Иван Логинов - Призванный. Возможно, баллада. Страница 16

– А теперь главный номер, к которому ты, солдат, и готовился. Вон от того дерева у калитки никакого проку, только ближние грядки затеняет, гусеницы с ветвей постоянно десантируются да комары целыми эскадрильями пикируют. Пора пускать его на дрова. Банька у меня духовитая, но больно прожорливая.

Торжественно, держа обеими руками, старикан вручает нам топор. Скорее, колун.

– Полученный в итоге чурбан должен быть длиной в локоть и толщиной в ляжку, – показывает он для наглядности на себе. – Действуй, солдат, а мне на службу надо заглянуть.

Сев на стул, обматывает ступни портянками, вбивает в сапоги, заправляет в голенища развернутые штанины, встает и притопывает. Затем влезает руками во френч и застегивает его до последнего крючка на воротнике.

Уносит стул в сарайку, запирает дверь и сует ключ в левое ухо галифе. Из правого уже торчит горлышко бутылки, заткнутое пробкой из свернутой бумаги.

– Пойду напарнику сообщу, чтобы на смену попозже ждал. Да штырь кузнецу передам, на предмет обратно выправить.

Взяв в руку металлический хомут и задрав подбородок, удаляется по центральной дорожке с глубоко втоптанным щебнем, слегка поводя плечами в прогулочной манере.

У соседнего участка оборачивается и кричит:

– Вернусь ровно через час, к этому времени дерево должно, по крайней мере, уже лежать.

Оставшись в одиночестве, задумчиво подкидываем топор с переворотом. Поймать, правда, не удается, зато успеваем отдернуть подбородок от резкого закрута рукояти и убрать ногу с того места, куда он со всего маху втыкается. Это действительно колун, с сильно перетяжеленной головной частью.

Подходим к ясеню и хлопаем его левой ладонью по морщинистой щеке.

– Извини, брат. Кажется, я твоя смерть.

Заносим палаческую секиру и рубим сплеча.

– Буммм, – басовито отзывается ясень и щедро осыпает нас листьями, веточками и гусеницами.

Лезвие отлетает от ствола. То ли угол атаки выбран неправильно, то ли выданное орудие поставленной задаче не соответствует. Может, все вместе. Вкупе с отсутствием дровосечного навыка. В музыке это называется бекар.

Что делаем, когда задание в настоящих условиях явно невыполнимо? Правильно, изучаем, возможно ли было другое толкование. Как звучала наша задача? Повалить ясень. А сверхзадача? Пустить на дрова. И это именно тот счастливый случай, когда сверхзадача значительно проще самой задачи.

Ясеню, правда, от другого решения не легче. Аутодафе усекновения главы ничем не слаще. Ммм, нет, аутодафе, это если бы он сам. Ладно, пусть будет сожжение на костре против четвертования. Зато напоследок можно вообразить себя этаким Джордано Бруно. Хоть горько, но гордо.

Отправляемся в ближайшие заросли. Возвращаемся с охапкой хвороста и жменей бересты. Обкладываем ствол. Охлопываемся. Черт, а чем зажигать? Осматриваемся. На соседних участках безлюдно, вьющихся дымков не наблюдается. Огнива у нас тоже нет. Так, и чем их там высекают, искры? Каким-то белым камнем вроде. Выискиваем на центральной дорожке, выковыриваем, пробуем. Искры действительно высекаются каким-то белым камнем. Который при этом источает ядовитый запах. Ну а кому понравится, когда бьют? Находим ему пару, чтобы усилить эффект вдвое.

Присев на корточки у корней, колотим одним белым камнем по другому. Камни слабо искрят и все сильнее воняют. А чего злиться? Давайте нормальную искру, мы и отстанем. Нужны вы нам сто лет. Наконец, до них доходит, чего мы добиваемся.

Тоненькая полоска бересты вспыхивает, огонек переползает на соседние, лижет сухие веточки, с потрескиванием взвивается, и костер занимается вкруговую. Замыкая в себе и топорище забытого у ствола колуна.

Пламя дотягивается до нижних ветвей, карабкается по коре выше, и вот окрестный пейзаж оживляется взметенным мощным факелом. Минут десять радует он глаз своей неукротимостью. Заодно сгорает и забор по всему периметру. Сарайка с банькой избегают ослепительной участи. Знать, их удел – гнить дальше. По крайней мере, до появления следующего добросовестного рекрута, четко знающего, что всякое задание должно быть выполнено. Даже вперекор своей принципиальной невыполнимости.

Через полчаса на дорожке показывается бегущий старикан. Рот раскрыт, глаза выпучены, френч не застегнут. Сапоги, правда, обуты.

– Ты… ты… – начинает он еще на подбеге.

Поднимаем брови:

– Кто ж еще?

– Ты что сотворил, вредитель?

Надуваем губы:

– Сказано ж было, на дрова пустить.

Старикан слегка осекается. Слова в самом деле его собственные. А поставленная задача не должна допускать толкований. Подчиненному нельзя доверять выбор. Что правильно, определяет исключительно старший по званию. Я начальник – ты дурак. Ты начальник – я дурак. Приходится признавать свои ошибки.

– Знаешь, – говорит он раздумчиво, – я человек прямой. Добро бы ты где-нибудь достал бензопилу и раскатал дерево, особо не напрягаясь. В конце концов, ловкость тоже полезное качество. Каким тебя уродили, конечно же, не твоя вина. Но скажу откровенно, по-моему, ты настолько тупой, что научить тебя ничему невозможно. Так что ступай не солоно хлебавши. Пока я тебе то, чем хлебают…

Фраза повисает в воздухе.

Пожимаем плечами:

– Выходит, не судьба стать сильнее.

И понуро удаляемся по дорожке.

Когда скрываемся из виду, раздаются веселые колокольчики навигатора.

ЛИЧНОСТЬ

            СПОСОБНОСТИ:

            6. Интеллект 3

            ЗДОРОВЬЕ:

            54 хита

Ситуационный модификатор: 3.

Персональный модификатор: 2.222(2).

Ситуационное соответствие: 0.74(074)

Получается, не прав ты, старикан, способность к обучению у нас в норме. И вместе с выносливостью уже соответствует местному общему уровню.

Проходим участки с дощатыми постройками, огибаем липовую рощу и выбираемся на основную дорогу, идущую в этом месте на спуск. Внизу, по дну поперечного оврага, протекает ручей, наверняка именуемый здесь речкой. Высокий мост, перекинутый на ту сторону, сильно обветшал и многажды латан, но в основе своей все-таки не деревянен, а железобетонен. Значит, дорога магистральная, по крайней мере, таковой была. У въезда на правой обочине путника встречает покосившийся указатель с неряшливо подкрашенной надписью: «Надоль».

Другой берег не в пример круче. Дорога просто так на подъем не вскарабкалась бы. Пришлось прорывать для нее ущелье. Справа на гребне кособочатся обычные деревенские избы, слева доживают свой век какие-то полуразвалившиеся коровники. Но может, и конюшни. Потому как по-над самым обрывом, у квадратного строения с двумя стенами (весовая, ведь?), пасется белый конь. Или сивый мерин, отсюда не видно.

Ммм, если честно, нам и вблизи их не различить. В голове всплывает почему-то: еще и конь не валялся. Но это явно по другому поводу.

В начале подъема, целеустремленно вытянув руки вперед, на дороге ничком лежит здоровенный бугай человечьего рода. Вокруг с визгливыми криками суетится дебелая деваха в коротком линялом сарафане, попеременно, то пиная его по ребрам кокетливым полусапожком самодельной работы (в простонародье опорок), то охаживая по могутной спине и ниже уже знакомой металлической петлей.

Из тех слов, которые удается разобрать, к печати пригодно только одно, зато какое роскошное!

– ……… Ирод!.........

Так что мы уже и не знаем, как его теперь именовать. Ну да ладно, первое слово дороже второго.

Бугай никак не реагирует, лишь что-то бурчит в землю. Кажется, недовольно. Но не факт, бугаи существа загадочные.

– Что, всех цыплят передавил? – интересуемся, поравнявшись.

– Чево? – вскидывается деваха с петлей в руке.

– Пардон, не хотел отвлечь.

То ли ловко ввернутое французское слово производит впечатление, то ли деваться ей больше некуда, но она меняет тон.

– Слышь, паря, помоги.

– Пинать или сверху наворачивать?

– Поднять его надо.

– А не лучше ли ему тут… ээ… отдохнуть?

– Ну, ему-то, может, и лучше, только если он до кузни не доберется, кузнец попрет его с работы. Грозился уже.

– А что, он и в таком виде к работе способен?

– Кузнецовы проблемы, с меня главное, чтоб заявился.

– А работа в чем заключается?

– Работа простая. Молотом махать, да готовое разносить.

Сегодня мы все утро только и знаем, что тренируемся. Взяться за еще одно дело – по виду совсем неподъемное – это надо решиться.

– Ромео? – киваем мы на распростертое тело.

– Каво?

– Ну, возлюбленный?

– Да чтоб он сдох! Братан.

– А здесь как оказался?

– На работу шел. Дошел, докуда дошел. Не тупи, паря.