Чайна Мьевиль - Железный Совет Страница 2

Собравшиеся волновались, не зная, как долго им нужно оставаться на месте и сколько людей еще придут. Каттер спрашивал, как они получили его послание. Это печалило их. Им не хотелось опять обдумывать свое решение пойти с Каттером: слишком многие сочли бы их уход предательством.

— Он будет благодарен, — сказал Каттер. — Он странный тип, так что, может быть, он не подаст и виду, но это будет много значить для меня и для него.

Помолчав немного, Элси сказала:

— Ты этого не знаешь. Он ведь ни о чем нас не просил, Каттер. Просто он получил какое-то известие, ты так сказал. Может, он рассердится, когда мы его найдем.

Каттер не мог сказать ей, что она ошибается. Вместо этого он начал:

— И все же я не хочу, чтобы вы уходили. Ведь мы здесь ради нас самих, а не только ради него.

Он говорил о том, что впереди, преувеличивая опасности. Казалось, он хотел убедить их остаться, хотя все знали, что это не так. Ответил Дрей — торопливо и резко. Они все понимают, заверил он Каттера. Каттер понял, что Дрей убеждает самого себя, и замолк. Тот несколько раз повторил, что для него все решено.

— Нам лучше пойти, — сказала Элси, когда кончился день. — Нельзя ведь ждать вечно. Если другие хотели прийти, они, видимо, заблудились. Придется им вернуться в Союз и делать что понадобится в городе.

Тут кто-то вскрикнул, и все обернулись.

На краю ямы, растопырив ноги, сидел верхом на петухе наездник-хотчи и смотрел на них. Крупная боевая птица распушила грудные перья и забавно подняла когтистую лапу со шпорой. Хотчи, приземистый и крепкий человекоёж, поглаживал красный гребень своего скакуна.

— Милиция близко. — Он говорил с сильным гортанным акцентом. — Идут двое, будут через минуту-две.

Наклонившись в расшитом седле, он повернул свою птицу назад. Почти бесшумно — вся упряжь на нем была из кожи и дерева — воинственный острошпорый петух побежал прочь и скрылся в лесу.

— Что это?..

— Кто?..

— Черт побери, ты видел?..

Но звук приближающихся шагов заставил Каттера и его спутников умолкнуть. Они испуганно переглядывались: прятаться было поздно.

В лесу показались двое — они шли, переступая через замшелые пни. Оба были в масках и серой форме милиции. Каждый нес зеркальный щит, на поясе болтался неуклюжий многоствольный револьвер. Шагнув из леса на прогалину, они как будто споткнулись и замерли, пытаясь понять, что за люди их поджидают.

Мгновение тянулось, но никто не двигался с места, сбитые с толку путешественники словно спрашивали друг друга взглядами: «А мы? А они? Что нам делать? Что делать?» — пока не раздался выстрел. И тут словно прорвало: пальба и крики понеслись со всех сторон. Падали люди. Каттер не мог понять, где кто, и страшно боялся: вдруг его уже подстрелили, а он еще не почувствовал. Он разжал сведенные челюсти, лишь когда смолкло мерзкое отрывистое тарахтенье выстрелов.

— Боги долбаные! — кричал кто-то.

Это оказался милиционер: он сидел на земле рядом со своим мертвым другом и, зажимая кровоточащую рану в животе, пытался навести тяжелый пистолет. Каттер услышал короткое гудение тетивы. Милиционер со стрелой в груди откинулся назад и замолчал.

Секунду все было тихо, потом Каттер услышал:

— Джаббер…

— Вы как все?..

— Дрей? Помрой?

Сначала Каттер думал, что все его люди уцелели. Потом увидел, что Дрей, весь бледный, зажимает ладонью плечо, а по его трясущимся рукам течет кровь.

— Святой Джаббер, парень!

Каттер заставил Дрея сесть. «Со мной все в порядке?» — твердил тот. Пуля вошла в мякоть. Каттер нарвал полосок из рубахи Дрея, выбрал самые чистые и перевязал рану. Дрей дергался от боли, Помрою с Фейхом пришлось его держать. На время перевязки между зубов ему всунули палку толщиной с большой палец.

— Это вы, ублюдки бестолковые, привели за собой хвост, — бушевал Каттер за перевязкой. — Говорил я вам, осторожнее…

— Да мы и так осторожно! — взорвался Помрой, тыкая в Каттера пальцем.

— Они не привели. — Хотчи появился снова, его петух подошел неслышно. — Милиция патрулирует ямы. Вы здесь давно сидите, почти целый день. — Всадник спешился и пошел по песчаному краю впадины. — Слишком долго.

Он загадочно сверкнул зубами. Приземистый, едва по грудь Каттеру, но мускулистый, хотчи напоминал бочонок, а шаг у него был широкий, как у рослого мужчины. У трупов он остановился и принюхался. Затем усадил пронзенного стрелой и стал пропихивать ее дальше, извлекая из тела.

— Когда одни не возвращаются, посылают других, — сказал он. — За вами придут. Может быть, сейчас.

Хотчи протолкнул наконечник мимо ребер. Когда из спины показалось древко, он ухватился за него и с хлюпающим звуком извлек стрелу из тела. Потом заткнул ее, окровавленную, себе за пояс, взял из коченеющих пальцев милиционера револьвер и выстрелил в рану.

От грохота в воздух взлетели птицы. Хотчи оскалился, почувствовав незнакомую ему отдачу, и затряс рукой. Оставленная стрелой червоточина шириной в палец превратилась в большую дыру.

Помрой сказал:

— Слюни господни… кто ты, черт побери, такой?

— Хотчи. Петушиный всадник. Алектриомах. Помогаю вам.

— Твое племя… — начал Каттер. — Вы с нами? На нашей стороне? Некоторые хотчи поддерживают Союз, — объяснил он остальным. — Вот почему это место безопасно. Или, по крайней мере, считалось безопасным. Клан этого парня не связывается с милицией. Нам они дают пройти. Но… им нельзя ссориться с городом, иначе война, вот он и делает вид, будто этого убили мы сами, а не его стрела.

Он сам понял это, лишь начав объяснять остальным.

Помрой и хотчи на пару обшарили мертвецов. Помрой бросил Элси и Каттеру по многоствольнику. Такого нового и дорогого оружия Каттер еще никогда не держал в руках. Револьвер был тяжелый, шесть его стволов были заключены в толстый вращающийся цилиндр.

— Ненадежные они, — сказал Помрой, кладя в карман пули.

— Зато скорострельные.

— Черт… пошли уже, что ли. — Голос Дрея срывался от боли. — Чертову пальбу слышали все на сто миль в округе, сейчас сюда сбегутся…

— Вокруг не так много людей, — сказал хотчи. — Может, никто и не слышал. Но идти надо, да. Зачем вы? Почему покидаете город? Ищете того, кто путешествует на глиняном человеке?

Каттер посмотрел на остальных. Те ответили осторожными взглядами, предоставив ему отвечать.

— Ты его видел? — спросил он, шагнув к занятому делом хотчи. — Ты видел его?

— Я — нет, но знаю тех, кто видел. Несколько дней назад, может, неделю или больше. Человека на сером великане. Он мчался через лес. Милиция за ним.

Дневной свет проник сквозь полог леса, и звери снова начали издавать свои звуки. Каттер ощутил себя пленником деревьев. Он несколько раз открывал и закрывал рот, прежде чем заговорить.

— За ним гналась милиция? — выговорил он наконец.

— На переделанных лошадях. Я слышал.

Переделанные лошади с копытами из кованого металла, с тигриными когтями, с цепкими, словно руки, хвостами в ядовитых железах. С паровыми клапанами, дающими непостижимую скорость ногам, или с мини-котельной за седлом, делающей их необычайно выносливыми. Плотоядные кони с огромными клыками. Лошади-волки или лошади-кабаны, искусственные твари.

— Я не видел, — сказал хотчи и забрался на своего петуха. — Они гнались за человеком на глиняном великане, в южной части Строевого леса. Вам лучше идти. И быстро. — Он повернул свою боевую птицу и ткнул в собравшихся прокопченным на солнце пальцем. — Сохраняйте осторожность. Вы в Строевом лесу. Идите сейчас.

Пришпорив петуха, он скрылся в густых кустах среди частого леса.

— Уходите, — услышали они голос невидимого всадника.

— Проклятье, — сказал Каттер. — Уходим.

Они собрали свои нехитрые пожитки. Помрой взял два мешка — свой и Дрея, и все шестеро, выйдя из петушиной ямы, углубились в лес.

Они шли на юго-запад по компасу Каттера, выбрав тропу, по которой ускакал хотчи.

— Он показал нам путь, — объяснил Каттер.

Остальные ожидали, что он станет вождем отряда. Они прорубались сквозь сплетения корней и буйную растительность, изменяя все, мимо чего проходили. Каттер скоро с удивлением обнаружил, что его тело стало словно чужим — так велика была усталость.

Заметив, что стемнело, они упали там, где стояли, в промежутке между деревьями. Мрачный лес подавлял их, все говорили шепотом. Охотиться было уже поздно, поэтому путники просто достали из дорожных мешков хлеб с вяленым мясом и попытались сдобрить ужин слабыми шутками.

При свете костерка Каттер увидел, что Фейх пересыхает. Никто не знал, когда встретится пресная вода, и потому Фейх вылил на себя лишь малую толику запаса, хотя его огромный язык вывалился наружу от жажды. Водяной тяжело дышал.