Борьба со смертью - Поль де Крайф Страница 14

 Как раз тогда, когда это было уже не нужно. На улицах он стал останавливать совершенно незнакомых молодых девушек, гулявших с молодыми людьми, и убеждал их позаботиться об этом умывании хлорной водою перед родами. Его молодая жена Мария обратила внимание на странную неуверенность его походки. На торжественных обедах он ел, как дикарь, и малейшее противоречие выводило его из себя и приводило к ссоре со всеми, кроме его собственных маленьких детей. Он сам растерянно спрашивал жену: - Что со мной сделалось? Что-то не в порядке с моей головой.

 Лето 1865 года. Мария с младшим, еще грудным, ребенком на руках, увозит его в Вену. Каким триумфом могло быть это возвращение! Как раз тогда профессор Шпет, - тот самый, которому Земмельвейс послал первое открытое письмо,- повел себя как порядочный человек, признав в печати; что только чистота, абсолютная чистота рук и инструментов может предохранит матерей от родильной горячки. Признание опоздало..

 ... 12 августа 1866 г. знаменитый Листер сделал свою первую антисептическую операцию и преградил смерти вход через операционные раны. Это произошло через восемнадцать лет после того, как Земмельвейс показал, каким образом проникает в тело смерть, и нашел,- гораздо точнее Листера,- средство задержать ее. Но кто не помнит Листера?

 17 августа Земмельвейс умер. Когда его привезли в сумасшедший дом, у него болел палец, глубоко порезанный во время его последней будапештской операции. Открытая им смерть от заражения крови сжалилась над ним. Всего две недели прожил он, заживо похороненный, сумасшедшем доме.

 В конце своей статьи Земмельвейс рассказывал, как он уверен в том, что родильная горячка почти никогда не происходит от «самозаражения» рожениц.

 Он говорил, что его отчаянье по поводу гибели стольких тысяч матерей утихает только при мысли о том счастливом будущем, когда ни одна роженица не будет погибать от вносимой в нее инфекции. «Но если мне, не дай бог, увидеть своими глазами то счастливое время не доведётся, - писал Земмельвейс, - то уверенность, что такое время неизбежно должно рано или поздно придти, будет утешать меня в мой смертный час».

 Ему не удалось дожить до этого счастливого времени. Вот почему необходим грустный эпилог к жизнеописанию этого трагического венгерца. Не потому ли так коротка наша жизнь, что врачи не умеют пользозаться такими замечательными открытиями?

 Семьдесят лет прошло с тех пор, как Земмельвейс написал свое пророчество. И до сих пор ежегодно семь тысяч матерей убивает, - нет для этого другого слова,- чье-то неумение в борьбе со смертью от заражения крови пользоваться простым средством забытого венгерца - чистотой. Это происходит не оттого, что Земмельвейс забыт, хотя он забыт совершенно. Не нужно помнить о нём, чтобы спасать рожениц: его средства борьбы со смертью так просты.

 Даже в Америке, где скандально часты случаи родильной горячки, на протяжеиии ряда лет в Чикагском родильном доме из 26212 рожениц только одна умерла от родильной горячки. Вот когда исполнилось пророчество Земмельвейса. Как видите, это просто и совершенно осуществимо. Это замечательное достижение принадлежит Де Ли. Де Ли сделал заново, во всей их простоте давно сделанные открытия Земмельвейса. Ему была свойственна фанатическая чистоплотность безумного венгерца...

 Большую часть своей тридцатипятилетней медицинской жизни Де Ли проработал в самых различных крупных больницах, где всего насмотрелся. Во всех этих больницах Де Ли наблюдал родильную горячку и начал громко говорить об отчаянном состоянии больниц. Об этом уже шептались и многие другие врачи. До нас, простых смертных, этот шопот не доходил. В одной первоклассной больнице вспыхнула эпидемия родильной горячки,- заболело десять человек, из них шестеро очень тяжело, а трое умерло. В следующей больнице - двадцать случаев родильной горячки, шестеро больных умерло. И так далее, во всех больницах.

 Эти происшествия, хотя они и держались в тайне, побудили Де Ли заявить, что родильные отделения общих больниц - места, опасные для деторождения.

 Разумеется, это звучит иронически. Ведь все эти больницы обладают великолепными лабораториями, где охотники за микробами занимаются высокой наукой, изучая смертоносные свойства этого пронырливого микроба - гемолитического стрептококка, которого Земмельвейс никогда не видел, о котором даже никогда не слыхал. Но в этих самых больницах биллионы стрептококков притаились в засаде, а многие из таких больниц представляют собой просто вооруженный лагерь этих микробов.

 «Разумеется, трудно оградить больницу от инфекции. Нужны сверхчеловеческие усилия, чтобы задержать всех стрептококков, то и дело проскальзывающих из терапевтического и хирургичеекого отделений, из лаботорий, из покойницкой в палаты родильного отделения». Нет, это не слова Земмельвейса, - это сказал Де Ли в 1927 году.

 Но вы спросите: неужели наши современные средства дезинфекции недостаточно могущественны? Вместо Земмельвейсовского старого тазика с хлорной водой у нас есть прекрасные автоклавы, стерилизаторы всех сортов, резиновые перчатки, маски, дорогие, испытанные дезинфицирующие средства, на которых наживают состояния их изобретатели.

 Земмельвейс, не знавший о существовании гемолитического стрептококка, видел причину родильной горячки в «гнилостной животной материи». А у нас асть целые тома сложнейших бактериологических изысканий, от которых закружилась бы голова у этого простого человека.

 Все дело в том, что у нас нет Земмельвейса, который применял бы для стерилизации эти великолепные приспособления и дорогие дезинфицирующие средства. Вместо него у нас есть... Давайте назовем это «человеческим легкомыслием». Де Ли объясняет, что если бы автоклавы всегда стерилизовали свое содержимое, если бы прачечные всегда стирали и кипятили белье, если бы персонал всегда дезинфицировал руки перед каждым осмотром, то...

 Короче, все сводится вот к чему: если бы все они, как Земмельвейс, достаточно серьезно относились к гибели матерей, то не искали бы никаких оправданий. «У гроба больных, погибших не по нашей вине, мы не нуждаемся в извинениях», - сказал Де Ли.

Всё это и привело Де Ли к организации Чикагского родильного дома. В нем возродился Земмельвейс. Мрачный опыт человеческого легкомыслия и широко распространенной в Америке халатности побудили Де Ли избрать единственный возможный путь: изолировать матерей от этой смерти.

 Но мы должны быть практичными. Только часть рожающих женщин может снизить свои шансы на смерть от родильной горячки, ложась на роды в сверхчистые больницы, огражденные от инфекции, вроде Чикагского родильного дома и других.

 Мы должны быть практичными, мы не можем ждать того дня, - Де Ли и другие делают все возможное, чтобы приблизить его, - когда родильные отделения всех больниц будут абсолютно отделены от общих