МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №1, 2013 (4) - Виталий Тимофеевич Бабенко Страница 13

– Да это ж мои червонцы! В кисе лежали! А киса где?!

Он полез за пазуху и вынул пустой замшевый мешочек.

– Лихо, – сказал Антон. – Так он, может, деньгами кормится? Их высасывает?

Бромпир подобрал монеты, внимательно их разглядел под фонарем.

– Нет, не погрызенные. Высосал сквозняком, это понятно, а почему не погрыз? Как это так получается?

– Он и купюры в трамвае высасывал. А их разве что жевать… – задумчиво сказал Антон и вдруг замахнулся лопатой: – Лежать, сволочь, сученок!

Трампир что-то буркнул и лег, раскинув руки.

– Нужен эксперимент, – вдруг решил Гервасий Архипович. – Я домыслился, но без эксперимента…

– Нужно флешку добывать! И Ларку спасать! – заорал Антон. – Прячь деньги и идем!

– Ты прав, соколик. До полуночи время есть. Мы все успеем. Идем!

И Гервасий Архипович, ловко вздернув трампира на ноги, перекинул его через плечо.

– Совсем сдурел? – спросил Антон.

– Чего сдурел? Для эксперимента нужен! Я его потом сдам в штаб. Разберемся, как они, гады, это в трамваях проделывают. А потом, может, с ними как-то договоримся – чтобы их, значит, на нашу сторону перетянуть! Его, голубчик мой, отпускать никак нельзя!

Спорить было бесполезно.

Чтобы не тратить зря время, вернулись на трамвайную остановку и подобрали деньги. Антон понесся на такси домой за мобильником, а бромпир поволок добычу к Октябрьскому мосту.

Поскольку за лопату были деньги плачены, Антон прихватил с собой опасное орудие и оставил у себя в прихожей. Хотя время поджимало, убедился, что подушки с кетчупной Лихой Звездой исправно торчат в окне. И тогда только поспешил к Октябрьскому мосту.

Когда Антон примчался к дому, где жила Жанночка, в квартирке Сильдиной подруги уже вовсю шел допрос. Мама и папа, надолго лишенные спокойствия и жизненных сил, лежали на супружеской тахте без движения – одна эта тахта и уцелела после их буйства, а растрепанная и перепуганная Жанночка кое-как отвечала на вопросы Гервасия Архиповича. Трампир был тут же, связанный тряпьем из домашнего обихода, с кляпом из толстых шерстяных носков.

– Ты, соколик? – не оборачиваясь, спросил Гервасий Архипович. – Ну, кое-что проясняется. Красавица-то наша дружка себе завела и встречается с ним ночами. Батька с мамкой заснут, а она – шасть! И хвасталась подружке, что-де красавчик писаный. А бегает к нему на Октябрьскую набережную, в тот конец, где плавучая ресторация. Там мы ее и словим. А ты, девка! Ты вперед умнее будь и со всякой швалью не дружись! Поняла?!

Жанночка, полноватая девица лет этак восемнадцати, отчаянно закивала.

Бромпир снова взвалил на плечо пленника.

– Ох, попадемся мы ментам с этим ценным грузом, – сказал Антон.

– С ментами не управиться – это совсем обалдуем нужно быть. У них дырки большие, заметные.

Потащились вдоль всей набережной к ресторации.

Так вышло, что Антон в этих краях ни разу не бывал. Когда двадцать лет назад поставили на вечный прикол древний речной трамвай и устроили там злачное заведение, он был слишком молод и не имел достаточно денег для разгула. Потом ресторация прославилась стрельбой – недели не проходило, чтобы там не палили почем зря и не сбрасывали посетителей в воду. Они стала местом встречи всей городской крутизны. Со временем крутизна поутихла, ресторация захирела, появились другие кабаки, куда более комфортабельные. Летом на суденышке еще кое-как работала кафешка для тех, кто, невзирая на запреты властей, купался и загорал поблизости. В сентябре заведение запиралось, как объяснил бромпир, на лопату: то есть при желании можно было попасть в оба зала и прочие помещения, даже жить там.

– Ну, значит, напоремся на бомжей, – сделал вывод Антон.

– Ой, нет, если там Сильда бывает, то она эту шушеру повывела. Ей это просто!

Эта часть набережной была какой-то безнадежно пустынной. Река в безветренную осеннюю ночь казалась черной и мертвой. На том берегу непонятно где светилось несколько точек и рисовались угловатые силуэты. Ресторация, уже лишенная вывески и цветных фонариков, стояла впритык к берегу. Сходни уже были убраны, но перепрыгнуть мог даже бромпир с грузом на плече.

Первым на борт перебрался Антон. Он помог Гервасию Архиповичу, не желавшему оставлять без присмотра драгоценную добычу. И они молча пошли вдоль борта в сторону кормы – там было довольно места, чтобы летом поставить шесть столиков. Оттуда же можно было спуститься в большую каюту, где тоже кормили и наливали. Там уже были бар и кухня, а также трап, ведущий на верхнюю носовую палубу, тоже приспособленную под кафешку. Где-то над ней имелась капитанская рубка – ее тоже для чего-то переоборудовали. И, как считал Антон, были в ресторации каюты – для особо важных посетителей и их подруг.

Антон шел первым – первым и остановился, увидев какое-то смутное свечение. Он подкрался поближе и понял, в чем дело, – на белом пластмассовом столике стоял раскрытый ноутбук, а перед ноутбуком сидел, спиной к Антону, человек, судя по широким и прямым плечам – парень.

Гервасий Архипович выглянул из-за Антонова плеча и почти беззвучно хмыкнул.

– Это ты? – не оборачиваясь, спросил человек с ноутбуком. У него был совсем юношеский голос.

И тут все трое услышали топот. Бежал по набережной некто в легкой и мягкой обуви, бежал довольно быстро, и чуть притормозил возле ресторации.

– Кажись, Сильда… – не прошептал, а прямо в ухо Антону выдохнул бромпир.

Девушка не стала искать удобного места для прыжка. Видать, она по дороге к ресторации где-то подкормилась – очень легко перемахнула через воду и даже перила на корме.

– Извини, – сказала она. – Ради всего ночного, извини.

– У нас теперь невесть что творится, – ответил юноша. – Я ненадолго. Ну, что случилось?

– Бриони…

– Ну?

– Бриони, ты совсем меня не любишь? Да?

Голосок девушки прозвенел совсем отчаянно.

– Сильда, мы ведь уже говорили… Ничего у нас не получится…

– Так любишь или не любишь?

– Сильда, нам лучше расстаться.

– Нет! Я не хочу тебя терять! Мне плевать, что ты – гламурный! Понимаешь?!

– Ох… – прошелестел бромпир. – Ну и дура, в мурку влюбилась…

– Ни твои, ни мои не позволят нам… – довольно спокойно ответил глампир. – И ничего с этим не поделаешь. Ты классная девчонка, но… ну, сама понимаешь… беспросветно это…

– А если бы я перешла к