Консультант - Михаил Николаевич Герасимов Страница 11

снова устроившейся на снеговой подушке. Её задачей было смотреть неподвижно, и только по команде, когда сверху посыпется небольшой рукотворный снегопад, перевести взгляд в сторону и вверх. Получилось не с первой попытки, но очень хорошо. Камера телефона в режиме скоростной съёмки перехватила движение глаз и на замедленном видео запечатлелся беззаботный красивый момент: блеск в глазах и блик от медленно кувыркающейся плоской звёздочки снежинки, упавшей на варежку.

Наконец они отряхнулись, подогрелись ещё порцией настоявшейся в термосе арабикой, вернулись с узкой боковой тропинки на аллею и направились к елям, где обычно дети и родители менее изощрённо направляли камеры телефонов на нетерпеливых детишек, протягивающих семечки и орешки проворным обитательницам с серыми пушистыми хвостами. Здесь можно было нередко наблюдать, как заканчивается одна часть детства, в котором в мультфильмах и на картинках белки и лисы одинаково ярко рыжие, а на этой новой ступени взросления рыжая белка чаще всего не более рыжая, чем ржавая железяка из гаража. Но разве это главное? Эта подвижность, осторожное доверие и выпуклые круглые глаза — вот от чего трудно оторвать взгляд.

Не зная как подобраться к этой галдящей суете и привлечь к себе внимание одного из двух мимишных грызунов, они постояли под руку друг с другом, а потом у Лёхи из кармана начала доноситься мелодия звонка «Blue Cafe» Криса Ри. Над круглыми кнопками зелёного и красного цвета светились две заглавные буквы «ДП». Телефон Дмитрия он записал, но по телефону они ещё не общались.

— Слушаю.

— Алексей, привет. Сегодня не приезжай.

Внутри у Лёхи что-то ёкнуло, но следующие слова развеяли неприятное предположение.

— Ты завтра-послезавтра свободен с утра до двух? Покажу тебе попутно своё производство, а потом встреча. Может быть будет полезно. Что скажешь?

— Думаю, да. У меня работа то удалённая, то по вызову, если нельзя решить из дома. Но вызывают не часто. Куда приехать?

— Мне бы на Новом Арбате было бы удобно тебя встретить часов в десять-одиннадцать. Поеду с Западного округа. Заходи в Шемрок или ещё куда-нибудь. Я позвоню, когда подъеду.

— ОК.

Он убрал телефон обратно, присвистнул молнией кармана и полез в сумку за орешками.

— Может отдадим белке орехи прямо с пакетом? Тут и дырочка штампованная есть, как ручка у сумки. Был бы прикол снять, как белка возвращается в дупло с сумкой орехов из маркета.

Шутка, вдогонку к кофе, ещё раз согрела их, но пакет всё же надорвали и одна из белок отреагировала на этот шум с большим интересом, чем даже на прочие призывы и протянутые руки. Прямо как коты дома бегут на звук открывания холодильника или звон посуды.

А Лёха прикусил губу и старался побыстрее растворить в новых положительных эмоциях осадок от первой фразы Дмитрия. Не приезжать снова по купол совсем не хотелось, а сама по себе фраза больно напомнила эпизод из его работы несколько лет назад. Скорее даже лет пять-семь назад. Начальник компьютерного цеха тоже звался Дмитрий, а по производственной необходимости («необхоДИМОСТИ», как мысленно Лёха пошутил, конечно же не вслух), нужно было заткнуть вакансию на упаковке. Куда ушел или за что выгнали предыдущего сотрудника он так и не узнал, да и не старался узнать.

Осваиваясь на новом месте и видя, что крутиться приходится довольно не слабо, начал адаптировать своё рабочее место так, чтобы сократить число движений и время на упаковку одного изделия. Каждое изделие требовалось снабдить ворохом бумаг, наклеек, брошюр и документов, поэтому он придал им новый порядок, разложил на импровизированных полочках на уровне своих плеч, чтобы не ходить ни за чем ни одного шага, а всё иметь в радиусе досягаемости не далее вытянутой руки. С обычного стола переместил процесс упаковки на четыре склееные скотчем бракованные коробки, после чего ему уже отпала необходимость высоко поднимать изделие, чтобы поместить его в коробку. Постепенно он так освоился и увлёкся процессом, что стал напевать что-то своё, уже не беспокоясь, что отстанет от конвейера или утомится. Работать стало спокойно и просто.

И вот, однажды, когда он работал в своём ритме, из-за спины раздался вопрос «Тебе так удобно?»

— Да, всё под рукой и…

Но спина с телефоном около уха уже, кажется, не слушала, удаляясь за угол. Было это часов в 10 утра, а потом был обед, ещё немало работы, а когда Лёха уже посматривал на часы и освобождающиеся места на конвейере, предвкушая окончание дня, то есть около 15:00–15:30, сзади снова спросили. Спросили внятно, почти без эмоциональной окраски, едва придавая фразе оттенок вопроса.

— Тебе до каких пор ноги отрезать?

Позади стояли Дмитрий и ещё пара человек из руководства следующего уровня. Первая мысль, трезвая как ведро ледяной воды на голову, была о том, где можно было так накосячить, чтобы услышать такой вопрос? Но из-за угла появились пара рабочих в комбинезонах, заносящих стол из металлического профиля с уже обклеенной новой резиной столешницей. На столе покачивалась «болгарка». От головы отхлынуло и снова потеплело, хотя шум от внезапной тревоги ещё оставался. Один из «грузчиков», не дожидаясь указаний, замерил коробки, посмотрел на Лёху, добавил пару сантиметров на рулетке, отчеркнул маркером метки на ножках и вопросительно поводил вилкой «болгарки», как локатором. Место расположения розетки ему подсказали, стол перевернули на бок и через минуту четыре ножки стола стали короче почти вдвое. С обрезков сбили пластиковые стаканчики и надели их на укороченные. Зрители с радиотрубками в руках оставались, пока стол не поставили на место и рабочий процесс не возобновился. Закрыв пару новых готовых коробок, Лёха заметил, что рядом больше никого нет, пол вытерт, а руководители уже выходят из цеха, о чем-то говоря, что наглухо перекрывал шум вентиляции и музыки с участка сборки. Ещё недели через две Лёха заметил, что его зарплата выросла в полтора раза.

Уже много позже, когда с коллективом и с начальством дистанция сократилась за годы ежедневного знакомства, рабочего общения и взаимодействия, в узком кругу по поводу дня рождения одного из сотрудников, на столе стояли грузные стеклянные стаканы виски со льдом, фрукты и не обильная, но даже вполне изысканная закуска и деликатесы, Дмитрий прикрывал глаза рукой, вытирая слезы от хохота и голосом, полным искреннего смущения и вины говорил «Прости! Сколько же седых волос тебе это стоило в тот день? Прости, не подумав так сказал… Спросил… Бывает же!» И слово перешло к кладовщику для новой