Игорь Смирнов - Маньяки выходят из подполья, или супериор. Фантастический роман Страница 12

– А пока ты гуглишь, ты вот что мне скажи. Ты же ведь умеешь так, две задачи разом делать, как Юлий Цезарь? («И не две, а двадцать две!» – оскорбленно буркнула Матильда вполголоса) Так что ответь: насекомые наши летающие ещё живы? Никто на них покусился, а?

– Да нет, с ними всё нормально… – пробубнила Матильда как бы немного удивлённо. – Они уже закрепились в заданных точках… Могу даже показать, как они обосновались. Вывести изображения с камер на дисплей?

– Нет, не надо, – возразил Коюров. – Надеюсь, в тех точках сейчас не происходит ничего экстраординарного? («Да, – подтвердила Матильда, – всё там нормально. И с ними тоже») Ну вот, мне важно, что разведчики ещё функционируют – и только…

Оба замолчали. Максим вёл машину, Матильда гуглила.

– Ты знаешь, Максим, что-то я ничего путного не могу найти про этот «Кибердайн»… – вдруг проквакала компушка растерянно.

– Да? – сардонически усмехнулся Максим. Похоже, Милоровск был заповедником не только НИИ, но и всяческих информационных аномалий. Феномен ещё ждал своей разгадки, но уже не подлежал сомнению. – Ладно, не парься. Мы подъезжаем к «Алконосту».

Не дом, а игрушечка! – хотелось воскликнуть, глядя на этот четырёхэтажный терем впереди. Золотисто-красные стены слегка лоснились под лучами сентябрьского солнца. Коюров подъезжал к гостинице с фасада, со стороны парадного подъезда. Широкие гранитные ступени вели ко входу, к массивным двустворчатым дверям благородного тёмного дерева. А гараж для постояльцев здесь был подземный – экономия городской площади. Наверх, на первый этаж отеля, можно было подняться лифтом или пешком, по винтовой лестнице. Коюров выбрал второй вариант.

Отделка фойе также радовала глаз. Пока юная админша на ресепшн барабанила по клавиатуре компьютера, забивая в него личные данные Коюрова (он действовал здесь под своей фамилией, предъявил собственный паспорт), Максим окинул быстрым, но цепким взглядом простиравшееся на стене за спиной девушки обширное панно – оно внушало изумление, ибо на первый взгляд могло показаться образцом абстрактного искусства: бесконечным плетением цветных узоров в восточном стиле. Но уже второй взгляд выделял в потоках непрерывных извилистых линий силуэт того существа, чьё имя носила гостиница, – птицы Алконост, с человеческими руками и короной на женской голове.

С магнитным ключом в руке Максим потопал на третий этаж – опять пешком, хоть лифты имелись и непосредственно в гостинице, целых два. Лестница была существенно шире, нежели винтовая из гаража, с более пологими маршами, застелёнными бордовыми дорожками – нога тонула в ворсе чуть не по щиколотку. По такой лестнице, наверно, даже скатываться было бы не больно… Коюров шагал по ней по-спортивному живо, пружинисто. Никто ему на лестнице не встретился, никто не обогнал.

Шагнув в свой номер, Коюров подумал, что попал в русскую сказку. Убранство, мебель, то, что хотелось называть утварью, – всё выглядело натурально старинным, даже допотопным: лавки-кушетки, вроде бы дубовые стулья с гнутыми ногами и спинками. Прошёл в ванную комнату – и там раскорячилась на когтистых лапах громадная лохань, искусно сбитая из деревянных жёлтых клёпок. Максим недоверчиво провёл рукою по внутренней поверхности лохани – оказалась на диво гладкой (а ведь он, по правде, от такого чуда очень ожидал заноз!). И дух поднимался из ёмкости не противный – не банный, сырой, мочальный, а лёсной, хвойный, бодрящий. Коюров вернулся в комнату, опустился в деревянное кресло, вызывавшее ассоциации с историей про Машу и медведей, и только сейчас заметил, какой покой окружает его. Тишина – однако не ватная, а живая, в которой угадывался шорох ветерка в невидимых ветвях, далёкая птичья трель, лёгкий плеск воды, даже как будто детские голоса…

Ну это уж слишком, подумал Коюров. Такого ретро и такой глубокой релаксации я вообще-то не заказывал. Да и не готов…

Этак здесь я, пожалуй, только раскисну… – усмехнулся он. Комфорт расслабляет, расхолаживает…

Максим резко поднялся из кресла, прошёл к окну, приоткрыл его на пару делений гребёнки – только чтоб в номер ворвался гул улицы. Не такой могучий, как в столице, но всё же нормальная урбанистическая какофония… Но вместе с этим шумом в щель между панелью и рамой потянуло и вполне себе городской гарью и вонью, какой-то прелью, почти болотной. Хотя ведь осень, конечно. А Милоровск расположен в самой что ни есть глубинке. С минуту Коюров стоял у окна, накачивал себя прелестями современной экологически не очень чистой жизни. Потом закрыл раму, расстегнул одну из молний своего дорожного несессера и вытащил оттуда плоскую серебристую коробочку с кнопками, индикаторами и дисплеем. А ещё внутри коробочки имелись два раздвижных стержня телескопических антенн. Максим растянул антенны на всю длину, включил прибор и походил с ним по номеру. Проверка заняла даже меньше минуты – «жучков» в номере не обнаружилось. Завершив процедуру, Коюров положил багфайндер на столик, не выключая его, достал из кармана куртки телефон и, выведя на экран список последних звонков, нажал на ярлычок, подписанный «Хельхюгель». Такой на самом деле была фамилия Силыча.

7

Кажется, только сейчас Коюров начал догадываться, что самая обаятельная черта Силыча заключается в том, что он всегда наготове ответить на звонок, и она с лихвой перевешивает его неприятные, дурные манеры. Например, совершенно жлобское обыкновение с первой секунды разговора расползаться белобрысым мурлом по дисплею, смотреть с него равнодушно и высокомерно, даже как будто сквозь собеседника, в упор не замечая его… (так это как раз потому что свою физию он придвигал вплотную к объективу – а значит, и к собственному экрану, на котором только и мог наблюдать визави!). А самым главным качеством Силыча была его хватка. Силыч не болтал, говорил сухо, монотонно (как робот, вдруг пришло Коюрову сравнение), но всегда – дело.

Вот и сейчас без всяких прелюдий, опять даже без элементарного «добрый день», Силыч сразу принялся выкладывать свою нынешнюю добычу и улов. Нет, от одной короткой и довольно холопской преамбулы всё же не смог удержаться: сначала буркнул, что накопал немного, только потом забубнил речитативом, как нерадивый школяр… Излагал тоже, кстати, в виде отдельных, даже отрывистых пунктов. Тезисов. Так вот кому сам Коюров уподобиться хотел? Вот какой стиль рассуждений считал оптимальным?

Очень может быть. Не исключено, Силыч тут тоже не был особым оригиналом-первопроходцем. В конце концов, содержание было сейчас важнее формы!

Вот, что нашёл и выяснил Силыч, в следующем порядке:

Видеозапись случившегося во дворе на улице Металлистов удалось достать, хотя и вовсе не в эйч-ди качестве, с довольно крупными пикселями (Коюров не удивился). Пенсионерка, источник Коюрова, описала происшествие довольно точно (Максим почти не удивился – Макаровна – это же Кондор… или как там его, Сапсан! – в плане зоркости; кстати, с какого борща Силыч взял, что она пенсионерка?) … Тем не менее запись проигнорировали как полиция, так и СМИ – ни там, ни там не обнаружилось ни единой малюсенькой сводки – вероятно, потому что никаких заявлений и обращений сделано не было, сотрудники же охраны (камеры и диски с файлами принадлежали этому департаменту) просматривали записи небрежно или не просматривали совсем. Вообще правонарушениями сексуального характера Милоровск не изобилует – до ужаса спокойный и законопослушный городок. За последние полгода дал о себе знать только один любитель харассмента. И опять-таки никакого досье стражи порядка на него не завели – всего лишь мелькнул в статьях местной газетки. Домогался девиц, то есть пару раз пытался умыкнуть, при поддержке дружков затолкать в машину и увезти к себе в логово («Мало ли парней за девками гоняется и потом в машины сажает…» – вспомнилось Коюрову). А может, на самом деле таких случаев было больше, тут же сделал поправку Силыч. Не исключено, всё-таки были и удачные попытки, в смысле, успешные для фигуранта. Газета же отметила лишь те эпизоды, когда и девицы киднепперу подвернулись непростые – дочки городских шишек. Незадачливый похититель – мажор местного пошиба. Папашка – генеральный директор и главный акционер «ООО Экслюзив-Траст». Шарага эта, как и многие другие такого же калибра, конкретного профиля не имеет, чем только не занимается – как говорится, приходится грести всеми ластами, чтобы удержаться на плаву. Да и сынок, кстати, член совета директоров, пусть не с самым решающим голосом. Зовут – Тимофей Жиганчин. Завсегдатай местного злачного заведения – называется «Человек-жук» («О как! – Максим аж присвистнул про себя. – Значит, туда прутся не только „роботы“!.. А с другой стороны, одного сингупанка для остроты ощущений им явно не хватает!»).