Александр Зорич - Последний аватар Страница 19

– И это правильно, – саркастически ухмыльнулся Мак-Интайр. – Итак, чипы в Москве. Это означает, что большое шоу ВИН намечено на понедельник?

– Да, сэр. Щюро решил не ждать до шестого июля.

– Так.

"Теперь ждать больше нечего. Все решится послезавтра", – сердце Мак-Интайра трижды бухнуло невпопад, мимо наработанного спецподготовкой неторопливого ритма. Главное он уже услышал. Оставались мелочи.

– Что в "Алмазном кубе"? – спросил он для проформы.

– Агент Борис по-прежнему молчит. Наши попытки повторно войти с ним в контакт пока не увенчались успехом. Агент Хоуп: новый пакет информации. Подробности устройства Главного Корпуса, охранного периметра и так далее. Агент Сильва – кое-какие уточнения по поводу чипов обратной связи и уровня "Асгард". Очень профессиональное сообщение. Им сейчас занимаются аналитики. И, наконец, наш политический эксперт в Москве Виктор предоставил некоторые небезынтересные факты по поводу личности Салмаксова. Все отлично стыкуется с мнением независимой экспертной группы в Тегеране.

– Скажите, Павлиашвили, отчего вас зовут Джонни Певунчик? – невпопад спросил Мак-Интайр.

Джон Павлиашвили зарделся.

– Не знаю, сэр. То есть знаю, сэр. То есть предполагаю следующее. У меня жена в Ла-Скала, она… примадонна. Сегодня вот Флорию Тоску исполняет...

4

Дверь с двумя нулями впустила Августина внутрь и захлопнулась прямо перед носом преследователей.

Несмотря на изобилие в "Каннабис-Суперсексе" специальных кабинетов со сносными кушетками, любители заниматься любовью в туалетных комнатах не переводились.

Для таких понимающие хозяева "Каннабиса" врезали в дверь туалета замок, который запирался изнутри. Августин не был любителем сортирной эротики, но замком щелкнул с нескрываемым наслаждением. Снаружи в дверь неистово колотили его новые друзья, сопровождая свои действия отборным матом.

– Да ты, пацан, в дерьме по уши! – на ходу застегивая ширинку и пошатываясь, прямо на Августина из кабинки вышел престарелый драгстер с фиолетовыми кругами вокруг глаз.

Августин пожал плечами – мол, сам вижу. Сердитые парни ломились в дверь что было дури. Было очевидно – если они продолжат в том же духе, замка надолго не хватит.

"А когда эти мясные избушки ворвутся внутрь, меня можно будет считать покойником. Окончательное, так сказать, УС", – подумал Августин.

– Слушай, а ты можешь сказать им, что я уплыл? – шепотом спросил он у драгстера, меланхолически теребящего пуговицы на ширинке.

– Могу, – сразу согласился тот, усаживаясь на корточки возле рукомойника. – А куда уплыл-то?

– Скажи, что нырнул вот в этот унитаз и уплыл в канализацию.

Престарелому наркоману такая версия странной не показалась. Он сам не раз плавал по канализации. Под "Дилайтом плюс". И под "Звонким Сиянием". Там у них, в канализации, много интересного – большие радужные рыбы, и всякие слюдяные цветы, и мохеровые водоросли, и обалденные русалки... Он облокотил голову о кафельную стену, закрыл глаза и предался воспоминаниям.

– Эй, папаша! – Августину показалось, что драгстер тихо отходит.

– Чего? – встрепенулся "папаша". – Все путем! Уплыл так уплыл!

Августин спрятался в ближайшую к двери кабинку. Долго ждать не пришлось. Спустя минуту дверь рухнула. Двое с крупнокалиберными пистолетами ворвались внутрь.

– Он уплыл, ребята. Вон туда нырнул – и спокойно себе... это самое... – вяло доложил драгстер и снова отключился.

Ребята, не чуя подвоха, заскочили в самую дальнюю кабинку, на которую указал им добровольный помощник. В то время, как Августин пулей выскочил из своего укрытия – первой по счету кабинки – юркнул в дверь и выбежал наружу.

"Жаль, что не получилось сказать мужику спасибо", – подумал Августин, переводя дыхание на краю небольшого танцевального зала самого стильного из московских вертепов под названием "Сладкая Ж".

Августин нырнул в самую гущу предающейся динамической медитации толпы и, пританцовывая, побрел к выходу в следующий зал.

Когда его в пятый раз "совершенно случайно" пнули локтем в бок соседи по танцполу, в голову Августину забрела простая истина: будучи чужаком не выхватить по роже в Веселом Квартале просто невозможно.

И от осознания этого Августину стало немного легче.

Нет, что не говори, а два стероидных страшилища со снятыми с предохранителей пистолетами сильно взвинтили Августину нервы.

"Это же не ВР! Они чего, все рехнулись? Да и во обще, не многовато ли стволов на сегодня?"

Августин еще не догадывался, что стволы только начинаются.

– У пульта номер раз диджей Петрусь, мое бессловесное стадо! – сверхчеловеческий реверберирующий голос прорезал потный воздух танцзала, когда музыка притихла.

Бессловесное стадо отозвалось своему пастуху Петрусю дружным мычанием. Вновь вступила музыка.

Но, невзирая на тычки и шипение Августин настойчиво пробирался к своей цели через дрыгающийся и извивающийся океан тел – мужских, женских, детских или хрен их вообще разберешь, каких.

– Эй, клешни убери, а? Срань безбашенная! – зашипела ему в спину девушка в прозрачном целлулоидном платье.

"Я посмотрел бы на тебя, голопузая, если бы за тобой двое с волынами бегали", – философически заметил про себя Августин, преодолевая последние сантиметры, отделяющие его от входа в соседний танцзал.

– С вами варится-парится диджей Антициклон! Тишина режет ухо, морковочки!

Находящиеся в зале выразили свою симпатию к диджею Антициклону громкими криками и свистом. Мужскими криками и заливистым мужским свистом.

Что было странно, ведь подавляющее большинство присутствующих представлялись женщинами. Или были одеты, как женщины. Вот именно – одеты! Августин был так обессилен плаваньем в людском океане, что не сразу сообразил: он очутился в зале, оккупированном трансвеститами.

– Перед порядочным расколбасом надо децл расслабиться! – философствовал Антициклон.

И "морковочки" делали вид, что расслабляются – некоторые даже завалились на пол, прямо так, в своих роскошных, расшитых стразами нарядах. Приходилось через них переступать...

Августин покидал "расслабившийся" зал с легким сердцем – он уже почти забыл о своих вооруженных преследователях. В самом деле, ведь маршрутов через танцевальную планету, зовущуюся Веселым Кварталом, можно было проложить десятки. Пойди угадай – какой из них выбрал Августин?

Тем временем, близилась полночь, а Августин по-прежнему понятия не имел, где ему искать Хмыря.

– Па-а-аслушай, а-абалденный, – раздался слащавый мужской (пожалуй, мужской – заключил Августин) голос над его ухом, – не западает ли твоя просвещенная мысль на добрый драг?

Августин оглянулся. За его спиной, покачиваясь в такт музыке, которая доносилась из тысячеваттного нойз-комбайна Антициклона, ухмылялся какой-то долговязый "кренделек". На нем был парик цвета "зеленый электрик", платье из свободно висящих золотистых нитей и ультрамодные шариковые туфли.

– Моя просвещенная мысль западает не на всяк добрый драг, – отвечал Августин, стараясь кривляться как можно естественнее. – Я, кренделек, люблю марку.

"Кренделек" посмотрел на Августина с нескрываемым уважением.

– Говори, – томно выдохнул он, обдавая Августина целым букетом запахов. Августин смог без труда различить экзальтированные итальянские духи "Rogazzo" (ими иногда пользовалась Ксюша), бомбейский джин и плохо переваренный прокуренными легкими "кренделька" косячок с мадагаскарской травкой.

– Мне нужна марка от Хмыря. От Ляшки. Или Ляжки, – брякнул Августин наудачу.

Его авторитет в глазах собеседника достиг наивысшей точки.

– Десятка и он в твоих лапках-царапках.

Августин, не раздумывая, сунул в бюстгальтер "кренделька" хрустящую банкноту.

– Дверка за углом в конце этого коридора. Написано "Не влезай, убьет", – пропел "кренделек" и был таков.

5

Дверь была не заперта и, издав протяжный скрип, с готовностью отворилась.

За ней оказался небольшой тамбур и вторая дверь, посолиднее, над которой горела тусклая красная лампа в ржавом решетчатом кожухе.

Августин, переступил порог и подошел ко второй двери. Первая совершенно бесшумно закрылась за его спиной.

Почувствовав движение воздуха, Августин обернулся и понял, что попал в примитивную западню. "Открываемся, значит, со скрипом, а закрываемся тихонько", – нервно подумал он и, махнув на все рукой, дернул за округлую хромированную ручку второй двери.

Эта, конечно, оказалась запертой. В толще стены раздался какой-то утробный кашель, перешедший в сонный хрип. Наконец мрачноватый голос спросил:

– Ты надпись на двери читал?

– Читал, – ответил Августин, ища глазами источник звука.