Александр Тюрин - Клетка для буйных (педагогическая фантастика) Страница 14

Инспектор удовлетворенно окинул взглядом публику, состоящую из одного зрителя. В нем явно пропадал талант лектора общества «Знание». Впрочем, зритель не собирался оценивать его мастерство, он спросил, заикаясь от волнения:

– Зачем телек меня вытеснял?

– Чтобы наполнить тебя собственной целесообразностью, – без запинки ответил инспектор. И пока Саша переваривал эту дикую информацию, поспешил внести ясность: – Подлинно зрелые граждане считают подобную деятельность аморальной. Имеется в виду деятельность той безответственной молодежи, которая, как ни странно это звучит, любит людей. Эти максималисты еще упаковки не сбросили, а уже вознамерились передать людям достоинство и значимость истинного гражданина. Естественно, тем самым принижая себя до уровня этих беспорядочных сгустков вещества. Такие юнцы называют себя «системными», но добропорядочные граждане нелестно именуют их «людистами», а указанную деятельность – «людизмом»…

– Да подождите вы! – перебил его Саша, возбужденный до крайности. – Они что, хотели в меня вселиться? Да? Так это же преступление похуже… Хуже, чем на контрольной не дать списать!

– Это не преступление, – невозмутимо возразил инспектор. – В данном случае уголовно наказуемо только незаконное вытеснение граждан. И наказанием, если оно будет вынесено, никак не может быть демонтаж. Тем более, что их болтовня увлекла и некоторых уважаемых граждан. Они завлекают сказками об объединении в одну большую Систему, для чего людей, как основную помеху, тоже нужно охватить Системой.

– Значит, вы собираетесь нас всех упорядочить?! – заорал школьник. – Как Шери, что ли? Испоганили животное!

Инспектор миролюбиво улыбнулся.

– Знали бы вы, как нам, крепким хозяйственникам, надоели эти крикуны и выскочки, особенно эти новые русские плееры. Придумали же себе девиз: «Не следует ждать любви от людей, взять ее – наша задача!» Недоучки! Они даже не представляют, как можно управлять такой махиной, так что, уверяю вас, никаких правительственных документов на этот счет не существует. Да они просто хотят все растащить и приватизировать. При-хва-ти-зировать!

Саша немного успокоился.

– Думаете, вы первые такие умные? – сказал он веско. – Мы тоже природу изгадили, а все, что плохо лежит, прихватизируем. Поэтому теперь дети дурачками рождаются и в эти самые, в киллеры идут! Вот хотя бы Душман из нашей школы… Между прочим, вашей Системе первой хуже будет! Если всех людей упорядочить, вы зачахнете, неужели непонятно? Раньше у вас, например, какой был срок службы? А теперь?..

– Да, да, – с готовностью откликнулся инспектор, – раньше хорошо было. Жили долго, целесообразности не теряли. А нынче молодых, горячих это вовсе не интересует, они каждые два года меняются согласно моде. Для них главное – Система. Я вам больше скажу, с Чердаком у нас тоже не все в порядке. И некоторые новые сотрудники, ну те, которые себя органайзерами называют, тоже – за Систему. А я бы всех этих органайзеров бибикающих с Чердака поганой метлой повымел, ексель-моксель…

Инспектор явно хотел продолжить, но посмотрел куда-то в угол и остановился на полуслове.

Наступила пауза. Саша не знал больше, что спрашивать, все было сказано. На всякий случай он решил уточнить:

– Значит, мой телевизор – главарь у людистов? Ну, типа олигарх?

Если по-честному, такая мысль доставляла ему некоторое удовольствие. Инспектор отмахнулся.

– Компания в этой квартире – мелочь, системка. Руки до них как-то не доходили. Хотя за ними есть кое-кто повыше – Его лицо неожиданно стало жестким, замкнутым. – Но теперь я ими займусь.

– Александр! – вдруг раздался зычный папин голос. – Ну-ка иди сюда, паршивец!

Разговор закончился. Саша растерянно посмотрел на инспектора, пробормотал: «Я сейчас», – и отправился к родителям. Он был слегка оглушен новыми обстоятельствами дела. Вернее, не слегка, а весьма. У него даже в ушах стучало.

В напряженной тишине родительской спальни прозвучали грозные слова:

– Запрещается смотреть телевизор и видеодиски, а также включать музыкальный центр! Не только сегодня, но и завтра!

Саша молча выслушал приговор и вернулся обратно.

Окно было распахнуто настежь. Он подбежал, перегнулся через подоконник. Внизу, на асфальте, лежал портфель. Лучше сказать – то, что было когда-то портфелем. Лопнувший по швам, с выдранными замками, с многочисленными резаными и колотыми ранами. «Это инспектор», – вдруг сообразил Саша. На глаза у него навернулись слезы. «Точно!» Изумленный, он смотрел вниз. Что тут произошло? Несчастный случай?

Инспектора было жалко. В общем, неплохой дядька, душевный. Вот только должность его портит: во все вмешивается, заставляет оправдываться, пристает по пустякам. А теперь… Вид изувеченного портфеля был ужасен. Ничего не скажешь, умелая работа. Создавалось впечатление, будто в инспектора силой пихали что-то большое, массивное, с острыми углами. И он не выдержал. Лопнул… Саша похолодел от страшной догадки. Его убили! Это политическое убийство! Системщики поняли, что засветились, и решили остановить зануду…

Под окном неожиданно появилась дворничиха. Она завопила:

– Ты че портфелями бросаисси! Не вишь, помойка рядом! Ишь, барь, подбирай тут за ним!

Она взяла тело погибшего гражданина и понесла его к мусорному баку, вдохновенно осуждая нынешнюю молодежь.

Саша завопил:

– Подождите! Это инспектор!

Но дворничиха уже решительно подошла к месту и, не колеблясь, завершила печальную церемонию. Все было кончено.

Саша закрыл окно. Тут на глаза ему попался мятый клочок бумаги, валявшийся на подоконнике. Он развернул бумажку.

«ВОПРОС: Вы признаете себя виновным?

ОТВЕТ: Нет.

ВОПРОС: Значит, вы пока отказываетесь признать себя виновным?

ОТВЕТ: Но я же не виноват!

ВОПРОС: Потому до сих пор и отказываетесь.

ОТВЕТ: А что мне за это будет?»

Очевидно, это были обрывки протокола чьего-то допроса. Вот и все, что осталось от бюрократа. Вот и все.

Жалко.

Саша упал на кровать и замер. Через некоторое время мама просунула в дверь голову и сказала:

– Сашуля, мы с папой идем к дяде Севе, у него день рождения. – И шепотом добавила: – Да не грусти ты так. Папа у дяди Севы быстро оттает.

– Не вздумай включить телевизор! – донеслось из прихожей серьезное папино предупреждение.

Родители ушли.

«Действительно, – подумал Саша, – у дяди Севы сегодня день рождения». Он лежал ничком на кровати и в очередной раз все-все понимал. Ему было даже слегка не по себе. Впрочем, ощущалась и смутная гордость: еще бы, расколол такую задачку!..

«Цель банды вещей – приручить меня, ну и, конечно, всех нас. Они собрались сделать из нас заводных дурачков, которые будут с утра до вечера работать на них. И главное – любая классная вещь может стать этим самым „людистом“, то есть ответить любовью на любовь, если человек даст ей свою энергию. Вот в чем ужас. Они все не плохие и не хорошие, они целесообразные, и поэтому непонятно, с кем, собственно, нужно бороться. Так и прокукуешь всю жизнь в клетке.

Похоже, Хлумов уже приручен. Правда, он нисколько не расстроен этим. Во многом он лопух и останется им навечно, но… Хлумов прекрасно знает, где что продается и в какую цену. Он считает в уме, урча от удовольствия, причем намного быстрее Матильды, в особенности любит считать доходы. А как он владеет игрой „Крупный бизнес“! Все шестиклассники увлечены „Крупным бизнесом“, но Хлумова теперь победить невозможно. В глазах его частенько прыгают цифры – так же, как на экране компьютера… А некий мальчик со спортивным велосипедом? Может, и он тоже? Плюс Алекс, который потихоньку завидует? Плюс другие шестиклассники, с их мобильниками, майками, нашлепками?»

Примерно такие странные вопросы бродили в голове у Саши Токарева. Когда же они ему надоели, вдруг возник новый вопрос, куда более насущный. Что будет дальше? Здесь, В ЭТОЙ КВАРТИЕ?

Он вскочил. Он ужаснулся.

Папа в последнее время здорово изменился. Появилась в нем какая-то новая энергия – страшно знакомая. Как папа теперь смотрит на «видик»! Примерно так он раньше смотрел на маму… Цепочка ясно видна. Сначала шкаф с пианино, потом Саша, кактус, Шери… И если эксперимент продолжается, то этой ночью – очередь за папой. Система упорядочит его! А потом? Каждый вечер мама пилит папу за то, что он купил электронный хлам вместо настоящих вещей. Ведь ей позарез нужны кожаное пальто и кожаные брюки. Зачахнет она без кожаных шмоток, и все тут. Папа раньше был против этих «понтов», а теперь обещает напрячься и купить.

Саша заметался. Надо было что-то делать. Немедленно. Бежать на чердак, звонить дяде Севе, смываться из дому?.. Потом он немного успокоился. «Спасу родителей, – твердо сказал он себе. – Но как? Раздолбать вдребезги всю банду? Купят новую, а меня отправят на заслуженный отдых – в интернат для дефективных. Попробовать победить распоясавшееся железо? Сумею, наверное. Ведь я его уже ни капельки не люблю… Кстати, насколько меня успели упорядочить? Смог же я разговаривать с портфелем, пообщался с Системой в моей квартире…»