Виктор Бурцев - Алмазный дождь Страница 13

— Например? — спросил Макс.

— Я могу рассказать… Многие вообще считают, что он до сих пор жив.

— Нет-нет, погодите, — снова вмешалась Циркуль. Она деловито изучала содержимое аптечки. Сам Керк в эту аптечку не заглядывал со времени ее приобретения. — Во-первых, две истории зараз это много, а во-вторых я так и не пойму…

Ее прервал Макс:

— К нам гости!

В дверь вошел, не скрываясь и ничего не опасаясь, человек. Так мог войти полицейский, главарь крупной банды, человек, защищенный законом, улицей… Однако вошедший не был ни тем, ни другим. Наверное, он мог быть кем угодно, но только не тем, кем он оказался. Никто этого не ждал. Абсолютно никто.

— Ну и с чем она? — с видимым интересом спросил Макс, кивая на плоскую серую коробку.

— Пепперони, — сказал разносчик пиццы, а это был именно он. Негр лет восемнадцати в фирменной ярко-голубой спецовке и высокой конусообразной шапочке с надписью «Настоящая Неаполитанская Пицца». Шапку эту поначалу никто не разглядел.

— Ты что, сумасшедший? — Циркуль вышла на середину комнаты и уперла руки в бока.

— А… — только и смог выдавить негр. Керк подошел к нему и снял крышку с коробки. Аппетитно запахло расплавленным сыром и специями.

— Натуральная…

— В самом деле, пицца, — протянул Логус, словно он ожидал увидеть там вакуумную бомбу с таймером.

— Однако. — Макс держал в руках небольшой пистолет. — «Смит-вессон», двадцать второй калибр… Собак пугать?

— С-собак, — признался негр.

Никто не успел даже заметить, как пистолет негра оказался в руках у Макса. Разносчик пиццы дернуться не успел, а Макс уже разглядывал его «игрушку».

— Ты руки-то опусти, — тихо сказал Макс, засовывая оружие парню за ремень брюк. Тот стоял, вытянув руки с пиццей вперед, словно нес папскую тиару или блюдо с головой Иоанна Крестителя. Из черного лицо его стало серым, как пластик коробки.

— Так чего тебя сюда занесло? — спросила Циркуль.

С потолка начало покапывать. Разносчик же, как ни странно, был сухой. Это обстоятельство насторожило Керка, но разносчик тут же объяснился:

— Я на грузовичке… заплутал… Район незнакомый, а я работаю первую неделю…

— Да уж, заплутал… Сюда ВООБЩЕ нельзя попасть, не то что на грузовичке! — сказал Логус. — На улице творится черт знает что. Там автобусы переворачивает, я сам видел, а ты на грузовичке!

— Там дверь такая, железная… и номер подходит, 276 «б». Это ведь 276 «б»? — с надеждой спросил разносчик.

— Может, и так. Только улица явно не та.

— Вы меня отпустите, пожалуйста, а?

— Воля твоя, но только не советовал бы я тебе кататься на грузовичке, — сказал Макс.

— Посиди лучше тут, а там разберемся. А что, у тебя в грузовичке пиццы много? — спросил Логус.

— Достаточно. — Разносчик шмыгнул носом. — А что я…

— А что ты хозяину скажешь? Да ничего.

Разносчик и Логус совершили быстрое путешествие к грузовичку и вернулись с грудой коробок.

— Я взял разных, кто какую любит, — сказал Логус, сбрасывая ношу в сухом углу. — А ты, братец, все же уникум. Чтобы сюда заехать, это же надо…

— А что снаружи? — спросил Керк.

— Плохо, — ответил Макс, который наблюдал за похождениями Логуса. — Они вытащили, что успели, грузовик перевернуло потоком.

— Конечно, — отозвался Логус. — Этот остолоп оставил его на середине улицы. Развернуло поперек, и привет! Потащило вниз. Так что можешь есть пиццу, парень. Хозяину, если что, скажешь, что утопла. Будет рыпаться, я свидетель.

Разносчик, пригорюнившись, сел на корточки и сумрачно наблюдал, как его то ли пленители, то ли спасители поедают ценный товар. Потом осторожно взял кусок и начал жевать.

— Звать-то тебя как, потеря? — спросила Циркуль, облизывая стекающий по руке жир.

— Хесус, — сказал негр.

— А по отчеству?

— Иванович…

— Дурак твой хозяин, Хесус Иванович… Это же надо — пиццу развозить сейчас… Кому сейчас пицца нужна? Дай мне вон ту коробку, — попросила Циркуль Керка.

— Хозяин сказал: вези. Там платят за доставку втридорога. — Хесус пожал плечами. — Я и повез.

— Значит, дурак не ты, а твой хозяин.

— Жаль, запить нечем, — пробормотал Логус, жуя. — Пивом, например. А вообще явление чудесное, конечно. Пятью хлебами…

— Тут не пять. Тут больше, — сказал Керк.

— Иисус Христос напитал жаждущих и страждущих пятью хлебами и сколькими-то там рыбами, — пояснил Логус. Пожевав еще немного, он с интересом повернулся к негру-разносчику: — Как, ты сказал, тебя зовут?

— Хесус. Иванович…

— Хесус — сиречь Иисус. Иванович — Иоаннович… Отец не плотником ли был?

— А это имеет значение? — спросил Макс. — Христианство теперь удел коллекционеров. Логус махнул рукой:

— И все-таки?

Негр сидел с удивленно выпученными глазами:

— А как вы догадались? Мой папаша мастером деревообработки в Скандинавском Куполе работал, пока сюда не переехали…

— Она, — сказала Циркуль. — А рыба где?

— Какая рыба? — спросил Керк.

— Там пицца была с анчоусами, — развел руками Хесус. — Съел, наверное, кто-то…

— А на фига тебе рыба? — снова поинтересовался Керк.

— Это из области легенд… — неопределенно отозвался Логус, а затем заботливо спросил парнишку: — Наелся?

— Да вроде… Вот еще кусок съем, и полный порядок. Пойду, а?

— Раскатал губу. Куда ты там пойдешь? Сиди уж, пока дождик не кончится.

При этих словах Логуса Керк тихонько хмыкнул.

— Рассказал бы что-нибудь, — продолжил Логус. — Тут у нас развлечения такие… В пору волками выть, а мы байки травим. Историю какую-нибудь давай. А то скиснем совсем. Ты про убийц каких-нибудь или там еще что… Легендарное такое. Знаешь?

— Легендарное?

— Ну вот… — Логус поводил в воздухе руками, словно подбирая нужные слова. — Про Алекса рассказываем. А кое-кто даже в этом всем мораль определенную видит. Что-нибудь такое?

— Про мораль не знаю… — сказал Хесус. — А про бандитов могу.

— Нет, нужно с моралью! — настойчиво повторил Логус.

— Да отвяжись ты от мальчишки, — раздраженно сказала Циркуль. — Пусть рассказывает, что знает. Что он там может придумать…

Хесус шмыгнул носом. «На мальчишку он вряд ли тянет, лет восемнадцать, — думал Керк, протягивая парню обруч. — В его годы уже пускаются во все тяжкие».

— Бери визуализатор, чего смотришь? Негр замахал руками:

— Нет-нет, я так, словами, хорошо? У меня так лучше получается…

— Ну, валяй словами. — Логус поудобнее уселся, выбрав место, чтобы не капало.

«Сидящие»

Как показал Зенон, лягушка никогда не достигнет конца трубы, если длина каждого ее нового прыжка составляет половину длины предыдущего. Всегда будет оставаться малое, но вполне реальное расстояние.

Когда Хесусу Кристу предложили поработать наркокурьером, он вначале не согласился, а потом согласился. Причин тому было три.

Первая — Хесус отчаянно нуждался в деньгах. Как известно, в шестнадцать лет человеку денег нужно особенно много, а у Хесуса их практически не было. Отец маялся без работы, и его пособия вместе с зарплатой матери хватало только на пропитание и маленькую квартиру в непрестижном районе.

Вторая — Хесус не мог найти работу, а перевозить наркотики — все же работа. Можно успокоить родителей, не говоря им, само собой, что он такое перевозит.

Третья, и, пожалуй, главная — поработать курьером Хесусу предложил сам Тоби Упаковка. На самом деле его звали Тоби Лангелла, а прозвище появилось из-за его привычки говорить вместо «пристрелить» или «замочить» — «упаковать». Придя в обычное место своего обитания, маленький бар «Сигма», Тоби всегда говорил что-то вроде: «Ну, скольких черных сегодня упаковали желтые?» или «Вы слышали, старого негодяя дядю Борю наконец-то упаковали какие-то недомерки».

Разговор произошел на кладбище. Это было нормальное частное, крытое специальным куполом кладбище, каких в их районе не так уж мало, и принадлежало оно суетливому чернявому толстуну по кличке Овал. Кладбище носило имя своего владельца — «Овал», вероятно, еще и потому, что и снизу и сверху территория была окружена куполом. Получалась такая сфера, из которой ничего не могло утечь в почву или в систему канализации… Похоронить здесь покойника стоило больших денег, но сегодня хоронили приятеля Упаковки, рыжего Стоуна. Стоун попал в переделку с дорожной полицией, «упаковал» двоих патрульных, но и сам полег в бою. Овал был Упаковке обязан и посему пообещал схоронить Стоуна на своем кладбище.

Кроны кладбищенских деревьев (они были синтетические, но мало кто о том знал) заливало яркое солнце, точнее, его искусная голограмма, проецируемая на малый купол кладбища несколькими проекторами. В хозяйстве Овала поддерживалось даже некое подобие смены сезонов. Сейчас над могилами стояла весна. У вырытой могилы причитала мать Стоуна, неопрятная жирная старуха. Тут же стоял священник церкви Седьмой Станции. В Седьмую Станцию верил, по утверждению матери, Стоун, хотя никто из присутствующих такого за ним не замечал.