Александр Щёголев - Свободный Охотник Страница 18

«Сожги меня Желтый Глаз! Как же было ее не упустить, друг Гладкий, они бы просто взорвали себя и моих бойцов. Вы, люди, умеете красиво умирать».

— Базу свою он все равно взорвал! — кричит человек. — Вместе с твоими инженерами! Обманул он тебя, король ощипанный!

Зверь, легко привстав, выпускает когти из подушечек пальцев. Несколько мгновений он терзает ковер.

— Было очень смешно, мне понравилось, — вдруг сообщает мальчик, громко и отчетливо. — Я, кстати, люблю огонь.

Собеседники смотрят на него.

«Великий, ты плохо сказал про меня», — вступает декодер.

— Забудь мои слова, друг Бархатный, если сможешь. Я сожалею о сказанном.

«А я сожалею, что был виновником твоего гнева, — соглашается декодер. — Когда мы сняли Неуловимого с корабля, ему действительно было очень смешно. Хохотал, не переставая. Потом у него началась икота. Хороший был солдат…»

— Когда вы добрались до него, он успел сделать себя чокнутым, — вновь вскипает человек. — А «Универсал», на котором наш враг покинул базу, оказался с игрушечной бортовой системой. Как же от всего этого не разгневаться?

— Нет, не чокнутый, — обижается юный пленник. — Неуловимый — он Истинный, он герой Космоса.

Вытащив из волос мерцающую серебром заколку, мальчик распускает длинную, ни разу не состригавшуюся белую прядь, и сосредоточенно наматывает ее себе на палец.

— Вы хорошо допросили придурка? — оглядывается на реплику человек в халате.

«О самом себе он не знает ничего. Охотно рассказывает новейшую историю Галактики. В точных дисциплинах ориентируется лучше моих первых инженеров. Совершенно серьезно рассуждает о том, как восстановить Управление и как выбрать нового Генерального Директора. Применялись все средства вашей психотроники, великий вождь».

— Я ему не завидую. Сделаем так: снова отправим парня к старику. Надо одолжить у партнеров из Центра специалиста по спектро-программированию мозга. И разберись, что это за Истинный такой нам попался, со знаком «Плюс»! Возьми в плен побольше историков. Наверняка в Галактике есть другие старики, кроме нашего, которые помнят о Печатях гипов побольше краденых каталогов…

Речь великого вождя распадается и складывается, бесформенными тенями летает по миру — как во сне. Колокол бьет, не переставая, седая прядь закрывает глаза. Сон…

— …Но все это неважно. Есть дело поинтереснее, иначе бы, сам понимаешь, я тебя не вызвал. Где инкубатор, надстаевый?

«Великий вождь…»

— Мне надоели неудачи. И я, не буду скрывать, давно присматриваюсь к династии Твердолапых. Среди них, конечно, нет таких храбрецов, как ты, друг Бархатный, зато работают они не в пример надежнее. За Мерцающие Усы я спокоен. Не отдать ли этим парням еще и Галактику? Вот теперь можешь говорить, Ваша Резвость.

Тварь внимает своему хозяину, приняв позу безусловного послушания. Однако, не сдержав чувств, меняет ее на позу вопроса:

«Великий вождь, ты странно мыслишь. Разве можно было предусмотреть такое совпадение — пробуждение Носителя Гнева и атаку сектантов? И почему ты называешь операцию неудачной? Обмен не состоялся, но Неуловимый — вот он, перед тобой. Партнер готов изготовить новый инкубатор, партнер полон решимости найти и уничтожить заговорщиков в своих рядах, партнеру все еще нужен Неуловимый. Обмен обязательно повторится, вождь. А Твердолапые — не воины, разве ты забыл?»

Человек в халате ложится боком на подстилку и снимает с одной из игл кусок мяса. Он жует лакомство, скалясь.

— Слушай, Бархатный, а чего, собственно, твои бойцы испугались? Отборная стая, гордость Голого Народа… Кого ты послал? Отборных трусов?

Их Резвость ложится брюхом на пол и прячет морду в лапах — от нестерпимого стыда.

«Было знамение… — униженно шипит он. — Носитель Гнева просто так в Метро не появляется…»

— А зачем, по-вашему, он появляется?

«Предупредить или покарать. Перед фотонной воронкой, перед разломом Плоскостей, перед Большим Резонансом…»

— Понабрались суеверий у людей, — с неожиданной горечью говорит вождь Гладкий. — Большой Резонанс им подавай. Скоро на задние лапы встанете, чтобы передними молиться. — Он выплевывает остатки еды и очищает пальцем рот. — Будете копить записи своих деяний и торжественно жечь их в храмовых поглотителях… К твоему сведению, король зверей, имя «Носитель Гнева» вы сами и придумали, маленькие напуганные тварюшки. До вас люди называли это явление Дыханием Истины. Иногда — Белым Странником. Потому что никакое оно не знамение, а просто блуждающий текст, выстригите это у себя за ушами, храбрецы!

«Убей, меня, великий, — стонет надстаевый. — Замени меня на кого-нибудь из Твердолапых. Они не испугаются блуждающего текста, они неграмотные».

Человек брезгливо смеется:

— Поднимись, Бархатный, мы пока еще друзья!

«Посади меня в блошиную яму, великий. Назначь вместо меня нестриженую самку из общей норы…»

— Я не Носитель Гнева, — смеется человек, — но сердиться тоже имею право, согласись. Особенно, когда есть из-за чего. Поднимись, друг. Ты узнал, кто взорвал Яйцо и чуть не увел «Универсал»?

Звероид отряхивается, приводя себя в надлежащий вид.

«Я узнал, хозяин. Их называют рабами Носителя Гнева. Секта изгоев, которая пополняется сбежавшими из разных Клонов бластомерами. Они преступники даже по понятиям Центра».

— Сами себя они называют рабами Белого Странника, — поправляет вождь. — Ослушаться Дедушку — да, это преступление… Вот ты сказал, что партнер найдет их и уничтожит.

«Конечно».

— Нет, друг Бархатный, не надейся. Как ты думаешь, почему заговорщики пощадили «Толстяк»?

«Из-за нехватки управляемых снарядов».

— Ошибаешься. Просто «дети Клона» никогда не убивают себе подобных, даже если они произошли на свет от разных Дедушек или считают друг друга предателями. Нашему партнеру очень непросто будет обеспечить безопасность при организации нового обмена. Он соврал, если обещал это.

Зверь осмеливается возразить:

«В следующий раз, хозяин, заговорщикам не поможет Носитель Гнева. Ни также Белый Странник, как называют его они, ни Дыхание Истины, как называешь это ты. А с людьми я справлюсь, тем более, с пустоголовыми бластомерами». — Бархатный неуловимо и зло бьет лапой воздух.

Вождь Гладкий ломает двумя пальцами иглу с нанизанными на нее кусками мяса.

— Я называю это блуждающим текстом и никак иначе, — напоминает он. — И знаешь почему? — Он резко встает. — Помнится, ты тут благородно возмущался — мол, какие заговорщики бесчестные, воспользовались высшим знамением ради трусливой атаки, мол, разве можно было предусмотреть такое совпадение… — Вновь он меряет шагами пространство своего жилища. Следить за передвижениями вождя очень трудно, ибо жилище его не имеет стен. Лишь голос его остается на одном месте — в голове у спящего мальчика.

Декодер формирует торопливый ответ гостя:

«Согласен, великий. Сбой в системе связи можно и нужно было предусмотреть. Что ты и сделал за меня. Именно ты приказал ввести в бортовую память корабля программу, которая запускается в случае обрыва канала связи. Я не снимаю с себя вину. Только благодаря твоему гениальному умению видеть суть событий, операция не закончилась катастрофой».

— Сколько слов, и все мимо, — вождь Гладкий вновь выплывает из тумана. — Дело обстоит гораздо проще. Рабам Белого Странника известны ритуалы, с помощью которых они умеют вызывать фрагменты блуждающего текста. А мне известно, что такая возможность существует. Вот и вся гениальность. А у тебя, надстаевый, отвратительно работает служба безопасности, если такие вещи тебе до сих пор неизвестны.

«Значит, это не было случайным совпадением?» — поражен звероид.

— Я рад, что ты наконец меня понял.

Ухоженный, переливающийся на свету хвост Бархатного нервно подрагивает, выдавая чувства звериного короля.

«Я заслужу твое прощение! — внезапно подпрыгивает тварь. — Я заставлю врагов жрать форс-пластик их собственных крепостей! Отныне причиной твоего гнева будет только жестокость моей мести!»

Вождь Гладкий не отвечает. Молчит, задумавшись о чем-то. Тянется пауза, превращая беседу в нечто ненастоящее, искусственное. Мальчик трясет головой, силясь стряхнуть тот камень, что тянет его разум обратно в бездну. Вождь поворачивается и смотрит на него — смотрит долго и странно.

— Вообще-то, друг Бархатный, я о другом хотел сказать, когда заговорил о наших неудачах.

«О чем, великий?»

— Рабы Белого Странника никогда не использовали тайные знания для решения боевых задач. Вызываемые ими тексты — это ведь святыня. Но, как видно, времена изменились. Святыни становятся оружием, вроде параболических аннигиляторов… Ненавижу фанатиков! Повсюду они, куда не сунься! Одни, чтобы испортить Всеобщую в контролируемой нами зоне, лезут грязными руками в сокровищницу Абсолютного Отчаяния, другие — вот, пожалуйста… — Вождь брезгливо указывает на пленного. — Изучить Метро, как никто другой в Галактике, чтобы потом сжечь бесценные знания вместе со своими мозгами. Это глупость, а не геройство. Не спорь, друг Бархатный, именно безответственная глупость. Он ведь даже с друзьями не делился секретами, хотя друзья его — наши злейшие враги. Разве что девчонка, которой ты позволил сбежать, могла что-нибудь знать, но я в это не верю…