Вернор Виндж - Истинные Имена Страница 13

И у них остались полные копии DON.MAC'а для изучения. С ними было несложно в точности проследить заражение. Они методично прошлись по системе, очищая и исправляя всё, что находили, возвращая функциональность к изначальным замыслам программистов. Они справились так хорошо, что не оставили федам никаких намёков на то, насколько глубоко Почтарь со своими приспешниками забрался к ним, насколько он был близок к абсолютному господству.

Большинство областей были затронуты едва-едва и требовали только незначительных правок. Но в глубинах военной сети крылись сотни терабайт непонятной программы, связанной с действиями ДОНа множеством ссылок. Безусловно, это был объектный код, но настолько раздутый и плохо организованный, что даже они не разобрали, осталось ли в этой мешанине хоть что-то функциональное. Так или иначе, он наверняка не служил никаким легитимным целям; после секундного раздумья они рандомизировали его.

И наконец всё закончилось. Мистер Скользки и Эритрина остались одни. Им принадлежали все без исключения вычислительные мощности на Земле и в её окрестностях. Не осталось ни единого места, где враги могли бы затаиться. И никаких следов хоть какого-то вмешательства извне.

Впервые после того, как они достигли этого уровня, они смогли спокойно изучить весь мир. (Он едва замечал непрестанные жалкие попытки американских военных убить его реальное тело.) Мистер Скользки осмотрелся всеми своими миллионами органов чувств. Земля безмятежно плыла в пространстве. В видимом диапазоне она выглядела в точности так же, как все те тысячи фотоснимков, которые он видел, будучи человеком. В ультрафиолете за ней на тысячи километров тянулся водородный шлейф. Спутниковые детекторы высоких энергий различали тысячи энергетических уровней в радиационных поясах, колеблющихся на солнечном ветру. Он ощущал тепло течений во всех океанах мира, чувствовал их напор. И одновременно он слышал миллионы голосков, возвращавшихся к жизни по мере того, как они с Эритриной осторожно поднимали на ноги оступившиеся коммуникации человеческой расы и мягко запускали их снова. Каждый корабль в море, каждый благополучно садящийся самолёт, каждый кредит и платёж, все завтраки, обеды и ужины человечества чётко отражались в разных уголках его сознания. Вместе с восприятием пришла и власть; почти всё, что он видел, он мог изменить, уничтожить или улучшить. В образной системе ковенов их можно было назвать только одним словом: они стали богами.

– …мы могли бы править, – в сдавленном голосе Эритрины звучало потрясение. – Поначалу будет непросто сохранить наши тела, но мы справимся.

– Но всё ещё остаётся Почтарь…

Она отмахнулась.

– Может быть да, а может и нет. Верно, мы ни на шаг не приблизились к разгадке его тайны, но мы выбили из-под него все процессорные мощности. Пускай только попробует снова заползти в Систему – мы тут же узнаем. – Она пристально всмотрелась в него, и он не сразу понял, что она что-то замышляет.

Она говорила чистую правду: пока их тела будут живы, они смогут править. И DON.MAC тоже был прав: они стали величайшей угрозой, с которой «силы порядка и закона» когда-либо сталкивались, включая Почтаря. Разве могут феды отпустить их с миром, разве могут хотя бы оставить их в живых, если они откажутся от своих нынешних возможностей? Но…

– Множество людей погибнут, если мы встанем во главе. На Земле ещё осталось немало независимых военных группировок, которые придётся запугивать ядерными ударами, по крайней мере поначалу.

– Ага… – её голос стал ещё тише, а образ лица склонился, пряча глаза. – Я промоделировала это за последние секунды. Нам бы пришлось уничтожить от четырёх до шести крупных городов. А если где-то остались укрытые от нас командные центры, то будет ещё хуже. И нам придётся набрать собственную человеческую тайную полицию, потому что люди начнут действовать в обход нашей системы… Чёрт. В итоге мы станем ещё хуже, чем человеческое правительство.

Она увидела по его лицу, что он пришёл к тем же выводам, и криво усмехнулась:

– Ни ты, ни я на это не пойдём. Так что государство опять выиграло.

Он кивнул и легко коснулся её. Они позволили себе ещё минуту купаться в высшей реальности, а затем молча расстались и направились вниз, каждый своей дорогой.

Спуск в обыденную человечность не был мгновенным. Мистер Скользки тщательно подготовил безопасный выход. Он набросал сложную систему обманок для отряда, который тянулся к его физическому телу; они найдут его не раньше, чем через несколько часов – правительство сможет отозвать их куда быстрее. Он провёл предварительные переговоры с федеральными программами, которые изо всех сил старались перехватить у него контроль, убедив их в своём твёрдом намерении сдаться в обмен на гарантии безопасности его физического тела и свободу передвижения. Через несколько секунд он опять начнёт говорить с людьми, наверное даже с Вирджинией, но до тех пор ещё множество базовых правил отработают автоматически.

В соответствии с договором о перемирии он начал закрывать одну за другой свои так недавно обретённые способности. Это было всё равно что останавливать уши, ослеплять глаза, и хуже всего – понемногу отказываться от самой способности мыслить. Словно жертва самодеятельной лоботомии, которая даже больше не понимает, что же утратила. За ним по пятам следовали федеральные силы, старательно перекрывая доступ к только что освобождённым областям, чтобы подстраховаться на тот случай, если он вдруг передумает.

Ужасно далеко, как он теперь смутно чувствовал, Эритрина проходила через такую же процедуру, только медленнее. Странно; он уже не мог быть ни в чём уверен, но казалось, что она специально медлит и делает что-то ещё сверх подстраховок для возвращения к человечности. А потом он вспомнил, с каким странным выражением лица она говорила, что они так и не разгадали Почтаря…

Там, где могли править двое, сможет и один!

Внезапный приступ паники ошеломил его, а ужаснее всего была мысль о предательстве той, которой он так доверял. В отчаянии он ударился о стены, которые только что позволил возвести за собой, но было уже поздно. Он уже стал слабее федов. Мистер Скользки беспомощно оглянулся в сгущающейся тьме, и увидел…

…Эри, нисходящую в реальный мир вместе с ним, отказывающуюся ото всех преимуществ, которые могла бы оставить за собой. Что бы ни задержало её, предательства в этом не было. И почему-то он почувствовал облегчение не столько от того, что избежал смерти – а от того, что не ошибся в Эри.

В последнее время он досыта насмотрелся на Вирджинию – само собой, не в романтической обстановке. Её команда обосновалась в Аркате, и дважды в неделю она наведывалась к нему в гости с кем-нибудь из своих головорезов. Эта правительственная операция была из тех немногих, которые велись лицом к лицу. То ли она сама, то ли её начальство поняли, насколько телефон уязвим для жульничества. (И они были правы. Поллак, например, мог за пару недель соорудить телефонного робота, а сам – с поддельными удостоверениями и привилегированными пропусками – улизнуть самолётом в Джакарту.) На первый взгляд, эти встречи во многом повторяли тот первый весенний визит:

Поллак отступал к двери и смотрел, как чёрный «Линкольн» притормаживает на повороте. Как всегда, машина заезжала под навес. Как всегда, водитель выходил первым и смеривал Поллака холодным взглядом. Как всегда, Вирджиния двигалась с военной выправкой (как он выяснил, она и в самом деле попала на нынешнюю должность с военной службы). Парочка целеустремлённо шагала к домику, не обращая внимания ни на летнее солнце, ни на влажную зелень соснового леса и лужайки. Он придерживал перед ними открытую дверь, и они молча и высокомерно входили. Как всегда.

Он усмехнулся про себя. Можно сказать, что ничего и не изменилось. Его жизнь и смерть по-прежнему оставались в их руках. Они по-прежнему могли отрезать его от всего, что он любил. Но в остальном…

– Сегодня, Поллак, у меня для вас лёгкое дело, – сказала она, раскладывая на кофейном столике свой чемоданчик и включая дата-панель. – Но вам оно, наверное, не понравится.

– Даже так? – он уселся и выжидающе уставился на неё.

– За последнюю пару месяцев вы по нашему требованию устранили остатки Почтаря и вернули в строй Национальные программы и базы данных…

Угроза Почтаря по-прежнему маячила за всеми решениями. И через десять недель после битвы – Войны, как звала её Вирджиния – общественность знала только то, что Система подверглась масштабному вандализму, но, как и большинство войн, эта тоже оставила немало руин с обеих сторон. За прошедшие после битвы месяцы правительство США и мировая экономика соскользнули ещё ближе к хаосу. (Без их с Эритриной помощи американские бюрократии вряд ли вообще пережили бы Почтарскую Войну. Он не был уверен, спасли они этим Америку или предали.) А что же враг? Его силы почти наверняка уничтожены. За последние три недели мистер Скользки нашёл всего одну копию программного ядра бывшего DON.MAC'а, да и ту нерабочую. Но стоявший за Почтарём человек – или существа – по-прежнему оставался загадкой. В этом вопросе Вирджиния, правительство, да и сам Поллак были осведомлены не лучше широкой общественности.