Фантастический Калейдоскоп: Механическая осень - Дарья Странник Страница 20

Троян немного напрягся. Не готов он был просвещать Эрну, не пришло ещё время.

Поэтому следующие вопросы удивили:

— Тебе при этом не больно? Кожа не чешется? Как ты это выносишь?

Её потрясывало. Она даже поставила кружку на стол, чтобы не разлить.

— С тобой всё в порядке? — спросил мастер.

— Понимаешь, дед, — сказала она взволнованно, — преступница я. Воровка. Когда от тебя сбежала, первое время перебивалась, прибилась к стае таких же, как я. Да и денег, что ты отправлял, хватало. Но захотелось чего-то большего — сапожек красных. А эта тётка купила и просто поставила рядом. Ходила кругами, болтая по модусу, ну я их схватила и побежала. Недолго бежала. Поймали меня. Ты теперь меня выгонишь, да?

— Не переживай, не выгоню. Все по молодости глупости делали, — мастер сделал вид, что пьёт из кружки, чтобы скрыть улыбку. — А дальше-то что было?

— Что было? Что было? — Эрна успокоилась, но появилось раздражение в голосе. — Я же малолетка, вот и предложили варианты: или на трудовую отработку в дальнюю колонию на два года, или альтернатива — тут и с хорошими условиями, но на четыре. Ну я и согласилась на тут. Лучше бы улетела. Дед, это был ад.

— Цапель, принеси-ка нам той настойки на мелиссе с миндалём, — попросил Троян. — Только ту, что без спирта.

Опекун важно вышел, а мастер кивнул Эрне, чтобы продолжала.

— Условия и правда хорошие были. Отдельная койка, хорошая кормёжка, модус забрали, но выдали новый с обрезанным доступом. Мне даже выходить и гулять можно было, но… — Эрна вся сжалась, обхватив себя руками, а потом начала чесаться, — я ведь бедная, а значит чистенькая. Мои родители и бабка с дедом не играли с генами, у них не было на это бриксов. И моё тело прекрасно подходило для выращивания экзотов.

Появился цапель с напитками. Эрна выпила, даже не глянув, и продолжила. Видно было, что ей хотелось выговориться. Вынуть это из себя, хотя бы словами.

— У верхолазов мода появилась на выдуманные создания или растения, или и то, и другое вместе. И чтобы выращены они были в чистой среде, а не в пробирках. Вот и подсаживали в меня эту больную фантазию. Я чувствовала, как они копошатся и растут у меня в бедре, в спине или в животе. Где было подходящее место, туда и сажали. Мне хотелось вырезать их, выцарапать, отрубить. Я постоянно чувствовала их внутри. Все эти долбанные четыре года.

Троян молчал. Он был взбешён рассказом, но и восхищён силой этой девочки.

— А чтоб я и такие же как я не сбежали, нам вкололи генновирус, и если не получаешь антидот каждые восемь часов, то начинаешь медленно и болезненно умирать. Болезненно, чтобы я и не думала смотаться, а медленно, чтобы они могли спасти своих ценных экзотов. Один пацан, мой друг… — Эрна сделала глубокий вдох и продолжила: — Решил сбежать. Я видела, каким его привезли. Он как будто в кислоте искупался. Вынули экзотов, а его лечить не стали. Жуткое было зрелище.

— А как же ты здесь? — Троян обвёл рукой теплицу. — Среди растений?

— Они другие, — Эрна даже улыбнулась. — Не просто живые, они настоящие. И Цапель другой, хоть и ворчливый.

— Это мерзко! Я про такие эксперименты даже и не слышал! — возмутился Троян.

— И больше не услышишь. Одна из верхолазок, услышав о проекте, подняла бучу, и проект закрыли. Но знаешь что? — Эрна грустно усмехнулась. — Она защищала не нас, а экзотов. Те, мол, растут в стрессовых условиях и ещё неизвестно, что им от нас может передаться. Смешно, да?

— Нет, Эрна, не смешно!

Мастер подошёл к девушке и обнял. Она уткнулась в него носом. Долго они потом ещё сидели в обнимку, пили заваренный кипрей, и каждый думал о своём.

На семнадцатилетние Троян приготовил Эрне подарок — двух опекунов. Они выглядели как браслеты в виде лоз плюща и обладали множеством полезных и защитных навыков. Но и девушка приготовила для него сюрприз. Она вышла одетая в дорогу и с рюкзаком. Их прощание было недолгим, но оно хотя бы было.

— Не ищи меня, дед. Я знаю, что будешь, но прошу. Сама хочу попробовать сильной стать, а не всю жизнь за твоей спиной прятаться. Я ведь и не видела ничего толком. А девочки мне помогут, — сказала Эрна, глядя на браслеты. — Ты береги себя, дед.

Крепко обняла, поцеловала в щёку и ушла.

* * *

Они положили раненую Эрну на стол. Опекун срезал одежду и снимал модификации. Мастер листал «Целебник» в поисках нужных рецептов.

— Цапель, обеззараживай, а потом подготовь всё с этой и вот этой страницы, — сам Троян точно знал, что нужно делать. — Я в лесную заимку. Семена свои посажу, ещё нужны посох, сыра-земля, два вида воды и… змей-трава. Да и место там подготовить нужно.

Опекун замер и удивлённо посмотрел на мастера.

— Так запрет же?

— Помнится, ты не возражал, когда я предложил это сделать с тобой! Да и кто покарает? Нет никого. Мы с тобой, да ещё пара наших. Да и плевать я хотел на запреты!

Цапель помотал головой и продолжил подготавливать всё необходимое. Когда Троян вернулся, пропахший лесом, свечи уже горели, мази и масла были подготовлены, краски размешаны. Мастер опустил огромный мешок, что тащил на спине, и осмотрелся. Давно он не делал ничего подобного — ни голема, ни второго ритуала — запретного. Глаза его налились зеленью, а татуировки цветом.

* * *

Полдня прошло с начала таинства. Девушка отдыхала, забывшись сном под действием сон-травы, а Троян и Цапель расположились в зале. Пили восстанавливающие взвары и беседовали. В комнате царил полумрак, только травы в плошках дымили, окуривая пространство.

— Ты уверен, что мы правильно поступаем? — спросил Цапель.

— Нет, не уверен. Макошь, может, и ведала, но где она теперь? — Троян выглядел спокойным, но внутри был напряжён. — Ты сам-то согласен? Готов?

— Обижаешь, мастер. Столько веков вместе работаем, а ты сомневаешься.

— Да не сомневаюсь я, волнуюсь.

Троян взял посох, часть плоти Мирового древа, и уткнулся в него лбом. Дальше сидели молча. Всё, что нужно, они уже сделали. Осталось только ждать.

* * *

Мастер вздрогнул, когда визор включился от звонка в дверь и показал пришедших.

— Троян открывай, мы знаем, что девка у тебя!

Их было четверо — тренированные бойцы. Говорил чернявый с опекуном-вороном на плече и широко улыбался в камеру, почти