Антон Наш - Карты судьбы Страница 11

— Да, палец‑то мне регенерируют, но на маникюр придется снова идти, а ты знаешь, сколько такой будет стоить?

К черту женщин и их логику, или она так шутит? Да нет, вроде серьезно. Приложив к ране комок какой‑то влажной массы, пропитанной лечебной энергией, и дав ему закрепиться, встал на ноги.

— А теперь пора возвращаться. Надо проверить, как дела идут наверху.

И уже почти не таясь, мы двинулись в сторону выхода. А во дворе форпоста тем временем творилось что‑то странное. Три стены спокойно выдерживали натиск демонов, после всего, что мы пережили, они выглядели даже как‑то безобидно. А вот с другой стороны творилось что‑то непонятное. Сразу было ясно, что оборона прорвана, так как демоны спокойно перелезали через стену и залезали во двор форпоста. От того, чтобы ударить в спину защитникам на стенах, их удерживали ряды запасных отрядов, оцепивших этот район. И все было бы понятно и логично, если бы среди демонов не перемещался небольшой отряд новичков в сопровождении отряда прикрытия, кроша демонов на мелкие кусочки.

Непонятно, что произошло, и почему отряд прикрытия решил вмешаться, ведь ситуация не критическая, а если бы мы не разобрались с Эн — Менлуаном, то всех, кто сейчас стоит на стенах, ждала бы неминуемая смерть.

— Похоже, в этом отряде сынок или дочка какой‑то большой шишки, — зло пробормотала Эмма.

У меня в голове все сложилось в единую картину, теперь понятно, почему решили поменять систему инициации. Кто‑то достаточно влиятельный смог продавить это решение, чтобы отряд прикрытия в случае опасности вмешался и прикрыл нужного человека. Защитить всех они бы не смогли, но кого‑то одного — практически со стопроцентной гарантией. Но какой же тварью нужно быть, чтобы согласиться на это, понимая, что твое вмешательство обрекает на смерть почти сотню людей.

— Пойдем, поможем отрядам, сдерживающим прорыв.

Все мрачно кивнули, похоже, не я один понял, в чем дело, и мнение мое все разделяют.

— Вы вернулись? — радостно замахал нам рукой смутно знакомый парень. — Вижу, тоже пришлось повоевать? А у нас стену прорвали, но оказалось, что нас прикрывают. Сразу бросились на помощь, и даже никто не пострадал. Вот она — армейская взаимовыручка.

Тошно. Как можно быть такими слепыми.

— Работаем по старой схеме. Арамис, Виталий, вы только на защите.

— Да зачем защита, просто мочим все вместе, они даже не доберутся.

Его друзья дернули разговорившегося сослуживца за руку, заставив замолчать, до слуха донеслось еле слышное: 'не трогай', 'посмотри на их уровень', 'какие‑то они мутные'. Вот так и бывает, стоит выделиться, вырваться вперед, как общество стремится от тебя отказаться, не желая признавать свое отставание. Гораздо проще обвинить других, чем увидеть недостатки в себе.

Поток демонов тем временем потихоньку спадал, и вскоре последнее тело упало на землю, а воздух разорвали яростные крики. Я же несколько раз сжал и разжал кулак на правой руке, а потом, плюнув на все, подошел к капитану отряда прикрытия и изо всех сил врезал ему правой по челюсти. Даже руку подвернул, вот что значит давно не дрался. Но вырубить получилось — капитан, потеряв сознание, рухнул на землю. А потом вырубили уже меня, последнее что помню: одетые в ботинки ноги, приближающиеся к лицу и животу, хорошо, что сознание уже покидало тело.

Очнулся я уже в карцере академии, когда меня привели в чувство.

— Подымайся, скотина, — один из конвоиров ткнул меня под ребра. — Это надо же додуматься — нападать на своих на первой инициации. Да я бы за такое убивал на месте без раздумий.

Что без раздумий это сразу видно. Если не думать, то жить гораздо проще.

— Куда вы меня ведете? — руки тем временем ощупывают одежду. Слава богу, не обыскивали, просто забрали мою огненную карту, но карта демона осталась на месте во внутреннем боковом кармане.

— На допрос. Вместо того, чтобы сразу отдать тебя под трибунал, генерал — ректор хочет сначала сам с тобой поговорить.

Надо было держать себя в руках, интересно, в чем меня обвинят, но судя по поведению моих конвоиров, отношение ко мне оставляет желать лучшего. Насколько я помню, Михаил не был замечен в подлостях, остается надеяться, что он не сильно изменился.

В серой пустынной допросной совершенно неуместным выглядело кожаное дорогое кресло с вставками из слоновьей кости, на котором развалившись сидел пожилой мужчина лет пятидесяти. Короткая аккуратная бородка, такая же стрижка и маленькие хитрые глаза, скрытые за увеличивающими их очками. Добрый дедушка, на счету которого полностью выжженная молниями центральная улица взбунтовавшейся Махачкалы. Самая быстрая и кровавая операция устрашения в современной истории, как ее называют. Хотя я больше согласен с теми, кто отдает лавры залитому лавой Сан — Франциско, да там пытались действовать точечно и выжигали город отдельными районами несколько недель, но жертв в итоге оказалось на порядок больше. Здесь же одно мгновение и десятки тысяч трупов. И вот этот человек сейчас сидит напротив меня.

— Говоришь, что тебя зовут Алексей Роков. А что, даже похож, совсем как тот в молодости. И глазами так же сверкаешь. Рассказывай, как дошел до жизни такой — сбежал с поля боя, взбаламутил товарищей, напал на офицера, сломал ему челюсть. Разве достойно это боевой карты? И знаешь, давай без официоза.

Ну, я и рассказал, сдал всех: и говорящего демона, обещающего скорое вторжение, и капитана, подставившего всех новичков, и папенькиного сынка, что подвел всех под удар.

— Звучит интересно, но ты многого не знаешь и потому воспринимаешь все так критично. Наверно, кого‑то другого я бы просто отправил на неделю в карцер, выкидывать из академии за благородные побуждения я бы не стал, но ты похож на одного моего друга, так что давай поговорим. Использование английской системы активации было принято в рамках стратегического сближения и обмена опытом в самый последний момент. Я рассматривал возможность, о которой ты говорил, но провернуть все за такое короткое время после вашего поступления не удалось бы никому. И спланировать заранее тоже ничего бы не получилось, ваш набор должен был быть раньше, но я… по кое — каким обстоятельствам отложил его на месяц. Теперь видишь, что даже тот же Соболев не смог бы вмешаться в дела академии?

— Но отряд прикрытия, почему он вмешался так рано? Особой опасности не было, а они, вмешавшись в бой, рисковали жизнями всех остальных новичков. Ведь если бы мы не убили демона, и тот вмешался…

— А с чего ты взял, что капитан Ярцев этого не знал? — что за понимающая ухмылка, такая же не сходила с его лица, когда мы на всю ночь засели в борделе после первого посещения Инферно. — У него хватило опыта, чтобы почувствовать эманации смерти демона, и мужества, чтобы вмешаться и спасти пусть даже всего лишь несколько жизней.

Я стоял перед ним в этот момент как оплеванный. Неужели все было действительно так, и я, уверившись в своей правоте ударил героя, а по — другому его и не назвать, вместо того, чтобы хоть немножко подумать. Постоянно упрекаю людей в том, что они предпочитают видеть во всем только недостатки, а оказалось, что и сам такой же. Как я мог так ошибиться и почему я не могу принять это? Что не дает мне покоя?

— Я понимаю, ты чувствуешь свою вину, так что одного дня карцера тебе будет достаточно. И уже завтра ты сможешь присоединиться к своему отряду. Иди.

— А что с остальными? Кто в моем отряде?

— С остальными все в порядке, а насчет отряда тебе все расскажет твой куратор, когда тебя выпустят. Иди, говорят, даже в карцере можно неплохо выспаться.

И опять по — доброму улыбнулся, глядя на меня. Если бы не уверенность, что меня никто не может узнать, то, пожалуй, можно было начать беспокоиться. В первые дни после моего воскрешения, когда я бесцельно шатался по городу туда — сюда, то встречал много знакомых, но никто не только не задерживал на мне взгляда, но даже столкнувшись вплотную, просто извинялись и продолжали свой путь. Как я успел заметить, сильные карты что‑то замечали, как сейчас Михаил, но тут вступала в силу другая условность: мы слишком хорошо понимаем, что из себя представляет развоплощающая атака, что под ней нельзя выжить, да и слишком многие почувствовали отголосок моей смерти. Если от маленького Эн — Менлуана волна прокатилась буквально на сотни метров, то в моем случае это были сотни километров. Пропустить смерть золотой карты сложнее, чем не заметить ядерный взрыв. Ну, а раз что‑то невозможно в принципе, то зачем даже рассматривать такую возможность.

Не знаю, как насчет спать, в карцере не лечь и даже на стену не опереться, все холодное и постоянные сквозняки, но вот сесть в позу йога и постараться расслабиться в медитации можно попробовать. Сначала никак не получалось сосредоточиться, но уже через час тело расслабилось, а разум погрузился в приятную дрему.