Алекс Отимм - Странник Страница 20

Выпив бедное животное, я снимаю свой заплечный мешок, чудом оставшийся при мне и, завернув тушку, в какую то тряпку, укладываю ее внутрь. Я пока сыта. Но усталость уже берет свое и нужно подобрать место для ночлега. Вот этот уголок, меня устроит. Прижавшись спиной к стене, сползаю на корточки, и тихо засыпаю, прислушиваясь к пустым коридорам.

   Слышу гулкий звук шагов, разносящийся по пустым тоннелям и, мгновенно просыпаюсь. Крадучись ощупывая стены, углубляюсь в проем и, оступившись, падаю в какую-то дыру. С трудом, сдержав вскрик, лечу по наклонному желобу, ускоряясь с каждой секундой. Вдруг желоб заканчивается. Мгновения полета и, падаю в воду. Течение подхватывает и несет меня все дальше и дальше по бесконечному тоннелю. Вода настолько холодна, что еще немного, и я превращусь в кусок льда. Слышен шум падающей воды, вновь полет, и я попадаю в огромное подземное озеро, освещенное лучами солнца, бьющего из расщелин в своде над ним. Замерзшая от ледяной воды, из последних сил доплываю до берега и выползаю на чистейший, искрящийся в редких лучах солнца песок, застывая в изнеможении. Отдышавшись и придя в себя, поднимаюсь и закоченевшими пальцами, начинаю скидывать с себя одежду. Отжав и разложив одежду на прибрежных камнях, сажусь на корточки под один из лучей и сжимаюсь в комок, пытаясь хоть чуточку согреться. Взгляд падает на заплечный мешок. Там должна быть еда! Достаю из него пойманную вчера крысу и, разрезав ее и отбросив кишки и требуху, выгрызаю мясо с внутренней стороны шкуры. Холодные жесткие куски падают в голодный желудок, и я чувствую, что начинаю согреваться. Отскоблив ножом последние кусочки мяса, со шкуры, и оттерев ее песком, сворачиваю шкурку в трубку и укладываю в мешок. "Пригодится" - думаю про себя.

Придя немного в себя, встаю и брожу вдоль берега, с тоской поглядывая на лучи солнца, проникающие из-под высокого, недосягаемого свода. Спустя некоторое время, согревшись от еды и прогулки, натягиваю слегка подсохшую одежду и, прицепив на пояс кинжал, подхватив мешок, иду дальше по берегу озера.

Сколько я нахожусь здесь? Иногда мне начинает казаться, что всю жизнь. Все воспоминания связанные с поверхностью только сон. Чтобы не сойти с ума, я начинаю рассказывать себе сказки, петь песни. Особенно мне нравятся те, что пел мне Рон. Рон. Это мой брат, ставший мне роднее всех на свете. Он самый лучший. Как жаль, что его нет, и больше никогда не будет со мной. Когда я вспоминаю его, у меня начинают течь слезы.

Я пробираюсь, по бесконечным темным тоннелям. Здесь всегда тишина. Покой. Только, чуть слышный плеск воды, текущей по этой бесконечной, подземной реке. Если отбросить весь негатив, то эти места, даже можно назвать красивыми. Порой встречаются изумительные, гроты, пещеры, где даже, несмотря на вечную тьму, мои глаза различают гармонию и изящество. Но даже здесь, в полном отсутствии солнечного света, есть жизнь. И благодаря этой жизни, я еще жива, и у меня есть силы. Да. Я забираю эту жизнь, что бы питать свою, не обращая внимания на мерзкость слизней, улиток, червей во множестве обитающих здесь. Зато у меня есть силы, что бы продолжать свой путь.

Иногда, очень редко, мне удается поймать какую-то рыбу, живущую в этой реке. Еще реже крысу - в этот день у меня праздник. Я с наслаждением пью, эту горячую, живую, чуть солоноватую жидкость, и мне кажется, что это самое вкусное блюдо, из всех, что я пробовала в своей жизни.

Я уже не чувствую холода. Мой организм уже настолько привык к нему, что кажется это естественным. Одежда, что была на мне, давно уже лежит в заплечном мешке. Я берегу ее только для того, чтобы было, что одеть, если мне удастся выйти отсюда. Обувь, бывшая на мне давно истрепалась и сейчас мои ступни обернуты шкурками оставшимися от крыс, которых я съела. Хоть немного, но они дают тепло моим ногам. С каждым днем надежды остается все меньше и, меньше. Иногда мне кажется, что я гном, из сказок, когда-то рассказанных мне Роном. Они жили в глухих пещерах, добывая руду. Руда это, наверное, те улитки, которых я собираю на прибрежных камнях. Они довольно вкусные, правда, иногда слегка горчат.

Иногда я пою. И пусть у меня нет голоса, и хорошо, что меня никто не слышит. Я пою для себя. Чтобы не потерять себя, в этом безмолвии. Особенно мне нравится вот эта песня, она как никакая другая отражает мое сегодняшнее состояние:

Как легко решить, что ты слаб,

Чтобы мир изменить,

Опустить над крепостью флаг.

И ворота открыть.

Пусть толпа войдет в город твой,

Пусть цветы оборвет.

И тебя в суматохе людской,

Там никто не найдет.

Как легко знать, что ты в стороне,

Что решаешь не ты.

Пусть другие побеждают в войне.

И, сжигают мосты.

Полпути позади и немного осталось,

И себя обмануть будет легче всего.

От ненужных побед остается усталость,

Если завтрашний день не сулит ничего.

И как трудно стерпеть,

И сберечь все цветы,

И сквозь холод и мрак,

Поднимать на мачте мечты,

Свой единственный флаг.

Я обязательно найду выход из этих мрачных тоннелей, и я отомщу за тебя Рон! И пусть хоть кто-то попробует встать поперек, чтобы помешать мне!

   Рон

Я стою, на небольшом балкончике. Рядом брызжущий слюной, эр Барли. Я навсегда запомнил эту противную рожу. "Куда ты денешься, ублюдок, и не таких обламывали! Смотри!" - он показывает вниз - "Вон она. Твоя Лия. Ты думаешь, мы и с тобой будем церемониться?" Я вглядываюсь вниз и с ужасом вижу окровавленное тело. "Лия?" - проносится мысль. "Она самая!" - будто отвечая на мой беззвучный возглас, говорит Барли. - "У нас, знаешь ли, некоторый дефицит, слабого пола. Приходится использовать то, что есть!" Его жирная, лоснящаяся туша начинает издавать хрюкающие звуки смеха. "Но ты не бойся. Среди нас нет любителей мальчиков!" - уже хохочет он. Я пытаюсь вырваться, но двое охранников, стоящих рядом со мной, удерживают меня. "Но, но! Не шали! Ты этим сделаешь хуже только себе!" - бросает эр Барли - "Уведите его, пусть подумает о своем поведении!" Меня уводят, крепко держа за руки. Вывернув голову, я встречаюсь глазами с виновником наших бед "Я убью тебя!" - с хрипом бросаю ему. В ответ вижу лишь улыбку и... в ужасе просыпаюсь.

- Опять сон? - спрашивает наставник.

-Да.

Калейдоскопом мелькают перед глазами события.

...Мы с Лией садимся на пароцикл, трогаемся и, едем в один из выбранных тоннелей. Здесь абсолютно темно и, лишь свет, исходящий от фары, вырывает небольшую картинку, по пути движения. Проехав несколько километров, я замечаю небольшой завал из камней, почти перегородивший дорогу, притормаживаю. Остановившись, мы покидаем транспорт и, подсвечивая себе фонарем, подходим к завалу:

- Наверное, придется вернуться, - говорю сестре

- Да, скорее всего. Тут неизвестно, сколько возиться, и еще непонятно, что дальше будет. - Соглашается она.

Мы разворачиваемся и возвращаемся к пароциклу.

Вдруг откуда-то сверху падает сеть, в которой я мгновенно запутываюсь и, слышу вскрик сестры. Резко разворачиваюсь, пытаясь вскинуть винтовку. Позади меня мелькают какие-то тени, слышу звук напоминающий, вылетевшую пробку от шампанского, укол и, я теряю сознание.

...Темная узкая комната, у одной из стен дощатый настил шириной в три доски и проход где можно лишь с трудом развернуться. В торце тяжелая, кованая дверь запертая снаружи. Сквозь неплотно прикрытый глазок, проникает узкий луч света, достаточный для того, что бы разглядеть обстановку. Четыре шага, от двери до тупика, в изголовье настила. И столько же обратно. Руки скованы наручниками, от которых тянется к кольцу в стене тонкая, но прочная цепь, позволяющая сделать только эти четыре шага, развернуться через левое плечо, и пройти назад. И так до бесконечности. И тишина. Я слышу лишь звуки своих шагов. Даже когда открывается глазок в двери, я замечаю это лишь по изменившемуся освещению. Иногда открывается небольшое окно в двери, и в камеру влетает пакет. Это моя еда. Обычно она состоит из небольшой пластиковой бутыли с теплой, слегка затхлой водой и каких-то волокон, похожих на водоросли. Они совершенно безвкусны, но вполне питательны. Я не знаю, сколько я здесь нахожусь. Такое впечатление, что обо мне вспоминают лишь тогда, когда смотрят в глазок, или кидают очередной пакет с едой. Вначале, я кричал, пытаясь привлечь внимание к себе, колотил в дверь. Но до этого никому нет дела. Сейчас я просто хожу. Четыре шага, от двери до тупика, четыре шага назад. И потихоньку схожу с ума от неизвестности и тишины.

- ...А кто тебя сюда звал? Сидел бы в своем бункере, и не высовывался. Да еще и девчонку с собой прихватил. А у нас для них только одна дорога, сам понимать должен. - Эр Барли прохаживается по огромному, отделанному дубом кабинету. - Мне тут не нужны шпионы!