Тед Уильямс - Море серебрянного света Страница 16

Он повернулся и направился к двери спальни.

 –  Генерал Якубиан, сэр,  –  сказал папа Кристабель.  –  Я хочу вас попросить освободить мистера Рэмси и мою дочь. Так будет намного легче для всех...

Генерал резко повернулся, и Кристабель подумала, что у него блестящие и странные глаза, как у птицы.  –  Легче? Не я должен сделать твое положение легче, Соренсен. Не я должен ответить на вопросы.  –  Он пошел было в спальню, но опять повернулся.  –  Видишь ли, один человек из твоего офиса, по имени Дункан, прислал мне отчет о лабораторной работе  –  что-то такое, что я обычно получаю автоматически, но который ты, по какой-то причине, решил утаить от меня. И, надо сказать, это было интересное чтение. Сделанное тобой научное исследование о некоторых типах солнечных очков. Очень интересных очков. Припоминаешь?

Капитан Рон выглядел совершенно сконфуженным, но папа Кристабель стал таким белым, как будто из него что-то вытекло.

 –  Так что сиди спокойно и держи рот на замке, пока я не вернусь.  –  Генерал опять улыбнулся.  –  И молись, если умеешь.  –  Он опять повернулся и вышел в спальню, закрыв за собой дверь.

Настало долгое молчание. Потом один из людей в черном, Пилгер, сказал:  –  Если ребенок хочет есть, в минибаре есть арахис и шоколад.  –  Потом отвернулся и опять уставился на настенный экран.

ВСЕ дело в том, сказала себе Дульси, что я его совершенно не знаю.

Она проверяла программу поддержки уровней системы Дреда, которая выглядела примерно так же, как и отделка его дома  –  скудная и бесцветная. В ее собственной системе эквивалент записной книжки и незаконченные проекты лежали где попало, не говоря уже о всяких странных старинных программах  –  вроде давно вышедших из употребления утилит и взломщиков кода, которые она брала в тех случаях, когда натыкалась на интересное алгоритмическое представление системных идей и сохраняла как произведения искусства  –  у Дреда все было на своем месте, только самое необходимое и ничего, что могло бы пролить свет на его личность.

Он так охраняет себя. Один из этих мелочно-дотошных типов. Наверно и носки подвертывает всегда одинаково. Все свое детство она провела заботясь о доме своей агрессивной матери-цыганки. Почти каждое утро юной Дульсинея Энвин приходилось не только мыть тарелки с остатками пищи, лежавшие горой на кухне после очередной вечеринки, прежде чем поесть самой, но и тушить непогашенные свечи и выгонять гостей, которые ухитрялись заснуть в самых странных местах. Так что она считала, что жесткая приверженность к порядку  –  не самая худшая черта, которую может иметь человек.

Она закончила диагностику ядра системы их проекта, которая, несмотря на некоторые необычные особенности, внесенные в последний момент Дредом, выглядела очень приятно, и уже решила написать отчет о некоторых событиях, произошедших после их вторжения в систему Грааля, которые собиралась изучить позже, когда наткнулась на нечто очень странное.

Какая-то часть собственной системы Дреда, склад данных, и, на первый взгляд, ничего необычное в ней не было. Все системы делились на куски, согласно целям, и большинство людей, тративших массу времени работая онлайн, ненавидели приводить в порядок свое собственное системное окружение, как если бы это были из дома в РЖ. Система Дреда, напротив, была настолько вылизана, что ее это почти встревожило: она сама никогда не изменяла настройки, имена или инфраструктуру системного пакета, приспосабливая их под себя. Как если бы заменить стандартные изображения на вашем рабочем столе на фотографии улыбающихся моделей из журнала мод. Нет, ничего необычного в том, чтобы поделить свою память на разделы, не было. Но этот раздел был невидимым, или, во всяком случае, Дред пытался его сделать таким. Она проверила все оглавления, но и там на было никаких ссылок на исключительно секретную область, которую она обнаружила.

Маленькая секретная дверь, подумала она. Почему, мистер Дред, вы хотите сохранить что-то в тайне от всех?

Это было даже пикантно  –  что-то мальчишечье, дом на дереве, девчонкам не входить. Но, конечно, Дред в таких делах был новичком, а Дульси  – слишком опытной девушкой, чтобы спрятать от нее такие вещи.

Несколько мгновений она колебалась  –  на самом деле совсем недолго  –  напомнив себе, это вообще не ее дело, и любой человек, даже твой босс, имеет право на личные тайны; к тому же Дред занимается опасными делами для очень опасных людей, и такие люди очень серьезно относятся к своей безопасности. Но Дульси (которая почти всегда проигрывала спор с собой) решила, что это скорее сложная проблема, а не препятствие. Разве она сама не часть этой опасной стаи? Разве она не убила человека несколько недель назад? Теперь ее по ночам мучают кошмары, и хотя она хотела бы найти извинение и не делать этого  –  неисправный пистолет, заклинивший замок, эпилептический припадок  –  все это не означало, что она неспособна бежать наравне с большими мальчиками.

Кроме того, подумала она, интересно заглянуть, хотя бы тайком, в его ум. Узнать, что он на самом деле думает. Конечно, это может быть просто его бухгалтерская книга. Все эти помешанные на порядке маньяки должны изо всех сил скрывать свою двойную бухгалтерию.

Еще немного поуговаривав себя, она разрешила себе не подглядывать снаружи, но повернуть ключ в замке. Если по ту сторону двери и есть что-то интересное, его так просто не найти. Со слабым стыдом, чувствуя себя чуть ли не маленькой девочкой, роющейся в тайном ящике маминого письменного стола, она стерла все записи своего исследования и нырнула в систему.

Полчаса спустя, когда она стояла над спящим Дредом, его так и не открытый тайный ящик все еще жег ее мозг; сам Дред представлялся ей куском черного драгоценного камня, лежащим на белой простыне.

Я права  –  я действительно ничего не знаю о нем, подумала она, глядя на прикрытые тяжелыми веками глаза, на движения радужной оболочки, выглядевшей из сети черных ресниц. Ну, я знаю, что он не самый спокойный мужчина на свете. Она припомнила все его многочисленные вспышки гнева. Но в нем есть и еще что-то  –  спокойное и знающее. Как в большом коте или волке. Ей было трудно избавиться от аналогий с животными  –  цивилизованные люди не движутся с такой точной грацией.

Она глядела, как свет лампы над его головой играет на коже цвета какао, когда глаза Дреда внезапно открылись.

 –  Здравствуй, моя сладкая,  –  сказал он, усмехаясь.  –  Сегодня ты немного нервная, а?

 –  Боже мой!  –  На какое-то мгновение ей стало трудно дышать.  –  Ты должен предупреждать меня. Ты не связывался со мной почти целые сутки.

 –  Был немного занят,  –  сказал он.  –  Дела запрыгали.  –  Его улыбка стала шире.  –  Зато теперь я могу показать тебе кое-что. Присоединяйся ко мне.

Ей потребовалось одно долгое мгновение, чтобы понять, что он не приглашает ее в кровать  –  неприятная мысль, даже если бы ее мысли об этом человеке были менее противоречивы: негромкое шуршание моторов и постоянное медленное движение поверхности кровати заставляло ее думать о какой-нибудь морской твари, вроде устрицы без панциря.  –  Ты имеешь в виду... в сети?

 –  Да, в сети. Энвин, сегодня ты тормозишь.

 –  Да, после нескольких тысяч дел, которые я сделала, и пары часов сна.  –  Она пыталась говорить легко и небрежно, но напускная веселость только выдавала внутреннее напряжение.  –  Что я должна сделать?

 –  Входи тем же путем, что и я, и убедись, что обладаешь панорамным зрением  –  тебе это понадобится. Когда ударишься в первый барьер, введи пароль "Нуба". Н-У-Б-А. Все.

 –  Что оно означает?

Он опять улыбнулся.  –  Одно из наших слов, слов аборигенов, моя сладкая. Пришло с севера, с острова Мелвилл.

 –  Это оскорбление или что-то в таком роде?

 –  О, нет. Нет.  –  Он закрыл глаза, как если опять собрался спать.  –  Так называют незамужних женщин. Например тебя, верно?  –  Он хихикнул, что-то смакуя.  –  Ты увидишь, когда войдешь.  –  Он расслабился и вновь опустился в систему, как будто пловец скользнул под воду.

Ей понадобилось долгое мгновение чтобы осознать, что она все еще слегка трясется после его внезапного появления. Как будто он глядит на меня, подумала она. Стоит сзади, глядит и ждет, когда я впаду в панику. Ублюдок.

Она нацедила себя стакан вина и выпила его в два глотка, прежде чем лечь на диван с волоконно-оптический кабелем.

Едва Дульси успела произнести кодовое слово, когда пустота первого системного уровня внезапно обрела цвет и глубину. Вначале свет был настолько ярок, что на мгновение она спросила себя, не глядит ли на солнце, но потом огромная бронзовая дверь перед ней открылась и она шагнула в темноту.