Людмила Angel - Цветочные кости Страница 2

– Адам, я не могу тебе объяснить, я столько лет сидел здесь, читая книги и слушая тебя, ты рассказал мне об устройстве мира и о том, как этот самый мир погиб, ты научил меня сложным математическим формулам, но ты не можешь объяснить мне, почему мне так отвратительны все, кто остался там!?

– У тебя фрустрация на гормональном фоне, ты хочешь общаться и размножаться.

– Я не хочу размножаться, идиот! Но ты, прав, мне надоело сидеть здесь, если я соберу все цветочные кости, что я буду делать? Сходить с ума дальше? Я бы хотел понять, что такое любовь?

– Это человеческие феромоны и гормоны, привязанность, остальное вы придумываете сами.

– А ты любишь меня, Адам? Я понимаю, что ты всего лишь кусок железа, набитый микросхемами, но почему ты со мной?

Он некоторое время не отвечает мне, анализируя.

– Я запрограммирован заботиться о людях, компания, выпускающая андроидов, подобных мне, сконструировала нас так, чтобы мы служили определённой семье. Мы запоминаем привычки наших хозяев, их физические данные, их предпочтения.

– Нет! Всё не то! Ты машина, наделённая интеллектом, ты совершенен, но не знаешь, что такое любовь!? Я тоже не знаю, но я люблю своё отражение в зеркале, если бы я встретил кого-то, похожего на меня, я бы полюбил его…

– Ты единственный такой, кто не поддался радиации, кого темнота сделала красивым, ты должен быть рад.

– Я не рад. Я хочу дойти до края города, пересечь пустыню…

– Зачем?

– Я хочу знать, что там?

– Новые разрушенные города, с кучкой выживших страшных людей.

– Ты лжёшь! Ты что-то скрываешь от меня! Откуда ты приносишь мне чистую воду и фрукты? Где они растут?

– Я вымениваю их у торговцев.

– Не обманывай меня, я видел их растения, они гнилы и омерзительны. Что ты скрываешь? Почему? Разве роботы способны лгать? На что ты запрограммирован?

– Защищать тебя! Не дать тебе погибнуть! Если ты пойдёшь в пустыню, ты умрёшь под палящим солнцем, я не могу позволить умереть тебе!

– Тогда ты идёшь со мной!

– Могу я отговорить тебя? Я владею информацией: там ничего нет, кроме разрушенных городов, останься здесь, в безопасности!

– Нет! Я больше не желаю сходить с ума в этом гробу из бетонных плит, если там ничего нет, если я не найду нормальных людей, то и жить мне не за чем, я здесь чужой, на всей планете!

Адам молчит, он знает, что я злюсь, он знает, что я вреден и упрям. Если бы со мной был мой цветочный скелет, он бы не стал возражать, но у него нет ноги и черепа, поэтому он останется в коробке, хотя нет, я возьму эти кости с собой… Мне не будет так грустно и страшно в пути, всё решено, завтра я уйду из города! Но это будет только завтра. Здравствуй, мой новый бесполезный день, и топь несуществующего болота, я бы хотел собрать все кости раньше, чем покину свою могилу навсегда…

3

Чудовище из темноты.

Еле слышимый запах старого тлена, голые сосны и бугристое дно. Наверное, я бы мог жить здесь, как и всегда представлял, в болоте, в ряске, во мгле… Я не нашёл больше костей, это огорчает меня. Я долго размышлял на тему, что ещё раздражает меня в жителях разрушенного города, они неимоверно глупы, за много лет в разрухе и отчаянии они разучились мыслить. Их больше не интересуют книги, история, отношения, они хотят только добывать еду и какие-то вещи, они превратились в животных. Я жил всё это время почти в изоляции от остатков внешнего мира, во мне осталось чувство прекрасного.

Я так же долго думал, почему я не видел в городе других андроидов, ведь в детстве почти у каждой семьи был свой робот. Наш Адам на тот момент уже являлся устаревшей моделью. Куда делись все роботы? Неужели взрыв уничтожил и их? Я задаю слишком много вопросов, Адам говорит, что они неправильные, и на них нет корректных ответов, поэтому я стараюсь не спрашивать его.

Он слишком отдалённо напоминает человека, у него есть ноги и руки, есть круглая голова и широкие плечи, но он обычный робот, его пальцы умеют держать тонкие предметы, а глаза различать цвета, но он никогда не поймёт, как прекрасны эти окаменевшие кости с отпечатками водных лилий! Его процессор постепенно нагревается от работы, холодными ночами я прижимался к нему во сне, но он так же быстро остывал, как обычный кусок металла. Я долго думал и над тем, что если бы Адам был дорогой моделью андроида, у него была бы силиконовая кожа и волосы, возможно, я бы так не тянулся к настоящим людям, мне не было бы так одиноко в моём выдуманном мире из бетона и костей. Я знаю, что он не желает мне зла, но Адам явно что-то не договаривает, скрывает от меня какую-то информацию, может, он хочет предостеречь меня? Оградить от опасности? Мой бедный несчастный робот, я всегда боялся, что однажды проснувшись, я обнаружу, что ты перестал работать. Я бы в тот же день умер от тоски по тебе… В отличие ото всех живущих на задыхающейся Земле людей, ты одно из самых совершенных искусственных существ, так отчего же меня так неумолимо влечёт найти людей?

Солнце уже начинает катиться к огненному закату, куски рваных туч выдёргивают уходящие лучи, им надо есть. Я чувствую будто кто-то или что-то наблюдает за мной из сумрака окаменевших деревьев. Мне не по себе, я тороплюсь обратно в убежище, оборачиваясь. Моя паранойя выходит за рамки реальности, я вижу какое-то огромное животное с четырмя глазами, выползающее из чащи, оно ждёт пока мгла прочертит безопасный путь, его пугают лучи засыпающего солнца. Мне страшно. Я бегу, а оно жадно смотрит мне в спину, его прожигающий взгляд испепеляет меня. Если я не успею до того момента, как душный сумрак заполонит окраину города, я погибну, оно сожрёт меня. Но я не видел прежде здесь животных, что за чудовище готовится кинуться по моему следу? Я бегу, задыхаясь не рассеявшейся дневной духотой, она исходит от засохшей земли, от кусков арматуры, от всего.

– Адам! – кричу, что есть сил, услышит ли он меня? Я ещё слишком далеко, – Адам!

Я падаю на колени, споткнувшись обо что-то бесформенное. Не хочу думать, что это конец, столько раз я представлял свою смерть от удушья и потери крови, но не думал, что меня сожрёт мутированное чудище, чувствую всем телом, что оно близко. Его дыхание настолько горячо, что обжигает мою прозрачную кожу. Я оборачиваюсь с возгласом ужаса, но позади никого нет, только приносящая прохладу тьма.

– Адам! – я плачу от отчаяния и злости.

– Мэттью, – он поднимает меня с раскалённой земли, – Ты же знаешь, что нельзя оставаться ночью на улице, здесь небезопасно! – Он несёт меня в наше подземелье.

– Адам, я видел какое-то животное.

– Животное?

– Да!

– Но здесь нет животных, я не встречал ни одного, они все погибли.

– Скажи, разве такое может быть?

– Что именно?

– Что ВСЕ умерли? ВСЕ животные, птицы, растения? Что остались только люди, да и те обезображены излучениями и солнцем? Где же все машины и роботы? Где они? Почему остались только старые трамваи? Что происходит по ночам там, на поверхности? Почему ты никогда не разрешал мне выходить в это время?

– У тебя стресс, это естественно, там опасно!

– Ответь мне, Адам, хоть раз скажи мне правду? Что не так с этим миром? С этим городом?

– Он мёртв.

– Я знаю, чёрт побери! Но я видел это ужасное четырёхглазое чудовище, и оно хотело сожрать меня! Значит не всё погибло, значит что-то живо, что-то ещё, кроме мутантов-людей?!

– Тебе надо успокоиться, – он силой укладывает меня на диван и накрывает куском пледа, – Я принесу тебе воды.

– Адам, я разговариваю с тобой, я задаю тебе вопросы, отвечай на них! – мой голос срывается.

– У тебя галлюцинации, ты перегрелся, не принимай их за реальность, я принесу тебе воды, никаких животных в городе нет! – он скрывается в нашей сырой мгле, а я злюсь, потому что эта машина снова не хочет делать то, о чём я прошу его. Мне надоело, я будто в клетке, будто от меня сокрыта часть истины. Он удерживает меня здесь, он не хочет, чтобы я нашёл кого-то или что-то. Но почему? Какую цель преследует андроид? И есть ли у него цели, он хоть и создан по подобию человека в плане мышления, но он машина! Адам приносит стакан, я неохотно пью. Мне надо, чтобы он отключился на ночь, я хочу выбраться на улицу и попытаться найти того зверя, хоть мне и до ужаса страшно. Но эта истина станет неоспоримым фактом, и Адаму придётся рассказать мне больше. Он понимает, что я о чём-то задумался. Я смотрю на его блестящую, покрытую царапинами голову и горящие, ничего не выражающие глаза. Друг он мне или враг? Что-то неладно в городе мёртвых душ, что-то страшное бродит по нему, что-то настолько ужасное, что даже робот не хочет связываться с ним…

4

Холод в венах моих…

Холод проникает в вены мои, как самая сладкая тьма. Он заставляет разум гнать мысли прочь, и порождает сомнения. Я оглядываюсь на оставленное укрытие. Правильно ли я делаю, что выхожу в такое время в город? В пустых окнах кое-где пляшут отблески открытых костров, что жгут обитатели гиблого места. В воздухе пахнет какой-то едой и смрадом разлагающихся тел и растений. Слишком темно, чтобы не боятся наткнуться на нечто неизвестное, и слишком холодно, чтобы быть уверенным, в том, что я смогу долго находиться здесь. Никогда прежде я не покидал своей могилы ночью, никогда я не испытывал такого гнетущего страха и любопытства. Я иду по улице, вычерчивая во мгле фонариком прямую дорожку света. Зловещую тишину нарушают лишь далёкие голоса, настолько размытые, что кажется будто ветер приносит крики призраков. Мне не по себе, мне страшно. Добираюсь до ближайшего метро. После взрыва там спаслось много людей, и теперь оно тоже действовало, светодиодные фонари освещали сырой сумрак, заряжаясь днём от губительного солнца. По рельсам курсировал единственный состав, состоящий всего из трёх ржавых вагонов. Уцелевшего генератора хватало, чтобы этот унылый транспорт перевозил немногочисленных жителей с одной части города в другую по прямой ветке, когда шли кислотные дожди, и когда не было другой возможности добраться, например, ночью. Никогда я не любил метро, мне всегда казалось, что поврежденные тоннели могут обвалиться и похоронить всех заживо, казалось, что здесь почти нет воздуха, ведь система вентиляции работала крайне слабо. Когда поезд со скрипом перемещался по рельсам, наклоняясь на поворотах, я думал, что именно так выглядит ужас в чистом виде: полупустой вагон с невыносимо тусклым светом, и пара впивающихся в меня глаз. Казалось, что если свет погаснет, эти люди накинутся на меня и сожрут мои внутренности, отгрызут волосы! Столько гнева и ненависти мелькало в их обожжённых лицах, в мутных полуслепых глазах. Я всегда забивался в углу и делал вид, что читаю одну из своих книг, на самом же деле, я кожей чувствовал присутствие чужих. Словно я был не из этого мира, будто я был виноват в том, что остался красивым, а их искалечила радиация и солнце.