Саймон Логан - i-o Страница 14

Взбираться на высоту двухсот пятидесяти футов в кромешной тьме под порывами ветра в компании человека, который в любую секунду может отправить тебя в спиральный полет в бездну, до которой всего один шаг, — вот это настоящая жизнь!

— Мы можем сделать это прямо здесь, — сказала Шива, когда мы одолели уже три четверти пути наверх.

Я пристально посмотрел на нее. Мы оба старательно избегали мыслей о том, что случится, когда взорвется первый заряд и вышка начнет складываться, словно детский конструктор, у нас под ногами.

Я снова полез вверх; после небольшой паузы она сначала нагнала меня, а затем и перегнала, поднимаясь по противоположной стороне, где швеллера отстояли друг от друга на меньшее расстояние. Покореженная и неработающая спутниковая тарелка на вершине вышки бесполезно раскачивалась под сильными порывами ветра.

И вот мы стоим на верхушке трехсотфутовой вышки, установленной, в свою очередь, на вершине шестидесятифутового бункера, окруженного заграждением из колючей проволоки, готовые взорвать все это к чертям собачьим. Наклонившись, я щелкнул тумблером на ее груди, который приводил в действие часовой механизм, связанный со всеми ее взрывными устройствами. Она щелкнула таким же тумблером на груди у меня.

0:10

В молчании мы смотрели друг на друга. Совместная смерть или ее угроза создают близость, не достижимую никаким другим способом. В последний миг твоей жизни можно успеть посмотреть в глаза только одному человеку.

0:07

— Пошла на хуй! — прошептал я Шиве одними губами.

0:04

— Пошел сам! — прошептала она мне в ответ, затем ухмыльнулась и огласила воздух ликующим и безумным криком радости.

0:01

Прозвучали первые взрывы — башня начала падать, и мы вместе с ней. Мы падали, падали вместе, словно выброшенный кем-то мусор, обломки металла проносились мимо нас, налетали на нас, а затем, окутанные облаком из пламени, стальных осколков и отравленного химией воздуха, мы врезались в землю

.

Она чуть было не погибла той ночью. Железный прут пропорол ее тело в нескольких сантиметрах от левой почки.

С тех пор она сопровождала меня во всех моих вылазках.

[Отступление. На самом деле хаос представляет собой совокупность множества порядков, перемешанных и спутанных друг с другом. Порядок может существовать только в самых маленьких, базисных системах — стоит системе увеличиться в размере, как сразу становятся заметны трещины, тектонические сдвиги, иррациональные процессы. Хаос поглощает порядок, при этом не уничтожая его. Он позволяет порядку существовать, но запускает свои паучьи лапы в него таким образом, что один порядок перепутывается с другим, создавая конфликт, потому что одного лишь присутствия второго достаточно, чтобы поставить под сомнение совершенство первого.

Кристаллический йод, нашатырный спирт, иодид калия, тиосульфат натрия (известный у фотографов как гипосульфит), гранулированная взрывчатка, аммиачная селитра, керосин, медицинский спирт, поваренная соль, сахар, нефть, фиксирующие агенты, связывающие агенты, пластит, эпоксидная шпатлевка, элек-тродная проволока, изоляционная лента, 90 мл, 120 мл, 4,3 грамма смешать с 0,8 грамма, растворы, йодистый аммоний, желатиновые капсулы, селитряная бумага, азид натрия, нитрат свинца, хлорат калия, алюминиевая пудра, ламповая сажа, глицерин, перекись натрия, гуммиарабик, я, Шива.

Смешать все вместе: рецепт хаоса. Конец]

Мы стали ходить на дело вместе, словно это что-то меняло.

С одной стороны — не так одиноко, с другой — ее присутствие выглядело как вторжение на мою территорию.

Да, мне порой бывало одиноко посреди взрывов, но одиночество никогда не было для меня главной проблемой. Когда я два года назад приставил пистолет к виску и нажал на спусковой крючок, я сделал это не из-за одиночества.

Я заметил, что поджигаю полоски пропитанной спиртом и острой, как бритва, пластиковой ленты, которыми она обмотала нас, только если Шива стоит рядом со мной. Я обнаружил, что стараюсь бросать гранаты как можно ближе к ней, чтобы ее могло задеть взрывом. Я поймал себя на том, что привожу в действие часовой механизм раньше, чем мы планировали, чтобы посмотреть, как она будет со всех ног улепетывать от места взрыва. Я знал, что она очень хрупкая в сравнении со мной, и радовался этому.

Никогда прежде мы не чувствовали такого радостного возбуждения.

Вскоре (возможно, в ответ на мое всевозрастающее пренебрежение ее безопасностью) Шива всерьез занялась выяснением пределов моей неуязвимости: она закладывала все больше взрывчатых веществ, едких жидкостей, концентрированных кислот в укрепленные на мне устройства. (Потому что, хотя на дело мы ходили теперь вместе, все ее смертоносные игрушки по-прежнему таскал на себе я). И теперь речь уже шла точно не об уничтожении зданий и сооружений (я и раньше в это не очень-то верил): теперь выбор мишеней стал совершенно произвольным. Главным стала игра со смертью. Она перестала рассказывать мне, почему мы взрываем тот или иной объект, а я перестал спрашивать.

Она также повысила дозу яда, которую подмешивала в мое лекарство. Желудок мой к тому времени уже находился в таком жутком состоянии, что непонятно, как я все еще оставался в живых. Я не мог ни есть, ни пить, ни даже выносить запаха пищи. Дышать — и то было больно.

Как-то ночью я бросил Шиве новый вызов. Упавшая балка порвала ей подколенное сухожилие. Она наложила себе на ногу шину, а затем я предложил ей немного серо-зеленого порошка, который она давала мне. Мы обменялись взглядами, и я прочел в ее глазах, что ей известно: я знаю, что она подсыпает мне в лекарство яд. Я взял трубку и вдохнул через нее порошок; мне показалось, что в ноздрю мне влили расплавленный асфальт. Затем я протянул трубку Шиве.

Черты ее лица, еще недавно перекошенного от боли, смягчились.

Она знала. Я знал. Мы оба знали.

Она втянула весь порошок до последней крупинки и даже бровью не повела.

Так мы и бежали бок о бок, забираясь все глубже и глубже в дебри нигилизма и забытья, продолжая ставить опыты друг над другом. Ненависть за ненависть, постукивание часовых механизмов, жидкое пламя запала, щелчок сработавшего взрывателя, ее неистовство, мое неистовство, капища из стекла и стали, которые мы сравняли с землей.

Мы стали близки, как две свернутые спирали ДНК.

Мы были под завязку нагружены взрывчаткой, мы могли разрушить все, что нам попалось на глаза, — все, кроме единственной вещи, которую мы хотели разрушить.

Иногда я смотрел, как Шива спит.

Ее волосы снова отросли до плеч, но в них все еще просвечивали красные, синие и белые пряди, и они по-прежнему все свисали на одну сторону. Линия ее спины была идеальной параболой — именно по такой параболе летели брошенные мной гранаты. Я был уверен, что ее кожа благоухает полевыми цветами. Испещрявшие ее шрамы при свете зажженного фосфора (у нас к тому моменту уже не оставалось никакого приличного топлива) казались иероглифами на древнеегипетском папирусе, которыми записан какой-то бредовый текст. Что-то про богов, звезды и холодные синие океаны.

Интересно, как бы я жил без нее?

За время, которое мы провели вместе, я научился делать примитивные бомбы. Им было далеко до изделий Шивы, но все-таки это были бомбы. А если есть бомба, то мишень для нее всегда найдется.

Так что ни в ее умении, ни в ее грандиозных планах я уже не нуждался. Да и в ней самой я тоже не нуждался. Она сыграла свою роль. Я мог перерезать ей горло во сне или, что гораздо романтичнее, облить керосином и поджечь. Я мог бросить на бегу одну из ее бомб прямо в нее, вместо того чтобы бросить в другую сторону. Или, когда на часовом механизме останется только пять секунд до взрыва, оторвать ей гранатой ноги, так чтобы она лежала рядом со мной, когда взорвется основная бомба.

Но вместо этого я сидел и смотрел, как она спит.

Как-то ночью она внезапно открыла глаза и заметила, что я смотрю на нее.

В последнее время я слишком откровенно наблюдал за ней, привыкнув к тому, что она всегда спит как убитая. И теперь мне ничего не оставалось, как продолжать внимательно смотреть на нее.

Она заглянула мне в глаза и, очевидно, прочла в них главное.

Мы оба знали, что наш эксперимент подходит к концу.

Вскоре после этого шива начала всерьез запасаться сырьем.

Ряд материалов она похищала из расположенных по соседству складов, но большую часть — с заводов и из мастерских, находившихся ближе к центру города. Я участвовал вместе с ней в этих мини-вылазках, замазывая трещины в стене взрывчатой шпатлевкой на основе нитрата аммония, а затем вручную приводил в действие взрыватель, чтобы разнести стену. После этого Шива проползала в брешь, брала внутри то, что нам было нужно, и мы грузили добычу в пикап.