Борьба со смертью - Поль де Крайф Страница 22

А Бест все трудился над тем, чтобы сделать инсулин безопасным и безболезненным.

- Мы совершенно не были ни мучениками, ни героями,- говорил Джилкрист, - мы все знали, что мы умираем. В таком положении пробуешь все, что угодно.

Из этой покрытой шрамами команды Джо Джилкриста - экспериментальных кроликов инвалидного госпиталя в Торонто - с 1922 г. до сего дня ни один не умер от диабета. Некоторые из них умерли, но от других причин.

Недавно, поздней ночыо, я сидел и болтал со здоровым Джо Джилкристом. Мне было жутковато. Девять лет назад, в тяжелое для Бантинга лето 1921 года, Джо был вечно голодным мешком костей. С 1922 года он должен был не существовать. И вот он сидит, энергичный врач, успешно работающий, смеющийся, уверенный, что у него столько же шансов на долгую жизнь, как и у любого другого человека. И все это от двух маленьких впрыскиваний бантинговского «X», которые он делает каждый день. Словно я говорил с выходцем из гроба...

Май 1922 года. Едва год прошел со времени первых, неуклюжих опытов Бантинга и Беста за маленьким черным столом на тесном, жарком чердаке. Теперь Бантинг, Джилкрист, Кемпбелл, Флетчер и другие врачи в Торонто начали почти воскрешать людей могущественным инсулином, который день и ночь добывал для них неутомимый Чарли Бест. До тех пор больше шестидесяти процентов диабетиков убивала кома. Так погибали все больные диабетом дети. Тела их уже не могли сжигать углеводов, и источником энергии для них служил жир. Расходование жира сопровождалось образованием ацетона, окислявшего кровь, отчего и наступала кома.

Теперь эти дети оживали, как ожила когда-то знаменитая собака № 92. Просто не верилось!

Приходили больные, терявшие в моче до двух тысяч калорий, иногда и больше, в виде сахара и кислот. Они приходили, задыхаясь; несмотря на голод, - их рвало, стоило им только что-нибудь съесть; несмотря на жажду, - они не могли удержать в себе ни капли жидкости, когда пили. Они все время мерзли. Их больные поджелудочные железы не могли больше превращать пищу в гликоген - животный крахмал, который, после его переработки печенью и мышцами в сахар, сгорая, служит источником энергии живого организма. За неимением сахара, тела этих несчастных поглощают собственные ткани, занимаются чудовищным самопожираннем. Глаза у них делаются как кисель. Кожа превращается в сухой пергамент. Мышцы - тают. И наконец - кома, милосердный конец. До мая 1922 года почти ни один диабетик не приходил в себя после комы, чтобы рассказать, что он испытал... Ни один - до тех пор, пока Бантинг и его помощники не начали вводить им инсулин. Тогда внезапное дрожанье век, торопливое бормотанье: «Где я?»

Бантинг и его помощники возвратили жизнь восьми из первых двенадцати впавших в коматозное состояние.

И не только жизнь они возвратили им, но и силы, и здоровье.

Есть ли еще во всей истории борьбы со смертью такое волшебное средство, которое почти одинаково хорошо помогает и при последних судорогах, и в самом начале болезни?

Теперь смерть после комы необязательна для диабетиков. В 1927 г. у бостонского врача Джослина из 1241 больных диабетом умерло 43 человека, причем ни один из них не умер от комы.

И в другом отношении инсулин Бантинга отменил законы развития диабета. Раньше, до Бантинга, дети умирали неизбежно. Чем старше был больной, тем менее безнадежно было его положение. Теперь развитие диабета подчинено общему закону жизни. Джослин утверждает, что нет пределов - кроме предела человеческой жизни вообще - сроку жизни больного диабетом ребенка. По всей Америке продолжают умирать диабетики от комы, но в этом Фред Бантинг не виноват. Виноваты плохие врачи. «Я думаю, что множество смертей не имеет другой причины, кроме недостатка знаний у врачей»,- сказал Джослин.

У хороших врачей пациенты уже не должны умирать от диабета. Их убивает враг стариков - артериосклероз. Джослии думает, что диабет, благодаря Бантингу, сможет помочь раскрыть тайну затвердевания человеческих артерий.

Диабет начинается при избытке жира, и диабетики обречены на смерть от избытка жира, потому что при слишком жирной пище-жир проникает в кровь и заносится в артерии. Так смотрит на это Джослин.

Если Джослин может предотвращать гибель диабетиков от затвердевания артерий диетой с небольшим количеством жиров, - какие выводы должны из этого сделать те из нас, которые не страдают диабетом, но стоят пред страшнейшей из всех угроз - старостью?

Вот к чему должны привести в конце концов забытые эксперименты Бантинга: диабетики, сохраняющие здоровье с помощью инсулина и точной, правильной диеты, должны научить нас всех иначе расходовать жизнь. Бантинг, конечно, улыбнулся бы своей медленной крестьянской улыбкой, если бы в те трудные дни ему сказали, что этот «X», за которым он так гнался, увеличит средний возраст страдающих диабетом пациентов доктора Джослина на десять лет по сравнению со средним возрастом всех жителей Массачузетса.

Конечно, инсулин не лекарство, потому что страдающие тяжелой формой диабета должны, пользуясь инсулином, регулировать его действие правильным количеством пищи. Но многое могут постепенно уменьшать его дозы, и это имеет такой вид, как будто, избавившись от груза больной поджелудочной железы, организм способен оправиться.

«Впрыскиванья инсулина младенцы переносят лучше детей среднего возраста, дети - лучше юношей», - утверждает Джослин.

Воспоминания возвращают меня к последним дням моего отца, умиравшего под веселый стрекот кузнечиков, такой же веселый, как в это майское утро, когда я пишу. Он охотно бы впрыскивал себе дважды в день инсулин.

И вот я сижу перед этим простым и честным Фредом Бантингом, похожим больше на фермера, чем на почтенного ученого.

Сотни тысяч спасенных Фредом Бантингом смягчают мою боль о том, что он родился немного слишком поздно, чтобы вернуть силы и жизнь моему отцу.

Недавно я имел честь провести вечер в общество чрезвычайно ученых исследователей. Мы уютно сидели и научно сплетничали.

Двое из них насмешливо улыбнулись, когда я назвал имя Бантинга, об открытии которого говорил, пожалуй, слишком восторженно.

Они считали, что инсулин открыт, в сущности, не только Бантингом; а когда я их припер к стене фактами, они сказали, что если это действительно сделал Бантинг, то ему просто повезло, и такого второго открытия он уже не сделает.

А кто сделает?

Майнот. В борьбе со смертью

Не настоящая ли лаборатория - голова человека? Его сообразительность, глаза и руки - не лучшие ли его приборы? Майнот - практикующий врач - нашел средство борьбы с одной из самых таинственных и опасных человеческих болезней не в лаборатории, а