступление – быть солдатом?

Поняв, что уже не усну, я встал с кровати, включил настольную лампу и сел в кресло. Запустил интелвирт и привычно отыскал директорию «Цифрономикон». Это стало моим развлечением в те бессонные ночи, когда я не мог уснуть, в страхе перед очередным кошмаром, поджидающем за спиной Морфея. Вымышленный Лавкрафтом автор «Некрономикона», Безумный араб, аль-Хазред, будто бы создал пособие по призыву древних демонов с той стороны Двери. Я же серфил по Гипернету, разыскивая в цифровом виртуальном мире способы избежать поднятия завесы между живым и неживым.

«…Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово, и тайну цветка тебе расскажу: этот цветок – как терн на дне моря, шипы его, как у розы, твою руку уколют. Если этот цветок твоя рука достанет, будешь всегды ты молод…»[17] С трудом верилось, что еще пять тысяч лет назад человека одолевала тайна вечной молодости. Сколько цветов извели, пытаясь составить формулу эликсира? Египетские фараоны оказались умнее, не гонясь за продлением жизни земной, заботясь, вместо этого, о жизни потусторонней.

А вот первый объединитель Китая, император Шихуанди, тот самый, что оставил охранять свой посмертный покой терракотовую армию, больше верил Гильгамешу, так что снарядил в поисках волшебных цветов морскую экспедицию, так и сгинувшую с концами. Интересно, может они нашли, что искали, но передумали делиться со своим повелителем?

Гален писал о том, что некоторые старики принимали ванны из крови поверженных на арене гладиаторов, веря, что это принесет им вторую молодость.

Святой Грааль… Куда же без него? Неиссякаемый сосуд вечной жизни, чаша, из которой Христос пил во время Тайной вечери и в которую Иосиф Арифамейский собрал кровь распятого Спасителя. Может, он действовал в связке с Гаем Лонгином? С чего бы это простой центурион решил тыкать копьем человека, из-за которого разгорелся конфликт между Пилатом и старцами из Синедриона? «…Но вот очутилась в зале Священная чаша Грааль под белым парчовым покровом, однако никому не дано было видеть её и ту, что её внесла. Только наполнилась зала сладостными ароматами, и перед каждым рыцарем оказались яства и напитки, какие были ему более всего по вкусу…»[18].

Сюжет о Граале оказался самым плодотворным. Сеть ломилась от ссылок на разнообразные статьи, книги, фильмы и прочие источники информации, в тысячный раз перемалывающие одну и ту же крупу. Больше всего меня привлекали те, где рассказывалось об одном из рыцарей Круглого стола, Галахаде, сыне Ланселота, которому удалось-таки найти чашу. Вкупе с историей о том, что король Артур на самом деле не умер, но продолжает жить на мифическом острове Авалон, можно было представить, что верный вассал доставил сюзерену источник бессмертия.

Впрочем, мне самым практичным властителем, наиболее основательно подошедшем к вопросу сохранения себя на веки вечные, казался Чингисхан. Почувствовав дыхание подступающей старухи с косой, он разослал по всем концам завоеванных земель гонцов с требованием доставить мудрецов, обладающих тайной эликсира вечной жизни. Народу, утверждавшему, что таким секретом обладает, оказалось на удивление много. Экзамен старого хитреца был прост: после варки зелья первую чарку подносили его создателю, а затем рубили голову. Если приставленный затем к шее отсеченный орган не прирастал, что ж, ошибочка вышла.

Так бы и развлекался «властитель Вселенной» таким нехитрым образом до самого конца, если бы очередной авторитетный даос из Поднебесной не поведал ему, что бессмертия бренного тела не существует: бессмертен лишь дух и дела человеческие. Монгол наверняка бы и его порешил, но старикан оказался не промах, поведав, что в делах пророческих он посильнее будет, чем в фармакологии. И затем на вопрос Чингисхана – «поведай же мне, старче, когда я отойду в мир иной», смело ответил: «а умрешь ты хан в тот же год, что и я». Так что тому ничего не оставалось, как отпустить старого мудреца восвояси.

Вторым по плотности хэштэгов была любимая игрушка всех средневековых мыслителей и алхимиков – философский камень, своеобразная квинтэссенция[19] вопроса. Однако большинство ссылок давали лишь однообразную информацию о его способности превращать любое вещество в золото. И лишь изредка упоминалось, что в растворенном виде камень излечивал все болезни и даровал бессмертие.

Забавно, что раствор этот, чаще всего называмый питьевое золото, имел собственную жизнь и научную базу. О нем упоминалось еще в трактатах китайских врачей I-го века, которые называли его эликсиром жизни. Людовику XI врачи, для излечения от падучей, официально прописали пить золото, о чем свидетельствовал счет на 96 золотых талеров. В 1583-м году во Франции был опубликован труд алхимика и придворного лекаря Давида де Плани-Кампи – «Трактат об истинном, непревзойденном, великом и универсальном лекарстве древних, или же о питьевом золоте, несравненной сокровищнице неисчерпаемых богатств».

Поймав себя на мысли, что уже минут десять бездумно листаю ссылки и страницы Сети, не вчитываясь в слова и буквы, я выключил интел и, распахнув стеклянную дверь, вышел на просторный балкон. Ночной морской бриз осушил вспотевшее лицо: в соленую свежесть моря вплелись ароматы можжевельника и сосны. Все-таки хорошо, когда уже через два часа после рабочего дня ты можешь перенестись из питерского офиса в особняк на Южном берегу Крыма. Капсулы «Гиперпетли»[20] покорили всю Евразию, изменив понятие человека о пространстве.

Я дышал морским воздухом, прислушиваясь к шуму близких волн – море было практически под ногами – и пытался принять решение. В сотый раз расправил лист, который последнее время постоянно носил с собой – результат теста, проведенного в центре Окадо. «Определенный для данного биологического образца генетический предел составляет девяносто шесть лет. Погрешность расчетов составляет – три года в ту или иную сторону….».

Такое хорошо читать, когда тебе двадцать и каждый, кому за пятьдесят – для тебя старик. Но прочесть это в восемьдесят семь – практически приговор. Приговор, ставящий тебя на одну доску с любым нищим, судорожно пытающемся прожить на пособие. Но я-то, по чести говоря, уже давно считал себя и подобных мне другим антропологическим видом, отличным от обычного Homo Sapiens. Первый миллиард, по моему убеждению, менял что-то глубоко внутри своего обладателя, так что тот никогда уже не становился тем, что прежде.