Саймон Логан - i-o Страница 24

Когда в очереди осталось только три девицы, нетвердой походкой в цех вошла Марина. Ее одежда была мокрой от лившего снаружи дождя.

— Что здесь происходит?

Я раздала последние три промокашки девушкам и ответила:

— Готовимся к встрече с богом.

Марина посмотрела вокруг, увидела рвение в глазах сестер и снова перевела взгляд на меня.

— Мы у него, мля, отсосем! — закричала какая-то девушка непослушным от химического опьянения голосом. Послышались смешки, кто-то взвизгнул.

Марина сразу погрустнела.

— Так нельзя, — сказала она. — Что ты им такого наплела?

— Когда-то я ходила в церковь, — промурлыкала я. — Когда-то я была невинной.

— Малышка, что здесь творится?

Марина стояла в паре шагов от меня, и глаза ее были полны слезами.

— Когда-то я ходила в церковь, — снова промурлыкала я.

— Я уже это слышала. Когда-то я тоже ходила в церковь, Золотце, что с тобой?

— Я знаю, что ты тоже ходила в церковь. Знаю даже в какую.

— Кончай! Мы начинаем или как? — заскулила одна из девушек.

По лицу ее градом струился пот: видно, природный наркотик бурлил у нее в крови. В то же мгновение другая девица упала на пол и забилась в судорогах.

Марина посмотрела на припадочную, затем на меня. Еще нескольких девушек начало пошатывать.

— Что ты им подсунула? — спросила Марина.

Джина, чувственная экс-стриптизерша, иногда подрабатывавшая автослесаршей, грохнулась прямо лицом на цементный пол, так что — клянусь вам! — из черепа ее прямо-таки посыпались мультяшные картонные звезды.

— …мне плохо…

— Прозрение, — ответила я.

Ночь, та ночь, в которую открылись тайны и отверзлись шлюзы.

Марина лежала рядом со мной, трезвая, сна ни в одном глазу.

— Я чувствую пустоту, — сказала она в темноте, наполненной холодным ночным воздухом. — Жуткую пустоту.

Я взяла ее руку в свою.

— А когда ты прикасаешься ко мне, — добавила она. — Я чувствую не пустоту, а тепло.

Я не смотрела на нее, я смотрела на огромные грязные окна на противоположной стене. Я слушала, что говорит она, и думала о том, что я могла бы рассказать ей в ответ. О том, как я тайком фотографировала ее. О том, как я долгие месяцы ходила за ней по пятам, прежде чем оказалась у дверей «Инициативы Электрической Дивы». О том, как я мечтала, чтобы она изнасиловала меня, сперва напичкав наркотой, чтобы целовала меня, как лунный луч, целующий темные океанские волны.

— Я люблю тебя, — прошептала Марина мне на ухо. В этом и заключалась ее тайна.

После того как она повернулась на бок и заснула, я долго еще лежала, уставившись на стену, и размышляла.

— Мне надо кое-что рассказать тебе. Это тайна. Никто не должен знать. Это наша тайна.

А затем — эти три слова, словно три динамитных шашки, упакованных в мех норки, пропитанный красотой и кровью.

— Прозрение, — ответила я, когда Марина спросила, что я такое подсунула сестрам. Прозрение в виде такой дозы девяностопроцентного галлюциногена, что она вырубит навсегда их слабые мозги через полчаса.

— Ты сказала мне правду? — спросила я, наблюдая, как Сара, Джулз и Тиш одна за другой валятся на пол. — Той ночью…

Марина тоже смотрела, как ее приемные дочери ничком валятся на цементный пол, похожие в своих шикарных новых платьях на невест, на упавшие кегли, на сорванные ураганом желуди. Когда Тереза упала на колени, попробовала проползти вперед, но тут же рухнула и забилась в судорогах, когда хрупкая фарфоровая Анна начала выплевывать сгустки крови, Марина закрыла глаза ладонями и из-под них тотчас же брызнули слезы.

Наконец мы оказались рядом, и тогда я положила руку на бедро Марины. Затем я взяла свободной рукой ее другую руку и поцеловала ее.

— Ваше величество, — сказала я и сделала реверанс. Маринины губы задрожали, и я поцеловала их, чтобы унять эту дрожь. Я схватила ее за голову, привлекла к себе, и она наконец приоткрыла рот в ответ, и я почувствовала тепло ее языка.

Если я встречу бога…

Это так давно, половину прожитых мною лет тому назад. Она не так уж сильно изменилась по сравнению с той девушкой-подростком, что так пленила меня тогда, за церковью, в тени которой ее незрелая грудь под белой блузкой казалась такой рельефной. Если я встречу бога…

Мы раздели друг друга, бойцы нашей прекрасной армии лежали на полу вокруг нас, околдованные чарами углерода, фосфора и неизвестных полимерных цепей. Мы сняли с себя наши свадебные наряды и ювелирные украшения, она позволяла целовать себя и целовала меня в ответ, а затем я повела ее к трону, кожа наша соприкоснулась, и во мне вспыхнуло пламя, которое спало внутри все эти годы.

— Что ты будешь делать, если встретишь бога? — спросила она еще до того, как расцвела у меня на глазах в следующем году, когда я могла следить за ней только издалека, потому что после того, как мои родители умерли, в церковь я уже не ходила.

— Я? Я у него отсосу! — ответила я надгробным камням, после того как ее увели. И повторила эти слова распятию.

И вот прошли годы, и я возвела мою королеву на трон, села рядом с ней и целовала ее. Я повернула рычаг в подлокотнике трона, и три фунта Пи-Си-Пи, кокаина и измельченного амфетамина осыпали нас, так что когда мы облизывали друг друга, наши языки пощипывало от наркотиков.

Если я встречу бога, я у него отсосу…

Она сидела на троне, и ржавый нимб сиял у нее над головой. Я раздвинула ей ноги и скользнула вниз.

Те девушки, что все-таки выжили после моего убойного коктейля, смотрели как мы страстно извиваемся и понимали, что видят нечто большее. «Неужели это и есть бог?» — недоумевали они. Неужели я созерцаю бога, многорукого и потного, такого охуительно сексуального и чувственного?

«Что ты им подсунула?» — спросила меня Марина.

«Прозрение», — ответила я.

Марина вилась подо мной, шевелила бедрами, прижималась к моему телу, тоже покрытому сверкающей наркотической звездной пылью. Я схватила ее запястья, развела их широко, ощущая, как легкие спазмы прокатываются по животу Марины, как ее бедра все сильнее и сильнее сжимают мою голову. Апокалипсис приближался. «Интересно, если бог кончит, не приведет ли это к гибели всего мира?» — подумала я и с размаху насадила запястья Марины на длинные острые гвозди, которые я вбила в концы вертикальной доски, образующей крест со спинкой трона. В этот момент Марина кончила: кровь хлынула из пробитых запястий одновременно с резкими сокращениями ее тазовых мышц.

Моя прекрасная принцесса содрогалась в пароксизмах нарастающего оргазма, распятая на холодном дереве, не зная, кричать ли ей от наслаждения или от пронзительной боли в запястьях и, наконец не выдержав, закричала и от того и от другого.

Я спустилась с платформы, чтобы насладится этим зрелищем. Мое лицо было влажным от ее любовных соков. Догадалась ли она, кто я такая? Или она всегда это знала?

Что я буду делать, если встречу бога?

Этому она меня сама научила в тот день.

Не поклоняйся никому. Не восхищайся никем, потому что в мире есть только одно всемогущее существо, которое имеет всю власть над тобой, которое носит одну с тобой одежду, трахается с теми же мужиками, что и ты, имеет с тобой на двоих одни потроха. Все боги — ненастоящие, потому что единственный бог-ты, и если тебе попадется один из этих обманщиков, ты должен убить его, потому что он лжец. Всякую мелюзгу, в которую никто не верит, даже она сама, трогать не надо: убивай только тех, кто опасен, тех, кто выглядит убедительно, тех, в кого можно почти поверить.

И вот Марина, развалившаяся на троне, пришпиленная к кресту, окруженная выводком своих красоток-учениц, похожих на потравленных тараканов, наконец получила ответ на свой вопрос.

Я начала собирать мои шмотки, чувствуя себя на вершине восторга и наслаждения, хотя в голове у меня слегка мутилось. Я натянула на себя старый комбинезон и туфли на высоком каблуке, потому что они первыми попались мне под руку. Затем я взяла пневматический молоток и гвоздь. Я обмотала волосы изолентой, чтобы они не падали мне на глаза. Я зарядила молоток.

Побросала самые необходимые шмотки в спортивную сумку, не задаваясь вопросом, как я собираюсь жить дальше, потому что это был слишком большой вопрос.

Затем я взобралась на помост к Марине, которая сидела с широко раскрытыми глазами и спокойно смотрела на меня. Кровавые пузыри набухли на ее вздутых от коллагена кукольных губах. Я подняла пневматический молоток и приставила его к ее лбу, в точку, где сходились ее брови. И нажала на курок.

Потому что: что нужно сделать, если встретишь бога?

Отсосать у него — а затем убить!

Расстройство чувств

Он всегда ходил сгорбившись, практически всегда, и, хотя, направляясь ко мне, он ничем не походил на убийцу, он был убийцей. Мы оба были убийцами.