Ольга Славнейшева - Нет прощения! Страница 12

Проникнуть обратно не составило труда, Лаки рассчитал все верно. От прелой земли поднимался туман, запущенный больничный сад служил нам прикрытием. Мы осторожно подкрались к корпусу и влезли в открытое окно туалета по водосточной трубе. Лаки заставил меня вымыть ноги, окинул критическим взглядом. Затем встал зачем-то на унитаз, потянулся к вентшахте, забранной решеткой.

— Что ты делаешь? — с трудом выдавил я. Меня лихорадило.

— Сейчас… — он отодвинул решетку и залез в отверстие рукой. А потом протянул мне две таблетки.

— Держи. Съешь это.

— Что это?

— Реланиум.

Я проглотил таблетки, даже не запивая их водой.

— Вот так. Молодец. А теперь ложись спать. И никаких обсуждений, запомни — никаких. Все. Иди.

Меня шатало. Я добрел до своей палаты и упал в кровать.

— Это был сон, — прошептал я. В голове все плыло.

Утром мне стало хуже.

Меня выписали в среду, девятого мая. Лаки — на десять дней раньше. Я шел по улицам, глядя по сторонам. Деревья были уже зелеными, в ветвях чирикали птицы. Как хорошо, что меня накачали нейролептиками, думал я. Ведь стоит той же Мэйджи провести со мной беседу, как она сразу поймет, что со мной что-то не так. А теперь все подгонялось под нервный срыв. Я верил, что все будет хорошо, и приближался к своему дому в отличном настроении.

Окна были открыты, во всех комнатах горел свет, не смотря на то, что ярко сверило солнце. Все похолодело у меня внутри. Я подумал, что копы добрались до нас и сейчас обыскивают мою комнату… Я сделал еще несколько шагов, прежде, чем до меня дошло, что из окон вырывается громкая музыка. Тоже мне, слабонервный нашелся!.. Тем не менее, я подошел к окну, и, поднявшись на цыпочки, заглянул в гостиную. Посреди комнаты стоял накрытый стол, и чего там только не было! Я понял вдруг, что дико хочу есть. Лаки ждал меня на пороге, поглядывая на часы.

— Ричи! — заорал он, бросаясь мне на шею. — Какой же ты дохлый!.. Идем скорее!

Все в моем доме осталось прежним, но было подозрительно чисто. Мы зашли в гостиную. На столе дымилось мясо, стояли салаты. Я почувствовал, как предательски защипало в глазах. И тут в комнату вошла Ритка. Она выглядела, как девушка из моих грез. Весь вульгарный налет куда-то делся, на ней было длинное синее платье, волосы падали волнами на плечи. Она сняла всю бижутерию, и я впервые заметил, какие у Ритки длинные пальцы. Обычно их было не видно из-за колец.

— Вот, — скромно потупилась Ритка, указывая рукой на стол. — Угощайся, Ричи…

— Ну, Ритка… Ты такая…

Она улыбнулась. Я поглядел на нее, поглядел на салаты и набросился на еду. Лаки подливал мне вина. Он явно что-то замышлял. Когда я раздулся, как дирижабль, от всех этих кушаний, Ритка вынула из сумочки «Стразз», и мы закурили.

— Приятно вернуться домой, да, Ричи? — Ритка коснулась моей руки. Я взглянул на Лаки.

Лаки блаженно улыбался, но я успел его прекрасно изучить. Мне стало тревожно. Я решил не обращать на него внимания и занялся Риткой. Мы много танцевали, смотрели визор, курили «Стразз», пили вино — словом, отдыхали. Потом я уснул в кресле, казавшимся таким уютным, а когда открыл глаза, было уже светло.

Я отправился искать Лаки и обнаружил его в своей комнате, в постели с голой Риткой. Это неприятно оцарапало меня. Лаки ничем не выдал своего пробуждения, даже не открыл глаза, но стоило мне вернуться в гостиную, как он вошел следом, уже полностью одетый.

— Поговорим? — предложил Лаки.

— Ты спал с ней? — тут же спросил я.

— Я сплю с ней уже одиннадцать дней. Переспи теперь и ты. И забудем об этом.

Я промолчал. Он был прав. Ритка никогда не была моей девушкой.

— Пока ты прохлаждался в больнице, я вычислил адреса еще четырех подонков, — продолжал Лаки. — Мы все сделаем следующей ночью. Ритку мы напоим так, что она даже под препаратами покажет, что мы бухали всю ночь.

Я молчал.

Он поглядел на меня, наклонив голову.

— Эй! Токада! Что-то не так?

— Я не знаю, — сказал я.

— Что? Депрессия? Это не страшно. Я уже придумал, как избавить тебя от этого. Тебе нужна встряска!

— Еще одна?! — разозлился я.

— Стоп! Сейчас мы с тобой будем пить виски. — И Лаки, метнувшись к бару, схватил оттуда пузатую бутыль с длинным горлышком. Выломал пробку и начал хлестать из горла. Меня передернуло. Он сплюнул и протянул бутылку мне:

— Давай. Ты сможешь!

— Если ты называешь это встряской… — я запрокинул голову, сделал несколько больших глотков. Задохнулся от отвращения, но усилием воли удержался от рвоты. А потом по моим венам побежало тепло.

— Ты как? — подозрительно поглядел на меня Лаки.

— Отлично! — я чувствовал подъем. Мне было уже хорошо.

— Кстати… Ты ведь умеешь стрелять из пистолета? — спросил Лаки,

— Нет, — не задумываясь, ответил я. — А что?

— Это несложно. Я тебя научу.

— Лаки, пойми… Я не хочу убивать! Не хочу!

Он улыбнулся.

— Знаешь, когда-то я думал так же. Хочу, не хочу… Это несложно. Главное — нажать на курок, а пистолет все сделает сам.

— Но я не хочу!

— Ты привыкнешь. Выпей еще.

Я выпил. На этот раз пойло влилось в меня гораздо легче. Я потянулся к пачке «Стразза», так как других сигарет у нас все равно не было.

— Тебе ведь приходилось убивать, правда? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Ты же видел, — хмыкнул он.

— У тебя это получалось очень легко. У тебя, должно быть, большой стаж, верно?

— Это ты сочувствуешь мне или издеваешься надо мной, я не понял? — в его взгляде промелькнуло удивление. — Ричи, давай не будем ссориться из-за ерунды. Ты затеваешь долгий, неприятный, а главное — ненужный разговор. А я обещал тебе встряску! Поговорим об этом в другой раз, по трезвости. А сейчас — пей.

Я редко употребляю спиртные напитки крепче семнадцати градусов. У меня нет надлежащей практики в этом вопросе. Мы еще не ополовинили бутылку, а у меня уже начинало двоиться в глазах. Поняв, что я готов к новым испытаниям Лаки отставил бутыль и сказал:

— Пошли!

— К-куда?

— В твою комнату!

— Зачем?

— Увидишь!

Я попробовал подняться, но ноги плохо служили мне, и Лаки пришлось вздернуть меня за шкирку.

— Вставай, здесь недалеко…

— Я должен знать, что это за встряска, — захихикал я. — Может, ты подбираешься к моей заднице!..

Он разжал пальцы и я упал лицом в пол.

— Уй…

— Токада, ты и вправду так нажрался? — он попробовал меня поднять, плюнул и потащил мое тело за воротник куртки по полу.

— Куда вы меня тащите?! — орал я. — Я не хочу!..

Он приволок меня в комнату и бросил прямо на Ритку, с бесконечным изумлением взиравшую на нас.

— Лаки, ты что? — спросила она, хлопая глазами.

— Ритка, познакомься. Это — Ричи, — сказал Лаки.

— Я Ричи… — бормотал я, ничего не соображая, в то время как мои руки сами собой потянулись к ее голым грудям.

— Да ты пьяный! — с возмущением крикнула она. — И ты! Да вы что?!

Лаки с циничной улыбкой стянул с себя футболку, бросил ее Ритке на лицо.

— Ритка… Ты такая… — я обслюнявил всю футболку, прежде чем до меня дошло, что я делаю. Я отшвырнул ее в сторону, случайно ударив Ритку по лицу

— Чтоб ты сдох! — крикнула мне Ритка.

Пружины дивана скрипнули под тяжестью тела Лаки, и до меня, наконец, дошло, что он задумал.

«Вот это да!», — подумал я. — «Неужели это наконец-то происходит!..» Ритка, конечно же, немного повырывалась, но потом сама полезла на меня. Краем глаза я отметил, что у Лаки под сердцем шрамы от двух пуль. Ну и ну… Кто же ты, Лаки?..

Но в следующий момент это стало совсем не важно.

Не помню, сколько длилось это невероятное переживание. Скорее всего, в виски был растворен мой же «Нон стоп!». Когда я проснулся, у меня все болело, а за окнами снова был день. Тут я вспомнил, что сегодня мне обязательно надо в лицей, и захохотал. Ритка сонно заворочалась у меня под боком. Я захохотал еще громче. В комнату заглянул Лаки с опухшим от пьянства лицом, и тут со мной едва не приключилась истерика.

— Что ты ржешь? — спросил Лаки, с трудом ворочая языком.

— Лаки… — выдавил я сквозь спазмы. — Мы не проспали… школу?

Лаки фыркнул и засмеялся вместе со мной.

— Ну что… трахаем Ритку… и в школу? — я уже начинал задыхаться. Очевидно, Лаки имел в виду именно психологическую встряску, а вовсе не групповуху в пьяном виде под препаратами.

Мне было смешно настолько, что я испугался, как бы меня не перекинуло.

Если эмпи находится в разработке, федеральной или какой-нибудь еще, его шансы пройти перезагрузку увеличиваются вдвое, но и без этого достаточно процентов того, что от малейшего стресса у тебя перемкнет все мозги, если, конечно, ты — эмпи.

Перезагрузка — это термин из «теории ментального воздействия», он означает бесконтрольную боевую трансформацию. Мозги отключаются напрочь, зато безмерно возрастает сила удара, скорость реакции, вырубается болевой центр, увеличиваются ловкость, выносливость и прочие качества, а главное, от взбесившегося тестостерона возникает беспричинная агрессия, направленная на все живое. Таких эмпи обычно убивают, но они все равно успевают наделать дел. В лицее нам объясняли, что бесконтрольная боевая трансформация — это естественный отбор, и рано или поздно эмпи будут улучшены настолько, что порог контроля увеличится в десятки раз, но это будут уже другие, счастливые эмпи, а мне хотелось жить сейчас.