Игорь Денисенко - Программист Страница 20

Но что у нас остается? Остается вход со стороны лавки. Теперь там жилой дом. Вход в подвале дома завален и заложен. А при прокладке труб центрального отопления, что лежат сейчас посреди проезжей части под асфальтом, пустоты были засыпаны и завалены и с этой стороны.

— Это что же получается, мать их! — выругался я, — кроме как со стороны музея в подземный ход не попадешь?

— Надо подумать…, - почесал репу Костя.

— Слушай, а ты можешь пустоты снаружи определить? Есть там ещё или обвалился проход весь?

— Это как? — не понял я.

— По улице погуляем, а ты посмотри.

— А чего смотреть? Вон через дорогу лавка бывшая, тут музей. Соедини мысленной линией задний угол здания с восточной стороны с лавкой через дорогу. Получается, подземный ход пересекает улицу по диагонали.

— Это тебе снаружи так очевидно, а под землёй ориентиры приблизительные и копать четко по линейке не получается.

— И что? На проезжей части можно поставить жирный крест. Тут всё завалили. Нетронутая часть хода только на территории музея, во дворе усадьбы.

— Всё-таки давай пройдемся…, - упрямо сказал Костя.

И он, схватив меня за руку, потащил по тротуару вдоль музейного забора.

— Да подожди ты! Дай сосредоточится! — взмолился я, — Давай потихоньку… Я закрою глаза, а ты поведешь меня вперед как слепого? Ок?

— Давай.

И мы двинулись с черепашьей скоростью. Прошло довольно много времени, пока я не ощутил пустоту, а когда открыл глаза, то к своему удивлению увидел, что мы музей миновали полностью и были сейчас на пересечении переулка «Сакко и Ванцетти» с улицей «Карла Маркса», то есть как раз на тротуаре напротив бывшей лавки.

— Они что? В два захода копали под углом девяносто градусов?

— Точно здесь?

— Точно. Ну, вот видишь! Я же говорил!

— И что это нам даёт?

Константин огляделся вокруг и, заприметив железную крышку люка в десяти метрах, поспешил к ней. А я пошел за ним. ГТС. - читалось на люке. Городская телефонная станция. Костя нагнулся и какой-то хреновиной, вытащенной из кармана, подцепил крышку люка и приподнял. Внутри был колодец выложенный красным кирпичом и пучок толстых проводов расходящихся в разные стороны.

— Ну, что… У нас два варианта. Либо отбойный молоток и компрессор к нему прямо там, либо две лопаты и десять метров до счастья.

— Ты это серьезно?

— А что? — улыбнулся Костя, — компрессор, конечно, отпадает, много шума и внимания. А надо две робы с логотипом «Н-ск телеком» и кто нас тронет? Стеночку тут разберем и вперед. Землю будем высыпать в аккуратную кучку.

Я призадумался. Разбогатеть. Купить квартиру. И главное, чтобы эта новость о квартире дошла до Ирки. Эта мысль показалась мне очень соблазнительной. Главное, чтобы Ирка о квартире узнала….Прямо барабаном в мозгу стучало.

Глава 5

Кладоискательство заразная штука. Мечта о халяве заложена в человеке на уровне инстинкта. Как брешут по телеку, человека создали инопланетяне анунаки, чтобы самим в рудниках не горбатиться и люди для них золото добывали. Тогда логически стоит предположить, чтобы стимулировать работников (работа за жратву стимул слабый), подсадили инопланетяне людям жажду золота на генетическом уровне. А для чего этот блестящий и не темнеющий мягкий металл людям было невдомек, и ничего другого как делать из него разные украшения, расплачиваться золотом за разный товар и работу люди не придумали. Это не так давно узнали, что золото прекрасный проводник, процессоры, микросхемы с применением золота делают. А раньше побольше украшений на себя навешают и всё — считай боги.

В общем, в связи с тяжким трудом и крайней занятостью, пришлось мне Колю из отпуска вытащить и оставить корпеть в офисе, пока мы с Костей нору рыли. Повезло нам, конечно, что колодец связи был старый, начала двадцатого века, из кирпича выложенный, а новые они все сплошь из бетонных колец укладываются. Тогда бы точно, без отбойного молотка не справились.

Часть стеночки в колодце мы разобрали уже в понедельник, и к вечеру на глубине два с половиной метра начали нору рыть по направлению к подземному ходу. Копалось легко, песок. Но тут, же выяснилось, что песок имеет свойство обсыпаться на голову. И вообще есть большой шанс быть под ним погребенным. Через метр прокопа нора обвалилась. Тут мы приуныли. Делать опалубку не из чего и главное неудобно, ведь нора наша была примерно полметра в диаметре, делать проход в рост человека смысла не было. Нам же не танк из земли извлекать? А «десять человек на сундук мертвеца, и-хо-хо и бутылку рома». Конечно, сундук было бы неплохо, но рассчитывали мы на скромную шкатулку полную брюликов. Потом пришли к выводу, что лучше опалубкой послужила бы капроновая труба подходящего диаметра. И такие трубы мы видели недавно на проспекте Победы, который в народе проспектом геологов прозвали. Его каждое лето перекапывают и трубы теплоцентрали меняют. Затем по осени закапывают, накатывают асфальт и весной, опять начинают рыть. Непонятно, то ли делают хреново, то ли мэрия по десятому разу бабки отмывает. Труба здоровая, целиком никак не засунешь, но если её распилить на сегменты сантиметров по сорок, то и в колодец залезет и при прокопке можно будет по одному кусочку добавлять и двигать вперед уже без опаски быть похороненным. На том и постановили.

Два дня отняла подготовка опалубки. Во вторник уболтали работяг продать одну трубу. Обошлась в десять бутылок водки, по бутылке за метр. Потом ещё литр, за то, что её нам нарезали. В среду, на конец, нарезали и убили день на то, чтобы эти куски перевезти до места. А когда пришли в четверг, то увидели, что три куска пропало. Видать кто-то под что-то их придумал приспособить. Придется экономить. В принципе, если куски не будут впритык к друг другу ничего страшного. Работали упорно, дотемна. Прокопали метров пять. Костя принёс компас и, приметив ориентир на поверхности, приказал копать строго по нему. Горка песка привлекает внимание. Секьюрити из музея уже проявлял интерес, но это скорее от скуки, чем от бдительности. Песок-то не на его территории. Сказали ему, что копаем под прокладку нового кабеля. Копается хорошо, но время больше уходит на то, чтобы с ведром песка матерясь и пятясь раком ползти в узком проходе, чем на то, чтобы это ведро набить. А второй в это время скучает на поверхности. Принял ведро, отнёс, высыпал аккуратно в кучку и стой себе, кури. Каждый час с Костей менялись местами, то он сверху, то я. Написал и только сейчас понял, как это по нынешним временам эротично звучит. В гробу я видел такую эротику, мы устаревших взглядов!

Да, штыковые лопаты не пригодились, в охотнике купили пару саперных. Одни расходы! Пля!

Сегодня к ночи докопали. Уперлись в кирпичную стенку Кубринского хода. Естественно, он кирпичом свой ход обкладывал. Основательно делал. Завтра пробьемся. Но руки чешутся сделать это сегодня. Устали как сволочи, но возбуждение в организме такое, как у охотничьей собаки при виде дичи. Нет… даже не так, как у волка почувствовавшего запах крови.

С утра нам нервы потрепала администраторша из музея. Её сильно интересовало, что за срач мы устроили у музея и почем тротуар весь своей кучей заняли? Сказала, что если завтра не уберем, она будет звонить начальнику «Н-сктелекома» и жаловаться ему, и если надо в городскую администрацию. Да завтра пусть хоть в ЮНЕСКО жалуется, нам бы сегодня всё успеть. Раствор сука как каменный, зубилом били, искры летят. Ещё и не размахнешься лежа, и не ударишь сильно. Пердячим паром, за два часа стену пробили и нас встретил темный, провонявшийся мышами и какой-то тухлятиной, подземный ход. Разница в уровне между нашей норой и ходом оказалась метра в полтора. Купеческий ход был на глубине метров четырех, и мы вылезли посреди стены. Направо, сразу буквально в метре от нашей норы вход был завален. С компасом и то, чуть не промахнулись. Хотя, не знаю как Костя, а мне когда копал особо на него смотреть было некогда. Чутью доверял.

Тусклые фонарики осветили проход и то, что высветилось, нам жутко не понравилось. Судя по ржавым обломкам труб, то ли отопления, то ли канализации в подземном ходе мы были не первые. Скорее всего, рабочие при прокладке труб по улице вход обнаружили и обследовали, а затем использовали как свалку строительного мусора.

— Вот пля! — сказал Константин и бросил на меня взгляд, словно пытался прожечь меня им как лазером. Дорожки на диске нарезать.

Сердце бешено стучало в груди. Неужели ошибся? Неужели подвело чутьё? Путаясь и едва переставляя ноги, поспешил в проходе в сторону музея. В нервно мечущемся свете фонарика впереди мелькнула грузная фигуры мужика в черном костюме. Мать моя женщина! Кто это? Посветил. Нет никого. Показалось. В полном молчании прошли с Костей сначала до поворота, а потом метров пятьдесят и до самой двери, которой ход закончился. Пусто. Совсем пустой ход. Кроме крысиных экскрементов ничего в нём не было. А за дверью, скорее всего стена музея….Во рту всё пересохло от волнения. Поэтому я внезапно севшим голосом, почти шепотом, попросил: