Иван Тропов - Черная охота Страница 16

— Ну же, Дэйв… — прошипел Тим, не замечая, что опять стиснул левый кулак до крови. — Ну же!

Сейчас спец доложит, что все нормально — и машина закрутится.

Миг — и Снейк, больше не нужный, будет мертв. Секунда — и девка в плотном кольце боевиков. Затащат в свой флаер — и все, там ее уже не отбить. Флаер можно только сбить, но товар-то нужен живым!

Техник вскинул глаза на офицера, раздвигая губы…

Рыцарь втянул в грудь воздуха, двинул шпорами под живот жеребцу — и затрубил в боевой рог.

В тишине города-призрака, полного гулких бетонных коробок, где даже ветер боялся шепнуть — грянула музыка.

Тяжелый барабанный перестук, словно топот табуна лошадей, и злой, чертовски злой хриплый рык:

You gotta be a strong manAnd know what you wantAnd fight ev'ryone in your way!

Первыми среагировали «Гремлины».

Боевики и техники еще только удивленно щурились — а стволы «Гремлинов» уже развернулись в ту сторону, откуда неслась музыка.

Самое опасное направление, как оценили их процессоры. Через пару секунд их процессоры разберутся в ситуации, заново согласуются и развернутся в разные стороны…

Пара секунд. И единственный шанс.

Тим щелкнул по клавише. Короткий радиоимпульс унесся от планшетки к небольшой антенне, а с нее на третий этаж бывшей радиолаборатории. В два электронных жучка, закрепленных на стенах — напротив входов в экранированные фольгой комнаты, там, докуда не дошел пугливый альфа-три. С жучков — к процессорам «Домовых». Последние поправки к их программе…

Из-за угла ангара вылетел «Крузер», слепя кроастоновцев фарами дальнего света. Его кузов без лобового стекла превратился в огромный рупор, почти звуковая пушка. Звук ударил внутрь двора, заметался между бетонными стенами…

За этими стенами процессоры «Домовых» начали атаку. Стволы выглянули из окон, — не замеченные ни одним «Гремлином». Два тяжелых выстрела почти слились в один — и процессорные коробки двух «Гремлинов» разлетелись вдребезги. Лишившись приказов, приводы отключились, стволы пошли вниз…

Два уцелевших «Гремлина», мгновенно забыв про «Крузер», — несерьезно это, с этим справятся и люди! — уже разворачивались на новые цели. Туда, где обнаружили себя два крупнокалиберных сюрприза…

Но на миг опоздали. Пороховые газы уже прошли по газоотводникам и загнали в стволы «Домовых» новые патроны. Приводы уже довернули стволы на новые цели — поправки совсем крошечные, не то, что «Гремлинам», крутить стволы на пол-оборота. Две вспышки в окнах третьего этажа, и еще два процессора «Гремлинов» превратились в осколки — а самих выстрелов не слышно.

Их заглушил взрыв. Кто-то из боевиков уже вскинул на плечо гранатомет, в окно к «Домовым» протянулся черный след от реактивной гранаты…

И тут же, словно от этого взрыва небольшой гранаты, — весь дом тяжело содрогнулся. В противоположном конце третьего этажа, в комнате, где сидели снайперы «Кроастона», — во всех четырех окнах полыхнуло и огонь выплеснулся наружу, выбрасывая бетонную крошку и ошметки тел…

На флаеры, на изувеченные «Гремлины», на боевика, замершего с гранатометом на плече и отвалившейся челюстью — он явно не ждал, что его граната превратит в пылающий ад весь этаж! — посыпались какие-то железяки, пластиковые осколки аппаратуры, пикировали листки древней бумаги, потекла тяжелая, плотная гарь…

— Не стрелять, не стрелять! — надрывался офицер. — Сюда не стрелять!

Он тащил девку к флаерам. Четверо боевиков сомкнулись вокруг них живым щитом, прикрывая самое ценное.

Врассыпную неслись техники, перепуганные как мыши…

«Крузер» несся через площадь прямо на них.

Боевики у флаеров пришли в себя, и воздух вспороли трассирующие нити. Пули влетали в пустой лобовой проем, крошили заднее стекло, прошивали спинки сидений… Только Дэйва в машине не было.

Крестоносец обернулся, вскинул арбалет — но выстрелить не успел. Конь смял его, как перышко, втоптал в землю и, обезумевший, с затянутыми удилами, понесся дальше.

Без седока. Охотник был уже среди крестоносцев. Закованные в тяжелые доспехи, они стали неповоротливыми, как обожравшиеся коровы. Охотник кружился меж них, легко уходя от ударов, неуловимый, словно порыв ветра — и разя, разя, разя…

No sword and no knifeCan help you survive!Survival is a business head!

— ревело из машины.

«Крузер» с застопоренным рулем на полном газу пронесся дальше — и воткнулся в первый флаер. Смял его переднюю турбину как пустую жестянку из-под газировки, — и сам тоже превратился в гармошку.

Где-то под изувеченным капотом замкнуло, заискрило… Прямо в бензин, хлещущий из разорванных шлангов. Волна пламени прошла по машине, — к бензобаку, к двум полным канистрам…

Остатки «Крузера» разлетелись, как шелуха, — а горящий бензин рвался все дальше и дальше, жадно глотая флаеры и боевиков.

К заводскому двору Тим добирался по другой улице, — заходя с тыла. Через лабиринт пристроек, гаражей, штабелей ящиков… И где-то здесь, за ангаром, должны стоять те две каракатицы, — флаеры спецов «Кроастона».

Неуклюжие, тихоходные, — но хоть что-то. Единственная целая техника во всем городе. И лучше бы ей поменять хозяев!

Миленькое дело — победить, прибрать к рукам и деньги, и товар — но остаться без машины. В центре радиоактивного города-призрака.

Посреди приграничных пустошей Отстойника.

И с «Кроастоном» во врагах!

Тим обогнул еще один штабель — и тут же сунулся обратно.

Есть! Те самые ангары, что огораживают двор. Проход между ними. И по сторонам прохода, за углами ангаров — два флаера.

Через проход из двора падали отблески прожекторов. Там ритмично долбил уцелевший «Домовой», щедро раздавая контрольные выстрелы…

Но спец и один боевик уцелели, были уже во флаере. Не закрыв дверцу, боевик выставил наружу автомат и что-то кричал спецу за штурвалами. Судя по взмахам руки, обойти двор понизу за ангарами, чтобы выйти из-за крыши трехэтажки, — так «Домовой» их не заметит. Взвыли турбины, выбив из щелей старого асфальта клубы пыли…

Тим упал на колено, вскинул на плечо гранатомет и выстрелил. В плечо толкнуло, и полоса черного дыма уткнулась во флаер. Прямо в открытую дверцу.

Машина разлетелась, как бочка с порохом. Крышу вышибло далеко вверх, моторы разнесло в стороны. Их турбины уже раскрутились, и теперь каждый мотор несся на реактивной струе, словно ракета…

— Нет! — заорал Тим. — Черт возьми, нет!

Один мотор вмазался в стену ангара, срикошетил — и ушел ко второму флаеру. Прошел в каких-то миллиметрах от левой передней дюзы — и воткнулся в правую. Слишком сильно, чтобы не повредить турбину…

За пеленой пыли все еще хлестко, как кнуты, щелкали молнии громобоя. Там еще хрипели, бились в агонии переломанные пегасы и жеребец. Оттуда несло запахом страха, крови и смерти…

А она стояла совершенно спокойно.

Посреди всего этого — но непричастная. Неприкасаемая. Лишь ветер трепал полы ее зеленоватого плаща.

Стояла невозмутимо. Царственно. Как ступица мироздания, вокруг которой все вращается…

Да так оно и было.

Руки ощутимо тряслись, рукоятка штурвала стала скользкой от холодного пота, — и все-таки флаер поднялся!

На трех моторах, скособочившись и ужасно ревя передней турбиной, которая тащила на форсаже двойную нагрузку, — но все же поднялся!

Тим провел флаер между ангарами, во двор. Прошел над сгоревшими флаерами, между которыми угадывался остов «Крузера». Над трупами боевиков и техников, над ядовито зелеными пятнами «горячих» мест…

И облегченно выдохнул, почти застонав от облегчения. Все в порядке! Громада Дэйва возвышалась посреди двора. Рядом девка в зеленоватом термовике.

Да, Дэйв был прав. В самом деле зеленоватый. Видно, там, в клинике, камеры были плохо отрегулированы. Но это мелочи…

Потому что сами живы, товар цел, и где-то рядом должна быть сумка с чек-чипами! Тим с трудом удержался, чтобы не заорать что-нибудь залихватское.

Они сделали это! Сделали и Снейка, и службу безопасности «Кроастона», — и, получается, поимели даже одного из больших старперов!

Тим заложил поворот, обходя домик трансформаторной подстанции и снижаясь…

Сердце екнуло — и куда-то провалилось.

За кирпичными останками никакого флаера не было! Там, где должен был стоять старенький «Скай Вокер» Снейка — ничего не было! Ни-че-го!

Эти глаза, это черты, заставляющее сердце сладко ныть… Такие знакомые, хотя сейчас едва различимы под глубоким капюшоном.

Теперь не в мечтах. Теперь здесь, рядом, твоя!