Вадим Проскурин - Хоббит, который слишком много знал Страница 12

Дромадрон сделал многозначительную паузу, но я промолчал. Он спросил несколько разочарованно:

— Ты не хочешь поделиться со мной этим заклинанием?

Я обратил взор на большое зеркало, висящее между двумя гобеленами, один из которых изображал, как Фолко Великий командует ополчением, а второй — как Фолко Великий убивает вождя орков. Отработанное заклинание легко слилось с отполированной бронзой, превратив зеркало в артефакт. Заодно я организовал вокруг зеркала маленький вихрь маны, ведь иначе Дромадрон понял бы, что высшая магия не имеет никакого отношения к полю маны, а это ему ни к чему.

Дромадрон потянулся было магическим взглядом к свежесотворенному артефакту, но вовремя пересилил себя. Он досадливо поморщился:

— Я просил тебя поделиться заклинанием, а не артефактом.

— Зачем тебе заклинание? — деланно удивился я. — Клану вполне хватит одного такого зеркала. Дромадрон снова поморщился.

— Ты не хочешь делиться знанием с родным кланом, — сказал он. — Почему?

— Это знание опасно.

— Любое знание опасно. Разве это зеркало более опасно, чем заклятие самонаведения?

— Да. В самом зеркале нет ничего опасного, но принципы построения заклинания…

— Принципы построения заклинания везде одинаковы, — перебил меня Дромадрон.

Я не стал противоречить мудрому визарду, вместо этого я открыл его душу и удвоил его скилл.

— Теперь ты понимаешь? — спросил я.

— Что? — удивился Дромадрон.

— Загляни внутрь себя.

Дромадрон заглянул и… Не знаю, как можно выразить его потрясение, кроме как в нецензурных выражениях. В общем, Дромадрон догадался. Он пробормотал:

— Если это тебе по силам… Кажется, я знаю, кто твой учитель.

— Теперь ты понял, почему я не произнес вслух его имя?

— Я понял, — лицо Дромадрона помертвело. — Он появляется так редко… — Дромадрон надолго замолчал. В разговор вступил Хардинг. Он спросил:

— Значит, Хэмфаст, ты не можешь передать клану те знания, что ты обрел в путешествии?

— Да. Я действительно не могу сделать это.

— Ты знаешь, что гласит закон по этому поводу?

— Это особый случай.

— Особых случаев не бывает! — отрезал Хардинг. — Все хоббиты равны перед законом, исключений из этого правила нет и быть не может. Закон говорит, что знание каждого хоббита принадлежит клану в лице его вождя. Вождь имеет право на любое знание любого хоббита клана.

— Я не могу передать мое знание даже тебе! — отчаянно воскликнул я. К чему он клонит? Изгнание??

— Из нашей истории нам ведомы примеры, — продолжал тем временем Хардинг, — когда обстоятельства складывались так, что хоббит не мог подчиняться законам клана, ибо слепое следование закону привело бы к беде все Средиземье, а значит и родной клан хоббита. Ты знаешь, что происходило с такими хоббитами.

У меня внезапно сел голос. Мне пришлось прокашляться, чтобы произнести следующие слова:

— Ты имеешь в виду героев? Ты считаешь, что я могу стать шестым героем?

— Конечно! За все время от сотворения мира не было хоббита, чья магическая сила могла бы сравниться с твоей. Неужели твой учитель дал тебе силу просто так? Нет, он никогда не появляется в Средиземье без веских причин. Если Гэн… — Хардинг замялся. — Если он снизошел в наш мир, значит, нас ждут великие потрясения. А в час великих потрясений всегда находится хоббит, который получает великий дар во имя спасения Средиземья. В этот раз выбор пал на тебя, и я скажу, что это не самый плохой выбор. Жалко, конечно, что ты не сможешь сменить меня в роли вождя и Дромадрона в роли визарда, но…

— Как? — перебил я Хардинга. — Никогда не было, чтобы вождь и визард совмещались в одном хоббите!

— Все когда-то происходит в первый раз, — возразил Хардинг, — ты обладаешь всеми качествами, необходимыми вождю, а кроме того, и хорошим скиллом. Ты мог бы объединить в своих руках всю силу клана. Но, видать, высшие силы приготовили тебе другое предназначение. Кстати, Дромадрон, тебе следует снять заклинание с Олеси.

Дромадрон кивнул, а я воскликнул, не в силах поверить в то, что уже понял:

— Какое заклинание?!

— Олеся рожает только дочерей, — пояснил Дромадрон. — Я сделал так по просьбе Хардинга, ведь, если бы она родила сына, ты не смог бы стать вождем.

— Ты, Хардинг, отказался от счастья иметь сына только ради меня?!

— Не только ради тебя и вообще не ради тебя, а ради клана. Ты стал бы великим вождем, а это важнее для клана, чем мое счастье.

Моргот меня раздери! Если бы не Учитель, я мог бы стать самым прославленным хоббитом Средиземья! Вождь сильнейшего клана, да еще и визард одновременно… Впрочем, тогда я не смог бы повелевать элементалами, а это может принести мне еще большую славу. Если бы вождь и везард не оказались такими упертыми… Я предпринял последнюю попытку:

— Если я уйду, как раньше ушел Фолко, я больше никогда не вернусь, и клан не сможет воспользоваться моими талантами. А ведь я могу очень многое, если я останусь в клане, нам не придется больше голодать, волки не причинят зла нашим детям и нашим свиньям, у нас… Да мы станем такими сильными, что никакой другой клан не сможет даже мечтать о том, чтобы превзойти Брендибэков! И я могу отказаться и от места вождя, и от места визарда, мне не нужна власть, благо клана для меня важнее всего.

— Ты говоришь как настоящий герой, — ответствовал Хардинг. — Но если бы Фолко отказал Торину и остался в клане, он не научился бы военному мастерству и в час орочьего вторжения Хоббитания оказалась бы беззащитна. Нет, Хэмфаст, твой путь отныне расходится с путем клана. Ты можешь вернуться только во славе.

— Разве того, что я сделал, — я кивнул на зеркало, — недостаточно, чтобы сказать, что я вернулся во славе? Хардинг разгневался.

— Хэмфаст, — воскликнул он, — не заставляй меня упрекать тебя в малодушии! Твой путь предначертан, и негоже тебе уклоняться от собственного пути. Наберись мужества следовать начертанию судьбы, и ты обретешь силу, мудрость и счастье. Если же ты уклонишься, тебя ждет изгнание. И не почетное изгнание героя, а позорное изгнание преступника. Я все сказал, Хэмфаст! Собирай свои вещи и удаляйся, завтрашнее утро не должно застать тебя на земле клана.

Что ж, сказано недвусмысленно, после этого возражать просто невозможно. Я обратился к Нехаллении:

— Ты можешь выбрать, с кем ты свяжешь свою жизнь — со мной или с кланом. Нехалления оскорбилась:

— И ты еще сомневаешься! Разве ты разлюбил меня?!

Дромадрон сдавленно охнул:

— Еще и любовь! И ты, Хэмфаст, еще сомневаешься в своем предназначении?! Мне стыдно за тебя!

В общем, меня обругали со всех сторон. Я взял Нехаллению за руку, и мы перенеслись в тот мир, что теперь принадлежит только нам двоим.

4

Четвертый раздел первой книги Учителя посвящен вратам миров. Я внимательно прочитал его, но не стал выполнять проверочные задания. Врата миров — вещь очень полезная, но мне она без нужды, поскольку меня не интересует ни Валинор, ни загадочный Запретный Квадрат. Врата миров можно применять для перемещения или разговора и в пределах одного мира, но для этого есть другие, более эффективные способы.

В общем, к концу сентября я дочитал первую книгу до конца. Мне стало казаться, что я уже постиг все важнейшие заклинания, а все, что написано во второй книге, может пригодиться только для совсем запредельного волшебства, как если бы я вдруг захотел превратить всех орков Средиземья в хоббитов или превратить Мордорскую пустыню в главную житницу Ганнара. Наверняка я неправ, но от этого чувства никак не удается избавиться.

Когда мы с Нехалленией вернулись в наш мир, мы, впервые поругались. Впрочем, ругались мы недолго, да и то все это время ругался я, а Нехалления слушала и молчала, а потом заплакала. И я начал утешать ее, я говорил ей, что люблю ее, я извинялся за то, что обращал на нее так мало внимания, а она говорила, что она недостойна меня, что она неграмотная дура, что она устала ничего не делать, что она хочет жить сама, а не наблюдать за чужой жизнью, но она уже поняла, что ей это не суждено. Я спросил, почему она так решила, и Нехалления рассказала, что произошло после того, как она впервые ступила на землю Хоббитании.

Пройдя через дверь, она очутилась на краю круга судьбы, на том самом месте, где произошло мое раздвоение. Она села в позу болотной кувшинки и совершила медитацию. Она знала, что это надлежит делать ночью, но она не хотела ждать ночи. Медитация прошла успешно, и Нехалления обрела судьбу. Только вот судьба эта оказалась совершенно пуста — ни одно из базовых свойств души не было заполнено. Фактически она оставалась ребенком, и теперь у нее больше не было надежды когда-нибудь стать нормальным хоббитом.