Андрей Васильев - Под черным флагом Страница 25

Хозяин кабинета был седовлас, несмотря на еще не такой уж и почтенный возраст, (я бы дал ему на глазок сороковник, никак не больше), довольно высок ростом, облачен он был в черный костюм и не очень идущий к нему пестрый галстук.

— Харитон, я рад, наконец, познакомится с вами лично — сообщил он мне, встав из-за стола и протягивая мне руку. — Наслышан, наслышан.

Интересно, от кого и про что именно он обо мне слышал? Хотя, возможно, это всего лишь оборот речи.

— Не могу сказать того же, ну просто потому что мне никто ничего о вас не рассказывал — вежливо ответил ему я пожимая крепкую руку. — Надеюсь, я вас не очень этим обидел?

— Совершенно не обидели — хозяин кабинета сел за стол и показал мне на кресло рядом с ним. — Да и откуда вы про меня слышать могли? Хотя странно, что ваши работодатели вам ничего не рассказали о нас.

— Не скажу, что совсем уж ничего не рассказывали — заюлил я. — Но и конкретики никакой не дали.

Игорь Иванович с доброй улыбкой смотрел на меня, явно понимая, что на самом сказали мне не так уж и мало, и что я попросту прибедняюсь. Мне стало как-то стыдно под его добрым и каким-то всепрощающим взглядом, что меня удивило — давненько я за собой такого не замечал.

— Харитон, зачем вы лукавите? — мягко спросил он. — И сказали вам достаточно, да и сами вы обо всем уже явно догадались. Ну, может быть не так и давно, но догадались, я же вижу, как вы глазами по моему кабинету шаритесь. Вы ведь что-то пытаетесь тут увидеть?

— Почему-то я думаю, что вас есть прекрасный обычай, такой же, как и у ваших конкурентов — что-то да хранить в своем кабинете, что-нибудь эдакое, как память о прекрасной и далекой юности — негромко сказал ему я. — В вашем случае, я полагаю, что это меч.

— Нет. — Игорь Иванович покачал головой. — Меч не у меня, меч у моего командора. А у меня — вот.

Он встал, раскрыл створки шкафа за своей спиной и достал оттуда весы, старые настолько, что аж позеленевшие и какие-то… Ну не знаю, несовременные что ли?

Я шумно вздохнул. Всё, все мои домыслы о том, что я всего лишь нафантазировал себе страсти-мордасти нечеловеческие и что пора со спиртным завязывать, с грохотом и дребезжанием покатились под откос.

— Вы простите — хмуро глянул на Игоря Ивановича я, пытаясь пальцем остановить глаз, который реально начал дергаться. — Я в теософии не силен, не смогу сразу определить кто вы, и как вас на самом деле звать.

— Вот в том и есть главная беда сегодняшнего человечества, что многие знания утрачены или просто потеряны — печально сказал Игорь Иванович, или как там его зовут на самом деле. — То, что про меня и моих братьев забыли — это ничего, мы к этому привыкли, но ведь и отца нашего вы тоже забыли, а вот это беда, и беда ужасная.

— Чему учили, то и помним — буркнул я.

Игорь Иванович осуждающе покачал головой —

— И чем для вас это кончилось? В чьи лапы вы попали?

И вот тут меня как будто что-то отпустило, словно морок развеялся, который меня незаметно окутал.

— А в чьи лапы я попал? Надо заметить, что они мне ничего плохого не сделали — с вызовом произнес я. — Наоборот, все очень даже неплохо складывается.

— Вы так полагаете? — хозяин кабинета поудобнее устроился в кресле. — А потом?

— Мне интересно то, что происходит здесь и сейчас — уточнил я. — А что будет потом… Да какая мне разница, я во все эти страсти про Высший суд и прочее такое вообще-то не верю. Вот скажите мне — там и вправду что-то есть?

«Черт, какую статью можно забабахать!» — проснулся во мне журналист. Конечно это никто не напечатает. Скажут, что чернуха, фуфел, совсем исписался и посоветуют попробовать поработать с желтой прессой. Опять же, хозяева посмеются…

— И не подумаю вам ничего рассказывать — совершенно неподобающе для своего положения фыркнул хозяин кабинета. — Не хватало только этого еще.

— Ну вот — я торжествующе улыбнулся. — Стало быть, нечего вам сказать.

— Совет. — Игорь Иванович нахмурился. — Мне говорили, что вы довольно дерзкий и непредсказуемый человек, но все-таки постарайтесь держать себя в руках, по крайней мере в моем присутствии. Да и в целом помните, что смирение — есть добродетель.

— И еще надо подставлять другую щеку, после того, как по первой хлопнули — ухмыльнулся я. — Не мой случай. Вы уж извините, но это не по мне.

— Скажите, а вас совершенно не смущает то, с кем вы говорите? — неожиданно спросил Игорь Иванович, при этом в его глазах явно читалось совершенно искреннее любопытство, он совершенно не пытался напугать меня этой фразой.

— Вы в контексте предыдущей беседы или так, вообще, в мировом масштабе? — уточнил у него я.

— Вообще — пояснил собеседник. — Без привязки к нашей полемике.

— Да нет — пожал плечами я. — Не скажу, что это дело для меня обычное и заурядное вот так запросто говорить с личностями вашего калибра, но в кино, да и в книгах столько народу с вами уже пообщалось, что если шок кое-какой поначалу и был, то сейчас совершенно уже прошел. Вон, и глаз уже не дергается.

— А ведь еще лет двести назад человек при общении со мной мог запросто и с ума сойти — с затаенной печалью сказал мой собеседник.

Двести лет назад… Двести лет назад существа подобного толка не становились героями сериалов, комедий и порнофильмов. Я уж молчу про книги и комиксы…

— Скажите, а как вас на самом деле зовут? — полюбопытствовал я. Собеседник показал глазами на весы, но я помотал головой. — Ну не знаю я, не знаю!

— Имя мне Иеремиил, я один из восьми архангелов господних, офицер воинства Господнего.

Что-то резануло мне слух в его самоописании, но сразу я не понял, что именно.

— Иерем… — я запнулся на произнесении этого крученого имени и спросил у архангела. — А можно я вас по старинке буду называть? Имя у вас конечно красивое, но язык сломать можно…

— Извольте — разрешил мне он.

Я помолчал, переваривая новость, покачал ногой и тут сообразил, что не так, что меня смутило.

— Один из восьми? Так архангелов же всего семь? Точнее шесть, и Михаил?

Знания в этих науках у меня были разрозненные и неполные, но это я знал точно — как-то из любопытства меня в одну секту занесло, в поисках материала для статьи, так там про это самое воинство божье подробно рассказывали.

— Нет, нас восемь, просто меня не часто упоминают в священных книгах — без злобы и раздражения сообщил мне архангел. — Ибо миссия моя скромнее, чем у остальных.

— А какая у вас миссия? — немедленно спросил я.

— Не ленись и посмотри сам в этом вашем интернете — осек меня архангел. — Человек должен трудиться.

А потом удивляется, почему мы такие беспамятные. Нравоучения нынче никому не нужны, учить это вообще самое простое, а особенно просто другим морали читать.

— Сейчас вы обо мне подумали плохо — в глазах архангела плеснулась печаль. — А зря.

— Блин, вы мысли читаете что ли? — возмутился я. Одни в моей башке с помощью программы шарятся, этот вон вообще Вольф Мессинг крылатый…

— Вовсе нет. — Игорь Иванович улыбнулся — У вас все на лице написано.

Я насупился — вот уж не думал что я такой предсказуемый.

— Да ладно — хмуро пробормотал я. — С вашими-то возможностями.

— Все наши возможности придумали вы, люди, а на самом деле не так их и много. Точнее, их много, но мы не можем ими пользоваться здесь, внизу. Мы не можем читать мысли, мы не можем убивать силой взгляда, и перемещаться в любую точку планеты мы тоже не можем. У себя, там, мы всемогущи — но не здесь. Есть правила, которые невозможно обойти, это грозит нам утратой своей сущности.

— Только вам? — уточнил я.

— И моим извечным врагам тоже. И поэтому мы действуем теми методами, которые нам присущи — наше оружие это слово и убеждения, а мои оппоненты используют деньги и игру на низменных инстинктах рода людского.

— То есть вы не можете причинять вред людям? — слегка ошарашенно спросил у него я.

— Не совсем так — архангел покачал головой. — Тут очень важный аспект — что именно считать вредом. Вот вас, например, купили…

— Чего это! — возмутился было я, но замолчал, поняв что глупо спорить — ведь купили же?

— То, что вас купили — это воздействие на вашу личность, но вы сами это вредом для себя не считаете, а стало быть это допустимый метод игры. А вот если бы вас перед этим пытали, навязывая свою волю и мировоззрение — это нарушение правил.

— То есть действия направленные на меня должны быть одобрены мной? И все?

Архангел поморщился.

— Вы все упрощаете, тут все очень непросто, здесь нет четких границ, но есть твердые правила. Скажем так — все решает ваша добрая воля. Все что вы делаете, должно происходить потому что вы этого хотите сами. Представьте себе избирательную компанию — вы же все равно кого-то выбираете, а избираемые борются за ваше мнение, используя разные методы — агитацию, материальное стимулирование, лесть, обещания — да мало ли.