Ненавижу игрушки - Прялухин Александр Страница 14

Андрей мрачнеет.

– У которого ты прерыватель сняла. Хороший человек, надежный. Не знаю – раскрыли они его, или еще что случилось, но, в общем, теперь мы только на себя надеяться можем, – помолчал секунду, – И на тебя.

Он смотрит мне в глаза и я не могу понять: то ли сомневается, то ли хочет уговорить этим честным, пытливым взглядом серых зрачков. А может, это проверка? Вдруг что-то подозревает? Думает – случайно ли оказался их связной в том гараже, в одно время со мной? Но пересилить себя я не могу.

– Обратно в город не вернусь, – говорю едва слышно, как ребенок, испуганный посещением стоматолога, – Думайте про меня, что хотите.

Андрей вздыхает, встает со стула, наливает себе воды в кирилловский стакан.

– Нам нужно найти их слабые места, понимаешь? Не может быть, чтобы цивилизация, пусть даже машинная, была бы совсем неуязвима. Нужно изучить их как можно лучше – психологию, мотивы, возможности. Мы должны знать их, как облупленных!

Я ничего не могу ему ответить. Сижу, уставившись в одну точку.

– Ну хорошо, – Андрей отряхивает рубашку, будто не в его голове засели самые важные мысли, а прилипли к этой клетчатой ткани и не дают теперь заниматься чем-то более прозаическим, – Расскажи о том, что было с тобой в городе.

Я не хочу рассказывать, снова переживать эти страшные три года, пропускать их через себя. Не хочу, но все же начинаю говорить – отрешенно, почти с одной и той же интонацией, будто и не со мной все это происходило, а с кем-то другим.

– Многих убили в первый же день. За остальными гонялись на механических ходоках – потом эйнеры почти перестали ими пользоваться, пересели на людей. Нас вылавливали, как животных, стреляли парализаторами. А потом… Потом по живому стали врезать нам энергоблоки…

Говорю долго – может, часа три, а может и больше. В какой-то момент Андрей достает блокнот, начинает записывать. Отец Кирилл приносит из столовой еды. Мы молча едим, прерываясь лишь на пятнадцать минут, и я продолжаю.

Выговорившись, чувствую себя опустошенной. Мы оставляем комнату, идем в мастерскую. Сама напросилась – не хотела в женскую спальню, где много народу, чужих взглядов.

– Можешь переночевать, я не против. Поместимся вдвоем. Но если хочешь, лягу на полу.

Заставляю себя улыбнуться.

– Не надо на полу. Я же не оккупант какой-нибудь.

Но кровать в мастерской уже захвачена: на ней разлегся, вытянувшись на всю длину, черно-белый кот.

– Так, а вас сюда звали?

– Мяу!

Андрей отодвигает его в сторону, но не прогоняет. Одна лапа у кота забинтована.

– Что с ним?

– Выдрал себе пару когтей. Суется, куда не следует, вот и… Ничего, заживет! Кстати, о лапах.

Он еще раз проверяет мою руку.

– Завтра перевяжу. Больше не бей залетных охотников, не порти мою работу! Пользуйся, вон, – кивает головой на мой пистолет, – своим трофеем. Тебе еще повезло, что оружие современное, не антиквариат какой-нибудь. Весит всего ничего, даже с полным магазином. У кого отняла-то?

– У Рэка.

– Рэка?

– Это мой хозяин. Бывший. Даже не отняла, он сам приказал взять. Я ведь рассказывала – собирался моими руками делать выбраковку товара. А может даже надеялся, что сама стану стрелять. Сволочь…

Андрей начинает рассказывать какой-то смешной случай, наверное, чтобы сменить тему. Ну и правильно. Хватит на сегодня моих воспоминаний.

Мы ложимся спать втроем – я, он и кот. В ночной тишине, нарушаемой лишь звуком работающей вентиляции, слышно, как кот лижет забинтованную лапу, старается снять повязку…

Мне снится болото. Туманное, вонючее болото. Я вдруг понимаю, что нахожусь где-то в глубине трясины, в кромешном мраке, где слышны лишь странные, булькающие звуки. Воздух не нужен, прекрасно обхожусь без него, но энергия медленно иссякает. Когда-нибудь она закончится и я останусь в ждущем режиме. Может быть, навсегда. Пока агрессивная жидкость не разъест металл, не проникнет внутрь организма. Проклятый человек, утопивший меня! Надеюсь, что я все-таки выберусь и приду за тобой!

Просыпаюсь, вскакивая в темноте мастерской, жадно хватая ртом воздух. Прижимаю руку к груди, будто это может успокоить сердцебиение. Перед моим взглядом еще стоят сверкающие объективы камер на металлической морде. Жмурюсь, снова открываю глаза, часто моргая. Что за сон? К чему он? Я не должна испытывать мук совести из-за того, что утопила эту тварь! Пусть даже она еще жива, там, в глубине болота, придавленная тонной ила и своим носителем. Любой эйнер заслужил это!

Рядом мурчит кот, я глажу его, постепенно успокаиваясь. Ложусь, обнимая Андрея, прижимаюсь к нему теснее. Он обнимает меня в ответ. К счастью, до конца ночи сновидения больше не посещают меня.

Утро приходит не сразу, оно разливается тягучим сладким сиропом, позволяя потягиваться, раскрываясь, и снова зарываться под одеяло, заштопанное в нескольких местах… Вставать не хочется. Это не просто лень, это свобода! Настоящая свобода – подниматься не по чьему-то приказу, а когда решаешь сама! Знаю, что на моем лице сейчас блаженная улыбка.

В постели я одна, Андрея рядом нет. Даже кот куда-то ушел. Заставляю себя сесть, открыть глаза. Парень сидит за столом, на голове у него устройство с окулярами, которые он время от времени подстраивает, чтобы лучше видеть электронные потроха. Он ковыряется в них тонкими металлическими инструментами.

– С добрым утром! Что ты делаешь?

– А, привет… Как спалось? – он даже не поворачивается в мою сторону, так сосредоточен на работе.

Я встаю, подхожу ближе. Штуковина, которую Андрей препарирует, кажется мне до боли знакомой. Я вскидываю руку, начинаю ощупывать затылок.

– Черт, ты снял с меня прерыватель!

– Да-а… – медленно отвечает он, по прежнему уткнувшись в миниатюрные микросхемы, – Всю коробку снял.

– Но это… Это же моя…

– Она не часть твоего организма. Ты что, против? – он наконец отрывается от работы, поднимает окуляры.

– Мог бы хоть спросить, прежде чем что-то выдергивать из меня!

– Вер, с этими прерывателями не все понятно. Нужно разобраться.

– Что с ними не так? Просто признайся – ты мне не доверяешь! Да? Думаешь – почему это я оказалась рядом с твоим другом, что за странное совпадение? Но это на самом деле совпадение! Случайность, понимаешь?!

– Успокойся, я ни в чем тебя