Опрокинутое небо - Наталья Ташинская Страница 15

Илья еще немного покрутил карту, но так и не смог определиться с местом назначения. Ясно, что не к Марианской впадине пойдут, а куда точно – непонятно. Подумал и открыл другое окно.

На форуме дайверов было тихо. Ни про какие недавно найденные корабли никто не упоминал – народ лениво спорил, обсуждая новые гидрокостюмы с тетмо-волокном. Спор был давний. Илья выступал на стороне консерваторов, предпочитая старый проверенный неопрен, благо вспененную резину из водорослей делали легко и стоили гидры недорого. Производитель новинки, правда, обещал, что в новом комбинезоне теплее, комфортнее, а самое главное – безопаснее. При ударе ткань мгновенно твердела, обеспечивая защиту владельцу: если неудачливого дайвера вдруг решит сожрать какая-нибудь голодная и зубастая рыбка, гидрокостюм ей не даст. Правда, не дольше пяти минут, дальше сами выкручивайтесь, но все же. Основным контраргументом противников была цена – такое под силу купить только мажорам с верхних этажей, а нормальному глубинщику год надо не есть и не пить. Илья подозревал, что в случае нападения акулы дайвер предпочтет самолично оторвать ей голову до того, как она попортит новый комбинезон. И вообще от рыбок опытный дайвер и так отобьется! А если не отобьется, так нечего из Города выходить, глубина – не добрая мамочка! И не место для романтических прогулок. Сначала лезут, не умея, а потом ноют, что утонули!

Илья открыл другую ветку. Долго вчитывался, а затем фыркнул: Санек, конечно, дайвер опытный, но и брехло изрядное. Скажет тоже, мурена десятиметровая. А чего сразу не двадцати? Народ тоже не верил и допытывался, чего Санек перед выходом употребил. Санек активно обижался и клялся здоровьем любимой матушки, утверждая, что в закрытой зоне и не такое встретишь. Илья не выдержал и включился в дискуссию, поинтересовавшись, чего Санька туда вообще понесло: там корпуса недостроенные, реактор заглушенный. Не зря зону закрытой объявили – от утечки радиации никакой страховки нет, охота дозу хватануть? Сталкер недоделанный.

Тихо зашипела входная дверь, и Илья посмотрел на часы. Надо же, почти на два часа на форуме завис. Зато отвлекся.

– Привет, а ты чего так рано? – Женька бросила рюкзак в угол. Туда же отправилась короткая джинсовая куртка. – Случилось что?

– Случилось, – кивнул Илья. – Садись, поговорить надо.

Все заготовленные заранее правильные слова, как это обычно и бывает, моментально выскочили из головы, оставив вместо себя короткие и емкие, но крайне нецензурные выражения. Илья тяжело вздохнул. И кто только додумался утверждать, будто дети – лучшее, что есть в жизни? Да он свихнется, пока у Женьки пройдёт переходный возраст!

– Илюша, – с ужасом выдохнула Женька, шлепаясь в кресло. – Тебя уволили? Да? Ты не переживай! Я правда могу официанткой пока поработать, а школу закончить и дистанционно можно! Ты не расстраивайся, мы прорвемся! Я что-нибудь придумаю!

– Никто меня не уволил! – Илья даже рукой помахал, пытаясь остановить словесное цунами. – Успокойся!

Обвинять Женьку в произошедшем расхотелось окончательно. Она сделала глупость, он не уследил, и ругаться не было никакого смысла. Если начать на Женьку орать, то она только замкнется в себе, выпустит иголки и окончательно уверится, что брат у нее – ничего не понимающий в жизни деспот. Гораздо важнее объяснить, какие последствия имеет человеческая глупость и чем все закончится, если она продолжат так развлекаться. А еще – что она всегда, что бы ни случилось, должна идти к нему. Он разберется.

Женька слушала молча, сцепив пальцы в замок и ни разу не перебив.

– Мне в следующий раз могут не назвать цену за тебя, – вздохнул Илья. – Остановись. Вы ничего такими методами не добьетесь, это бессмысленно. И может так оказаться, что я не смогу помочь. Против чего вы бунтовали?

– Ты… согласился работать с падальщиками? – каким-то помертвевшим голосом произнесла Женька, не обратив внимания на заданный вопрос. – С падальщиками?

– Жень! Ты меня слушала? Тебя бы на исправ…

– А как же мама? – перебила Женька. – Ты маму предал.

Слова застряли в горле, разом перекрыв дыхание, и Илья судорожно сглотнул. Женька, бросив ему в лицо обвинение, молчала. Только замерла с неестественно прямой спиной на самом краю сиденья.

– Лучше, если бы они тебя взяли?

– Да. Я знала, что так может быть, и что рано или поздно мне придется прятаться. И что я могу не успеть спрятаться. Знала, понимаешь? И что ты считаешь, что надо сидеть и не высовываться, я тоже знаю. Это твое право – так думать. А мое – по-другому. Я считаю, что надо драться. Чтобы они не могли просто так убивать. Мама погибла, потому что все молчали, потому что их не касается. Ведь стучат в соседнюю дверь, а не к ним. Они такие, как ты. Вы отворачиваетесь к стенке, когда они идут. Боитесь. Я не хочу быть такой. Я не просила тебя помогать, особенно так.

Женька не кричала, не пыталась что-то доказать, просто… информировала. Слова падали как булыжники, беззвучно зарываясь в ил, – не сдвинуть, и не исправить.

– Илья, откажись. Пожалуйста. Или я пойду в полицию и признаюсь, что там была я. Напишу заявление.

Илья встал, зло смахнул висящие в воздухе экраны и уставился на Женьку.

– Можешь идти. Контролировать тебя не буду, запирать – еще глупее. Я завтра ухожу в любом случае, пойдешь ты или нет.

– Илья!

Илья развернулся и молча пошел к выходу.

Как погибла мама, он узнал от отца. Тот, в очередной раз раздобыв дозу «мурены», сидел на кухне, буравя стену бессмысленным взглядом. И говорил, не замечая присутствия сына. А потом заплакал, бессвязно бормоча, что он трус, что должен был пойти разобраться с падальщикам, а не брать компенсацию.

Илья пять лет был уверен, что его мать пожертвовала собой во имя Города, и даже гордился этим. Он помнил, как позвонил человек в черной форме и долго говорил, что доктор Астахова – настоящий герой, и Город ее не забудет. И только тогда, на маленькой кухне, из сумбурной речи отца, он узнал, как именно Город решил оценить героизм его матери. А падальщики привели приговор в исполнение. Никому не нужны подвиги, героев сжигают на кострах и сметают пепел в совок, как мусор с улиц. Женьке он рассказал уже сам, решив, что та имеет право знать. Идиот.

А сейчас получается, что он ничем