Скотт Вестерфельд - Левиафан Страница 18

Тем временем штурмовик заметили. Всадники развернулись в сторону новой опасности. Из интеркома раздался голос Бауэра:

— К стрельбе готовы, ваше высочество!

— Стреляйте поверх голов, Бауэр. Они же австрийцы, да и Фольгер с Клоппом где-то рядом.

— Так точно, сударь. Предупредительный выстрел!

Грянул нестройный залп нескольких карабинов, пули звонко защелкали по броне. Алек спохватился, что забыл закрыть смотровую щель, но сейчас рядом не было никого, кому можно было бы это поручить. Погибший в поле молодой солдат промахнулся нарочно. Эти всадники явно пытались убить его всерьез. Алек заставил штурмовик изменить ритм движений: теперь, при ходьбе, боевая машина раскачивалась из стороны в сторону. Клопп называл такую походку «змеиным шагом». В самом деле, они виляли, словно змея, скользящая в траве.

Внизу глухо и тяжело ударило орудие, столб грязи и дыма взметнулся в небо прямо за спинами солдат. По ржаному полю побежали круги, как от брошенного в пруд камня. Две лошади повалились набок, сбросив седоков; миг спустя в смотровую щель дождем полетели комья грязи. Ослепленный, Алек на секунду выпустил рычаги, и шагоход тут же рыскнул вбок, разворачиваясь к реке, но принц мгновенно вернул управление. Штурмовик выправился и побежал дальше, прямо на врага.

Всадники сбились в кучу; кажется, они готовы были отступить, но колебались. Алек понимал, что неверные движения боевого механизма, который то качался, как пьяный, то кружился на месте, сбивали их с толку. Успеет ли Бауэр перезарядить орудие прежде, чем выровняется машина? Прогремел очередной ружейный залп. На этот раз шальная пуля влетела прямо в рубку и срикошетила от стенки. Алек скорчился в кресле и прибавил скорость, надеясь, что снаружи его не видно. «Циклоп» понесся прямо на врага.

На этот раз солдаты раздумывали недолго. Дружно развернувшись, они галопом поскакали к реке. Легкая кавалерия ничего не могла противопоставить орудию и броне штурмовика.

— Ваше высочество! — раздался из интеркома голос Бауэра. — Я вижу мастера Клоппа! Он прямо перед нами!

Алек резко отжал оба рычага — почти так же, как накануне. И как вчера, правая нога встала твердо, а левую куда-то понесло, но теперь принц знал, что делать: он развернул шагоход в сторону заноса и распределил вес на обе ноги. Взметнулось облако густой пыли пополам с ошметками колосьев. Штурмовик, пробежав по инерции еще несколько шагов, с грохотом остановился. Снизу уже доносились голоса и лязганье лестницы. Алек услышал, как открывается нижний люк. Кто там? Фольгер? Клопп? Очень хотелось выглянуть в люк рубки, но он не мог отойти от рычагов. Пыль, поднятая шагоходом, уже почти рассеялась, и Алек видел вдалеке блеск шлемов. Кавалерийский отряд держался на почтительном расстоянии, но не уходил. Может, дать в воздух пару пулеметных очередей, чтобы думали быстрее?

— Юный господин!

Алек развернулся в кресле.

— Клопп! С вами все в порядке?

— В целом — да.

Механик поднялся в рубку. На его изодранной куртке виднелись пятна крови.

— Вы ранены?!

— Не я. Фольгер поймал пулю в плечо. Сейчас им занимается Хоффман. Нам надо уходить, сударь, и немедленно, — скоро сюда явится подкрепление.

Алек кивнул.

— Куда пойдем?

— Сначала обратно к реке. Керосин все еще там.

— Да. Верно.

Пыль снаружи окончательно осела. Дрожащими руками Алек снова взялся за рычаги. С каким удовольствием он передал бы управление учителю! Но Клопп сидел весь красный, тяжело дыша, и рассчитывать на его помощь не стоило.

— Не волнуйтесь, Алек. Вы все сделали как надо.

— Я опять чуть не разбил штурмовик!

— Но не разбили же. «Чуть» не считается. Клопп хрипло рассмеялся.

— Помните, я говорил вам, что все падают, когда впервые в жизни пытаются пустить шагоход бегом?

Алек скривился. Штурмовик бодро шагал через поле, приближаясь к реке.

— Такое не забудешь, учитель.

— Так вот, обычно все падают и при второй попытке, юный господин.

Смех Клоппа перешел в кашель. Он сплюнул и закончил:

— За исключением вас, ваше высочество. К нашему счастью, за рычагами шагохода вы — истинный Моцарт!

Алек не ответил. Он не чувствовал гордости, особенно при воспоминании о лежащем во ржи мертвом кавалеристе. Это был имперский солдат, который просто выполнял приказ, не особо задумываясь над его смыслом. В хитросплетениях высокой политики убитый понимал не больше, чем простолюдины из Линца, что не помешало ему расстаться с жизнью.

Алек ощущал себя так, словно раскалывается на две части. Так уже было после смерти родителей, когда он ночами стоял один в карауле. И как тогда, он загнал отчаяние в самый потаенный уголок сердца. Принц вытер потное лицо и принялся высматривать драгоценные канистры, надеясь, что Бауэр следит за кавалеристами и не забыл перезарядить орудие.

ГЛАВА 15

Сразу после утренних замеров высоты мичманы шли завтракать. За едой они непрерывно болтали, обсуждая все на свете: кто набрал больше баллов по распознаванию флажковых сигналов, кому, когда и где придется сегодня дежурить, скоро ли начнется война… Дэрин быстрее прочих доела порцию картофеля с вареными яйцами и теперь усердно чертила в блокноте схему коммуникационных каналов «Левиафана» — полых труб, по которым бегают вестовые ящерицы. Она представила, как зверушки высовывают голову из трубы, ожидая сообщения, — в точности как лисицы из нор.

Внезапно мичман Тиндэлл, с мечтательным видом смотревший в иллюминатор, встрепенулся и закричал:

— Ух ты, глядите!

Мичманы выскочили из-за столов и столпились возле иллюминатора. Под ними пестрым лоскутным покрывалом раскинулись поля и фермы, а вдалеке разворачивалась величественная панорама Лондона. Мичманы встречали радостными воплями стоящие на Темзе броненосные корабли, знакомую путаницу железнодорожных путей, впряженных в тяжелые повозки элефантин…

А Дэрин тем временем, нахально воспользовавшись ситуацией, стащила картофелину с тарелки соседа по столу, мичмана Фицроя, и с набитым ртом поинтересовалась:

— Что, деревенщина, ни разу не видели столицы?

— С неба — уж точно ни разу, — ответил за всех Ньюкирк. — Большим воздушным кораблям запрещается летать над городами.

— Чтобы не пугать обезьяньих луддитов? — съязвил Тиндэлл, пихая Ньюкирка в плечо кулаком.

— Что это там? — воскликнул тот, пропустив мимо ушей насмешку. — Не собор ли Святого Павла?

— Мне как-то раз довелось полюбоваться Лондоном с неба, — заявила Дэрин, незаметно реквизируя теперь уже с тарелки Тиндэлла кусок бекона. — Пролетая мимо на медузе Гексли. Забавная вышла история…

— Заткните фонтан, мистер Шарп! — бросил через плечо Фицрой. — Ваша «история» у нас всех уже знаете где?

Дэрин кинула в Фицроя картофелину, целясь в дорсальную область. Этот парень постоянно корчил из себя бог знает что, поскольку его отец был капитаном военно-морского флота.

Цель была поражена успешно — Фицрой подскочил и резко обернулся.

— Мы-то тебя и спасли, уже забыл?

— Вы, салаги? — презрительно сморщилась Дэрин. — Что-то я не видел вас у лебедки, мистер Фицрой!

— Плохо смотрел. — Фицрой коварно улыбнулся и снова повернулся к иллюминатору. — Зато мы все прекрасно видели ваш полет из этого самого окна, когда вы проследовали мимо, болтаясь под медузой, как подштанники на веревке!

Кают-компания затряслась от хохота. Дэрин вскочила из-за стола.

— Мне кажется, мистер Фицрой, вам следует поаккуратнее выбирать слова!

— А мне кажется, мистер Шарп, что вам давно пора научиться уважать старших товарищей, — отрезал Фицрой и снова уставился в окно.

— Старших? — Дэрин сжала кулаки. — Это кто тут старший, ты, надменная вонючка?!

— Джентльмены! — раздался сзади громкий голос мистера Ригби. — Прошу тишины!

Дэрин умолкла, но не сводила глаз с Фицроя. Конечно, он сильней ее, но в двух тесных кубриках, где размещались мичманы, можно найти тысячу способов поквитаться.

Вслед за боцманом в кают-компанию вошли капитан Хоббс и доктор Баск, и гнев Дэрин разом улегся. Не так часто ей доводилось видеть капитана «Левиафана» и старшего ученого — а тем более обоих вместе. В глазах Ньюкирка она увидела такое же изумление.

— Вольно, джентльмены, — улыбнулся капитан. — Нет, о войне никаких новостей. По крайней мере, сегодня.

Мичманы разочарованно вздохнули. Неделю назад Австро-Венгрия наконец напала на Сербию, используя в качестве повода гибель своего эрцгерцога. Несколько дней спустя Германия объявила войну России, а это означало, что следующей в конфликт вступит Франция. Война между дарвинистами и жестянщиками распространялась по Европе как лесной пожар, и ясно, что Британия недолго останется в стороне.