Филип Дик - Убик Страница 2

Подталкивая Герберта широченной лапой, Ранситер прогудел:

— Наступил очень важный момент, фон Фогельзанг. Мы, то есть я и мои помощники, столкнулись с проблемой, не поддающейся рациональному объяснению. Большего я на данном этапе рассказать не могу, но дело видится нам весьма мрачным, хотя и не безнадежным. Отчаиваться мы не собираемся при любом раскладе. Где Элла? — Он остановился и нетерпеливо огляделся.

— Ее немедленно доставят в переговорную, — ответил Герберт.

Как правило, посетители вообще не допускались в морозильник.

— У вас есть квитанция с номером?

— Ну конечно, нет! Я давно ее потерял. Вы знаете мою жену и найдете ее и так. Элла Ранситер, двадцать лет. — Ранситер нетерпеливо огляделся. — Хорошо, где тут у вас переговорная? Надеюсь, ее-то не придется искать?

— Проводите мистера Ранситера в переговорную, — приказал Герберт сотруднику, крутившемуся поблизости, явно желая получше разглядеть всемирно известного главу крупнейшей защитной организации.

Заглянув в комнату, Ранситер поморщился.

— Да здесь полно людей! Я не могу разговаривать с Эллой в таких условиях. — Он догнал Герберта, направившегося было в архив. — Мистер Фогельзанг, — огромная лапа снова легла на плечо владельца мораториума, и Герберт ощутил всю ее тяжесть и убедительность. — Нет ли здесь более спокойного места для конфиденциальных бесед? Вопросы, которые я намерен обсудить со своей женой, являются на данном этапе секретом Корпорации Ранситера.

Неожиданное возвращение и напористый тон клиента заставили Герберта с готовностью произнести:

— Конечно, сэр, я позабочусь, чтобы вы смогли пообщаться с женой в одном из кабинетов.

Интересно, подумал он, какая напасть заставила Ранситера покинуть свои владения и ни свет ни заря примчаться в мораториум Возлюбленных Собратьев, чтобы «расшевелить», как он сам выразился, свою супругу. Не иначе, дела пошли наперекосяк. Анти-пси организации буквально вопили с экранов телевизоров и видеогазет о необходимости защитных мер.

«Оберегайте свою недоступность! — звучало со всех сторон. — Не подключился ли к вашим мыслям посторонний? Вы действительно один?» Это о телепатах. Кроме того, нагнетался невнятный страх перед прогностами. «Вам не приходило в голову, что все ваши действия предсказаны человеком, которого вы никогда не встречали? Причем таким, кого бы вы ни за что не пригласили к себе домой и вообще предпочли бы не знать? Беспокойству можно положить конец. Обратитесь в ближайшую защитную организацию, и вам тут же скажут, стали ли вы жертвой бесцеремонного вторжения; если да, то за вполне умеренную плату это вторжение будет нейтрализовано».

«Защитные организации». Герберту нравилось это название.

Очень точно и звучит с достоинством. Он убедился в этом на собственном опыте. Два года назад один телепат начал прощупывать сотрудников мораториума. С какой целью, никто так и не выяснил. Скорее всего, его интересовали секреты, которыми обмениваются полуживые со своими посетителями.

Как бы то ни было, агент защитной организации уловил телепатическое поле, о чем Герберта тут же известили. Сразу же после заключения контракта в мораториум прибыл антителепат. Самого телепата обнаружить не удалось, но, как и было обещано в телевизионной рекламе, его нейтрализовали.

Побежденному щупачу ничего не оставалось, как удалиться.

Мораториум был очищен от пси-воздействия, а для полного спокойствия защитная организация теперь ежемесячно проводила замеры.

— Благодарю вас, мистер Фогельзанг, — сказал Ранситер, входя вслед за Гербертом в пропахший старыми и ненужными микродокументами служебный кабинет.

Конечно, размышлял про себя Герберт, в отношении телепата я им поверил на слово, хотя они и показывали мне какой-то график. Откуда я знаю, где они его снимали? Может, в своей лаборатории. И в отношении ухода щупача я им поверил на слово. Пришел — ушел, а я выложил две тысячи кредиток.

Может, эти защитные организации занимаются вымогательством? Заявляют, что их услуги необходимы, когда никакой необходимости нет?

Погруженный в мысли, Герберт вновь направился в архив.

На этот раз никто его не остановил. Ранситер с шумом втиснул свою тушу в хрупкое кресло и заворочался, принимая удобную позу. Владельцу мораториума вдруг показалось, что этот крепкий и энергичный на вид старик на самом деле бесконечно устал.

Наверное, дойдя до таких высот, думал Герберт, надо и вести себя по-другому. Казаться чем-то большим, чем обычный человек с обычными слабостями. У Ранситера, надо полагать, добрый десяток искусственных органов, заменивших вышедшие из строя естественные. Медицина обеспечивает основу его жизнедеятельности, остального он добивается сам. Интересно все же, сколько ему лет. Сейчас по виду не определишь, особенно после девяноста.

— Мисс Бисон, — обратился Герберт к секретарше, — найдите миссис Эллу Ранситер и принесите мне ее таблицу. А тело доставьте в кабинет 2-А. — Расположившись за столом, он с удовольствием запустил пальцы в табакерку с табаком «Фрайбург и Рейер», в то время как мисс Бисон приступила к сравнительно несложной задаче по розыску жены Глена Ранситера.

Глава 2

Хотите заказать пиво? Назовите «УБИК»! Сваренное из отборных сортов хмеля и особой воды, выдержанное до неповторимого аромата пиво «УБИК» — лучший национальный продукт.

Производится исключительно в Кливленде.

В прозрачном саркофаге, за налетом ледяной изморози лежала, закрыв глаза, Элла Ранситер. Руки навсегда застыли на полпути к бесстрастному лицу. За три года после их последней встречи Элла, конечно, нисколько не изменилась. И никогда не изменится, во всяком случае, внешне. Хотя с каждым пробуждением к активной полужизни, с каждым, каким бы оно не было коротким, возвращением церебральной активности Элла понемногу приближалась к окончательной смерти. Оставшееся ей время истекало неумолимо.

Зная об этом, Ранситер не оживлял жену слишком часто. Что же касается ее собственных пожеланий, высказанных еще до смерти и при первых встречах в полужизни, — их укутала удобная для Ранситера дымка забвения. В конце концов ему лучше знать, он в четыре раза ее старше. Чего она хотела? Продолжать действовать с ним бок о бок как совладелец Корпорации. Что ж, это пожелание он исполнял. Сейчас, например. И раз шесть или семь в прошлом. Каждый раз, когда Корпорация оказывалась на грани кризиса, Ранситер приезжал советоваться с женой.

— Черт бы побрал эти приспособления, — ворчал Глен, пристраивая к уху пластиковый диск наушника. Он нетерпеливо ворочался в подсунутом Фогельзангом, или как его там звали, крошечном кресле, следя за постепенным возвращением жены в сознание и всеми силами стараясь поторопить ее. Неожиданно его кольнула страшная мысль: а что, если у них ничего не выйдет, что, если она давно погасла, а они ему не сказали, может, и сами пока не знают? Надо было притащить сюда этого Фогельзанга, чтобы он все контролировал. Неужели случилось непоправимое?

Его Элла, красивая, белокожая, с глазами когда-то яркими и светло-голубыми… Увы. С ней можно общаться, но глаз ее он не увидит никогда, и с губ ее не сорвется ни звука. Она не улыбнется его приходу и не заплачет, когда он уйдет. Стоит ли оно всего? — подумал вдруг Ранситер. Не лучше ли было в старину, когда из настоящей жизни человек отправлялся прямиком в могилу? Нет, все-таки в некотором смысле она со мной, решил он наконец. Другой вариант — это ничто.

В наушниках зазвучали медленные и неразборчивые слова, поплыли бессвязные мысли, обрывки загадочного сна, в котором она теперь пребывала. Интересно, что чувствуешь в полужизни? — подумал Ранситер. Из того, что рассказывала Элла, он так и не мог представить всей глубины этого состояния, не мог постичь его сути. «Притяжение, — сказала как-то она, — перестает на тебя действовать, ты плывешь, становишься все легче и легче, а когда кончается полужизнь, наверное, просто выходишь из Солнечной системы и улетаешь к звездам». Но и она не знала наверняка, только догадывалась и строила предположения.

— Привет, Элла! — неуклюже проговорил он в микрофон.

— О! — немедленно прозвучало в наушниках. Похоже, она испугалась. Лицо, конечно, не дрогнуло. Вообще ничего не изменилось, и он отвернулся.

— Здравствуй, Глен, — сказала Элла, по-детски растерявшись от его присутствия. — Что… — она запнулась. — Сколько прошло времени?

— Около двух лет.

— Расскажи, что происходит.

— Господи, — вздохнул Ранситер. — Организация разваливается, все идет прахом. Поэтому я и приехал, ты же хотела принимать участие в решении основных вопросов. Видит бог, сейчас нам необходимо выработать новую стратегию и заодно в корне пересмотреть структуру слежения.