Безумный день господина Маслова - Иван Олейников Страница 12

с пустыми руками. Он шел не по самой середине, а держался немного правее и шел быстрее прежнего, глядя уже не перед собой, а левее, из-за этого создавалось впечатление, что в середине людского коридора идет некто невидимый. Император был нестарым, бодрым мужчиной, и всем была известна его энергичная походка, поэтому действия второида восприняли однозначно: Император духовно здесь, в храме, но не обозначает себя через ритуальный предмет, а присутствует истинно незримо. Сцена была разыграна идеально, и навряд ли кто-то из присутствующих не смог бы ее понять, за исключением, разве, детей.

Второид подошел к водопаду, но не очень близко, встал правее и больше не глядел на остальных. В этот момент музыка пошла с нарастанием, из толпы вышел певец, встал слева, готовый петь призыв, и тут включили водопад. Вода падала с высоты трех метров на гладкие каменные плиты, стекала в желоба и узкие бассейны по сторонам, насосами поднималась наверх и снова падала. Конструкция водопада и конфигурация плит позволяли не сильно растрачивать драгоценную воду, но вместе с тем брызги долетали не только в зал, что естественно, но и по всем уголкам храма: даже на третьем ярусе до Элеша долетело несколько капель.

Мириты радостно зашумели, придвинулись ближе к воде, сомкнули коридор и начали раскладывать подушки и валики, а кто-то уже становился на колени, не дожидаясь призыва к молитве. Тут императорский второид сделал еще один жест, которого раньше не было на высочайших церемониях. Он подошел, забрал подушку, лежащую на ступеньке, отбросил ее далеко в сторону и вернулся на свое место, всё так же преданно глядя на пустое место. Одновременно с этим певец затянул призыв к молитве, а люди после некоторого замешательства догадались и тоже стали отбрасывать подушки к стенам храма. Теперь тот, кто хотел молиться на коленях, а их было большинство, становились прямо на плиты, а некоторые еще подворачивали брюки и становились голыми коленями.

Элеш от начала до конца молебна то и дело оглядывался на соседей и особенно на Венну, стоявшую совсем близко за его левым плечом. Он видел, что люди внизу находятся в легком недоумении, и общее народное сознание вынуждено импровизировать и догадываться, что имеет в виду Император, выражающий свою волю через небывалые раньше действия церемониального второида. Кажется, народ справлялся успешно в предложенных обстоятельствах, но Элеш не был в этом до конца уверен. Встречаясь глазами с соседями, он читал в них тот же немой вопрос, а в глазах Венны не видел ничего: она была абсолютно равнодушна, будто видела тысячу таких церемоний. Как нетрудно догадаться, сохранять невозмутимый вид ей было легче легкого: лишь отпусти телесные движения на волю андроида, дав команду "стой, наблюдай, не суетись".

Началась непосредственно молитва, и она прошла обычным образом, без сюрпризов. Из ниши за водопадом по очереди выходили певцы, каждый проходил сквозь поток воды, спускался на ступеньку или две, в зависимости от ранга, громко пел положенный отрывок молитвы, потом спускался в зал и присоединялся к остальным. Его можно было погладить по мокрым волосам и одежде. Среди певцов Элеш узнал и тех четырех спортсменов из кафе, голоса у них тоже были красивые. Мириты кого угодно пускают петь молитвы, хоть это будет мирит или другой верующий, или совсем не верующий, ребенок, старик, женщина, мужчина, даже животные и птицы, если смогут пропеть хоть три слова. К пению допускается любое живое существо, с условием что прихожане заранее его выберут. Из-за такой доступности время от времени на молебнах бывают разные конфузы и нелепости, даже намеренные случаи хулиганства и вандализма, но и они трактуются миритами как воля божества, и не обязательно в худшую сторону. Всегда есть много любителей, особенно среди стариков, трактовать эксцессы, бывающие на церемониях, ведь высшие сущности прямо руководят певцами у водопада, у них в это время отключается свобода воли — так мириты понимают происходящее.

Сегодня молебен прошел идеально, без малейшего отклонения. Почти половину спели на других языках, мириты это тоже допускают. Венна шепотом переводила Элешу места, спетые не по-русски, но к середине он дал знак, что не надо переводить. Действо длилось минут двадцать, в конце хором спели пару строчек, и на этом молитва закончилась. Люди поднимались, а некоторых поднимали, ибо не у всех было сил отстоять на твердой плите без последствий для колен. Водопад не выключали, давая возможность помолиться и другим верующим, обычно к воде Иордана приходили христиане западных конфессий. На галерее пошло движение, ожидали когда пустят вниз. Церемониальный второид бодро пошел к выходу, а перед ним плавно расходился народ, как лёд перед ледоколом. Незримый Император и его верный слуга покинули храм, мириты теснились следом, но полицейские дали сигнал не наседать и задержаться, с галереи тоже не пускали.

Дальше произошло то известное событие, которое многие исследователи трактуют как поворотный пункт в истории человечества, и ради которого мы, если честно, и задумали писать наш рассказ. В храм опять вошел тот же второид, но прошел недалеко от ворот, лишь с тем расчетом, чтобы его видели и слышали с галереи. Теперь он стоял не как слуга, а как центр общего внимания, готовый объявить нечто важное. Он посмотрел влево и вправо, дождался тишины и громко, торжественно, немного вверх сказал:

— Сто семьдесят один!

После этих слов он постоял две секунды, на его лице появилась улыбка, он кивнул головой, развернулся и вышел.

Все молчали. Сперва Элеш подумал, что это какой-то ритуальный момент, что названное число имеет известное отношение к церемонии и сейчас ему объяснят что оно значит, однако люди в храме несколько секунд удивленно переглядывались, ища в лице других ответа, и он понял, что все находятся в том же недоумении. Но это продолжалось именно что несколько секунд. После недолгого замешательства тут и там начал раздаваться один и тот же звук — звук изумленного вдоха: будто человек догадался, изумился своей догадке, резко набрал в грудь воздуха и, не веря себе, застыл с открытым ртом не в силах выдохнуть. Потом люди оборачивались друг на друга, не доверяя своей мысли, боясь назвать ее. И тут догадка пронзила самого Элеша. Он вцепился руками в перила, вдохнул и кажется позабыл как выдохнуть и пошевелиться. Холод прошел у него от макушки к пяткам и поднялся обратно, потом ему стало жарко, потом снова холодно. "Да нет! — подумал он. — Да быть не может!" Но он уже понял и уверился, что это то самое. По-другому нельзя было трактовать и число, и