Алик Гасанов - Чисто сердечно. Сборник рассказов №18 Страница 2

…В нашей школьной столовой столы ставили одной длинной лентой, и мы садились друг напротив друга. Как правило, напротив меня всё время оказывалась моя верная Анька, но я её редко замечал, разве что только для порядка, чтобы при всех громко выкинуть что-то типа: «Ой, граждане! А компот-то сегодня с козявками!». Все смеялись, и Аня краснела, опуская глаза, и шептала неслышно: «Ну, зачем ты…”. А я краем глаза замечал, что в нашу сторону продвигалась Наташка, поджимая губки, словно секретарша. И вот я набрал полный рот гречневой каши, и, оттянув уши, скосил в кучку глаза. Вокруг все опять привычно заржали. Я хотел выкинуть какой-то фортель, но вдруг совершенно неожиданно чихнул…

…Все громко и зло смеялись, подбегали посмотреть всё новые и новые ученики. Анька, красная от стыда, плакала навзрыд, с ужасом осматривая свою кофточку. Её волосы, лицо, кофточка и юбка – всё было в моей жёванной каше…

Девочки долго и безуспешно «отмывали у умывальника» бедную Аньку, и она вновь и вновь заходилась рёвом. Я хотел извиниться, но меня к Аньке не подпускали, и зло шипели: «Дур-рак ненормальный!». А моя тайная зазноба Наташка трясла Аньку за костлявое плечо, и наставительно выкрикивала: «Всё-всё расскажи! Слышишь? Всё-всё так и расскажи Галине Васильевне! Поняла?!», и бросала в мою сторону презрительные взгляды…

…Прошло лет двадцать после школы, и я случайно встретил свою Козявку. Если бы она меня не окликнула, я бы её не узнал, клянусь. Шикарная женщина с рыжей шевелюрой, фигура, грудь… Ах!.. Песня, а ни женщина…

– Алик? Привет! Алик? Гасанов?!

Я обалдело поздоровался, разулыбался во всю рожу, совершенно не припоминая незнакомку. Разговорились. А Любку видел? Да? А Вадика Вострокнутова? И только после десятка вопросов-ответов я вдруг потрясённо понял: Боже мой – ЭТО – АНЯ?!!!..

…У неё двое детей. Мужа хвалит. Всё хорошо у них. Родители в порядке.

Мы стояли посреди тротуара, и трепались полчаса так, будто не виделись месяц. Ей кто-то постоянно звонил, и она сердилась в трубку: «Всё-всё-всё! Бегу! Бегу… „Бегу!“, говорю!..», и тут же задавала мне очередной вопрос: «А Гальку Кац помнишь?».

Боже мой, до чего ж хороша… Удивительной красоты и свежести женщина. Неожиданно ввела меня в полный ступор… Вот именно так когда-то сто лет назад она тоже вдруг запросто отряхивала на мне рубаху, словно неглаженую расправляет на груди…

…И вот мы распрощались, и я вдруг спросил напоследок:

– А почему ты не нажаловалась на меня тогда, Ань? Когда я… кашей… Нечаянно…

Прежде чем уйти, Анька улыбнулась, показав прелестные зубки, и ответила просто:

– Я любила тебя. Всегда. Дурак…

****

В садике

…Ребёнка забирал из садика как-то, помню.

А родитель я неряшливый. Сколько раз жена ругалась, призывая всех святых в свидетели:

– Ты чего, совсем дурак, что ли?!., – и в злых глазах слёз по пол ведра в каждом, – Я же просила тебя – забери ребёнка до пяти часов!!.. Ты где был?!!.. Скотина!.. Где ты был?!!.. Я тебя спрашиваю!!..

И орёт, как ненормальная… Опоздал я немного. И чего? Забрал ребёнка после восьми. Чего тут такого? С каждым бывает…

… – С каким там «с каждым»!.., – кричит жена, сдирая с сына одежду, – С каким «каждым»?!!..

И плачет дура так злобно, что я не знаю, куда деваться.

… – Я каждый день тебе говорю одно и то же – «Алик! Не забудь забрать ребёнка!.. В пять часов у них группа закрывается!!», Стой нормально!, – автоматически рычит она на сына, «мудохаясь» с пуговкой на воротнике, – А ты?!.. Ты дурак совсем, что ли?!.. Сколько можно?!.. Ты о чём думаешь опять?!.. Дубина тупорогая!.. Ребёнку спать скоро пора, а его ещё купать и кормить!.. «Гений» долбаный!.. Опять свою хрень пишешь?..

Мне иногда кажется, что она меня не любит. Всё время «гением» обзывает.

… – Я же просила!.. Ты же обещал!..

А я вроди и не опаздывал совсем. А потом к садику подбегаю, а там уже и все окна тёмные, и сторож баба Света посмеивается:

– Опять вы запаздываете?

И сынок мой сонный сидит на стульчике, в уголок голову прикорнул, вот-вот уснёт, зевает, набок норовит уложиться.

…А тот раз совсем рано получилось придти. Полпятого почти. По коридору иду к группе, уборщица тётя Наиля останавливает:

– Тут посидите пока. Сейчас домою – и пойдёте. Вы чего так рано?

…И сажусь я на крохотную лавочку, наблюдая, как бабулька с шваброй в позе «буква Гэ» удаляется по коридору, натирая зигзагом линолеум. Рядом дверь приоткрыта, слышу негромкое:

… – Я же просила уже – я хочу раком!

В садике тишина. Всё вымыто до блеска, на стенах картинки, папье-маше. Фикус огромный подрагивает сонным эхом в длинном коридоре.

… – Нет!.., – капризничает невидимая девушка, – Я тебе сразу сказала – я только раком буду!..

Невольно съёжившись, я представил, что меня «застукают» сейчас, выглянув, мол, чё подслушиваешь, дурик?

… – Не-е-ет!… Я же говорила уже… Я хочу раком!.. Ни чё я не вредничаю!…, – посмеивается за дверью прелестница, капризничая с удовольствием, – Или раком, или вообще не буду!… Всё!… Да!.. Только раком!..

И смеётся, и хихикает, показывая, что и сама согласна, что она и вредина и капризуля:

… – Я раком хочу-у, говорю!… Только ра-аком!..

Видя, что уборщица не меняя позы скрылась за углом, я по-воровски на цыпочках прохожу мимо похабной двери, стараясь не прыснуть смехом. Следом несётся говорок:

… – Ну всё!.. Договорились?!.. Алё?!.. Короче говоря, я буду «Рак». Трофимова – «Лебедь», а Мария Васильевна – «Щука»!.. Хорошо?.. Ну, ладно, давай!.. Чмоки-чмоки!.. Я уже костюм меряла…

И я сижу потом весь взволнованный в раздевалке, жду сыночка, доедающего супчик, весь такой довольный, что не застукали меня…

Дурак, ей-богу… Кому скажи…

Крылова они, сволочи, изучают в садиках, видити ли тили… ти…

****

Домовик

…Дед мой, Анатолий Леонтьевич, царствие ему небесное, хороший человек был! Рассказывал нам часто истории немудрёные, а мы, внуки (целая шайка нас бывало соберётся в кучку, рты раззявим – слушаем!), и всё ждём, когда дед опять про домового вспомнит. А домовой-то – тут, как тут!.. То половицей скрипнет в углу, то у печки голик легонько толкнёт, да тот и проедет ручкой по стенке, да и шлёпнет на пол, как живой… Озорник домовой-то. А дед его хвалит нахваливает, а и есть за что. У сильного домового и в доме порядок, и по сараям, по огородикам всё на местах. И дровня полным-полна, и в погребе сухо, и припасов под самый потолочек.

Раньше-то в каждом доме домовые водились. Да! Что же за дом без домового-то?.. Кто же за порядком-то присмотрит? Без хозяина-домового и мыши напроказничают, и крыша протечёт, и, того гляди, до пожару недалеко, упаси Господь!.. Домовой за каждым смотрит, да всё замечает. Строго припомнит потом.

Ежли, к примеру, кто из людей скромен со старшими, да работящ и весел – получай, что заработал: домовой и в трубе смешно погудит, и сон до утра охранит, а по дому поможет так, что и не заметишь работы-то, всё споро, быстро, да весело. А кто врёт много, да зло в себе таскает – домовой тоже смотрит, да примечает. И вот будто валится у такого человека всё из рук – это домовой его под локоть толкнул. И муху в молоко бросит, и в борщ плюнет, чтоб тот скис за ночь. А спать злой человек ляжет – домовой и давай ему спать мешать: то одеяло стянет, а то наоборот – с головой укроет!.. Так вот было.

Были домовые. Были… В старину-то. В каждом доме были. А по дому-то сразу и видно. Если видишь – домик и тёплый, и крепкий, и сытно в доме, и песни поют – так и знай, в этом доме домового уважают и слушаются, вот и он за домом смотрит. Чуть кто вздумал ругнуться – домовой с чердака тихонечко в половицу – «стук!». Мол, ну-ка, тихо там!.. Человек сразу и молчок… Нечо ругаться-то. Или кто вдруг обиду затаил или ещё чего, домовой тут как тут: то в печке чихнёт, то форточку сквозняком толкнёт. Предупреждает, что бы не забывали-то.

…Бабушка на рушнике завязывала пару узелков и получалась кукла. И вот уже домовик кубарем с чердака бежит – торопится. И в куклу-то шмыг!.. И кукла оживает будто. И споёт и спляшет кукла Катька, и поругает, что молоко не допил, и покорит, что снег ел – это домовик в кукле бабушкиным голосом пел мне когда-то: «Ой-лё-ли!.. Ой-лё-ли!»

– — – — – — – — – — – — – — – — – — —

голик – веник,

дровня – место, где хранят дрова,

рушник – полотенце,

кубарем – кувырком (кубарь – небольшой деревянный вьюн-юла для игры в старину).

****

В парке

Как-то прогуливался я с сыном по парку…

…Сын в коляске дрыхнет, ему два месяца. Я – новоявленный папаша. Листьями клёна шуршу по аллее задумчиво. Девки навстречу идут. Я имею ввиду – дамы. Улыбаются нам, будто у меня козявка в носу торчит. Нам всё время улыбаются, я заметил. И вот засмотрелся я на девок, в смысле на женщин. И тут, на тебе!.. Получай. Наступаю на собакину какашку. Как я не заметил её, заразу?.. Остановился. Стою на одной ноге, держась за коляску. Соображаю, удивлённый. А девки ржут, оборачиваются, того гляди дули крутить начнут и языки показывать. В смысле девушки. Развеселил, твою нехай. Как же я так? Стою, соображаю…