Стивен Хант - Небесный суд Страница 25

— Что ты такое болтаешь, старый козел?! — воскликнула комитетчица. — В Гримхоупе нет никакого квартала под названием Вокстион!

— Насколько я понимаю, демсон, ваши познания географии столь же скудны, сколь и ваши риторические способности. Вокстион был когда-то провинцией Квотершифта. Не сомневаюсь, что теперь он носит новое, мерзкое название. Например, двенадцатый округ Содружества Общей Доли или что-то в этом роде. Для меня это крайне непривычно и неудобно, поскольку я ношу титул графа Вокстиона.

— Аристократ!

Убийца положил трость на верстак и медленно приблизился к женщине.

— Да, верно, аристократ. Хотя ваши единомышленники-карлисты в моей стране приложили все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы избавиться от мне подобных. Я собственными глазами видел, как толпа ваших самодовольных компатриотов повела моих слуг, жену, детей и внуков к Гидеонову Воротнику.

Комитетчица наконец распознала опасность, исходившую от старого аристократа, и бросилась в переднюю. В то же мгновение в руках у графа появился газовый пистолет с похожей на перечницу насадкой на стволе. Секунду спустя женщина лежала на полу, окутанная облачком пахучего пара.

— Хочу дать вам совет, демсон, — произнес граф Вокстион, стоя над бесчувственным телом. — Лучший способ бороться с голодом — не делать того, что сделали вы, когда прибрали к рукам все продовольствие континента, забросили на два года революции пашни, истребили выстрелом стрелы в шею всех, кто мало-мальски разбирается в сельском хозяйстве!

Слоукогс попытался наброситься на убийцу сзади, однако граф опередил его. Опустившись на колени, он выхватил висящее у него за спиной двуствольное гарпунное ружье, из которого, напоминая черную когтистую лапу, вылетела стрела и вонзилась прямо в корпус паровика. Граф быстро шагнул в сторону, а Слоукогс отлетел к двери мастерской. Из его пробитого бойлерного сердца с шипением заструился пар. Капли воды закапали на пол.

Молли метнулась к раненому паровику. Граф быстро навел на нее ствол газового пистолета.

— Извини, мягкотелая Молли, — слабо прошептал Слоукогс. — Я подвел тебя.

— Нет, Слоукогс, ты ни в чем не виноват! — успокоила его Молли, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Это я тебя подвела, приведя сюда.

— О, прекратите! — произнес граф Вокстион и бросил на пол кучку заржавленных шестеренок Гиэр-Джи-Цу. — С тем же успехом ты могла бы обвинить во всем контролера станции «Гардиан Рэтбоун». М-да, нелегкая это вещь — пытать мага-паровика! Такие, как он, могут блокировать свои болевые центры. Мне пришлось искать специалиста, которому удалось разобрать вашего друга до такого состояния, что он сам захотел сообщить мне, где ты находишься.

— Ты мягкотелый варвар! — изрыгнул проклятие Сильвер Уанстэк. — Да покарают тебя Паро-Лоа за творимое тобой зло!

Граф Вокстион небрежно вскинул ружье, и, не целясь, выстрелил в одну из ног Уанстэка оставшимся гарпуном. Потеряв равновесие, старый паровик завалился на пол. Он попытался встать, но это ему не удалось, и он снова упал, потеряв сознание из-за болевого шока поврежденных клапанов.

— Вряд ли меня можно назвать варваром, — произнес граф, обращаясь к неподвижному телу паровика. — Контролер признался, что считает тебя безумным, давно отработавшим свое паровым котлом, малюющим картины при помощи грибной водицы и крови остроклювов. Вынужден признать, что он не смог ввиду своей эстетической убогости с надлежащей точностью описать твои живописные творения. Они превосходны, паровик. Признаюсь тебе как художник художнику и посему оставлю тебе руки и зрение. Можешь считать это профессиональной солидарностью, любезностью со стороны такой творческой натуры, как я. Я даже возьму на себя смелость и прихвачу одну из твоих миниатюр — девушку на фоне каменной стены каньона.

Молли сделал шаг в направлении лестницы, однако ствол пистолет быстро переместился и теперь был направлен прямо ей в голову. Резиновая трубка, торчавшая из его рукоятки, покачивалась подобно кобре, выглядывающей из рукава факира.

— Прошу тебя, Молли, воздержись от опрометчивых поступков. Мне поручено доставить тебя в нужное место живой. Да и нет в Гримхоупе каминных труб, в которые ты могла бы юркнуть.

— Живой! — презрительно процедила Молли. — Приглашение на ужин обошлось бы вам гораздо дешевле!

— Не стану вводить тебя в заблуждение, моя милая. У меня такое ощущение, что мой заказчик лишь ненадолго подарит тебе жизнь.

— Можете передать моему отчиму, чтобы он убирался ко всем чертям!

— Отчиму? — неподдельно удивился граф-убийца. — Может быть, дело обстоит и так, хотя лично я сильно в этом сомневаюсь. Впрочем, не важно. Я больше не участвую в таких делах. Я почти всю свою жизнь следовал этим курсом, однако он привел меня к кладбищу, где полным полно могил моих друзей, родных и боевых товарищей.

— Позвольте мне помочь Слоукогсу, — попросила девушка.

Граф отрицательно покачал головой.

— Уж слишком скользкая ты, милашка. Слишком проворная, легко выскальзываешь из рук. К тому же я целился в твоего друга с паровым котлом вместо туловища. Накинь капюшон и попрощайся с друзьями. Помни, если по пути из Гримхоупа ты попытаешься кого-нибудь позвать на помощь, то будешь мертва прежде, чем успеешь разомкнуть свои прекрасные губки. Мой заказчик за тебя живую выложит мне кругленькую сумму, но и за мертвую я получу почти столько, ну, скажем, чуть меньше.

Молли попыталась приблизиться к паровику, но граф бесцеремонно подтолкнул ее к двери.

— Слоукогс! — крикнула она.

— Следуй своей модели, мягкотелая Молли, — прошептал умирающий железный человек. — Куда бы она ни привела тебя.

Оказавшись за дверью, Молли попыталась с кулаками наброситься на убийцу.

— Ты убил его, мерзавец!

— Я повел за собой двадцать тысяч воинов на кровавую битву, вернее сказать, бойню при Маранго, — ответил граф. — Я любил этих людей. Одним существом больше, одним меньше, это лишь цифры, Молли Темплар. Всего лишь ничтожные цифры во всеми забытой бухгалтерской книге, в которой больше никто не сможет разобраться.

Вытащив из кармана ключ, граф закрыл дверь мастерской. На улице к ним приблизился какой-то толстяк.

— Металлический компатриот дома? — спросил он, тяжело дыша.

— Радость, охватившая его после митинга, оказалась слишком велика, компатриот, — ответил граф. — Сейчас он отдыхает.

— Но на двадцатой фабрике сломался конвейер! Что я скажу нашим комитетчикам?

— Что же вы им скажете? — задумчиво проговорил граф. — Скажите им, что металлический компатриот приводит в порядок свои ноги.

Попасть в Гримхоуп в обществе всем известного паровика вроде Сильвера Уанстэка оказалось относительно легко, во всяком случае, проще, чем попытаться покинуть пределы города.

— Предъявите пропуск, компатриоты) — потребовали встретившиеся графу и Молли солдаты.

— Нам стало известно о нашествии целой стаи остроклювое на фермы, — хладнокровно ответил злодей. — Может сильно пострадать продуктивность. Комитет строго спросит с нас за это.

— От этих остроклювов одна головная боль, приходится бросать людей на борьбу с ними, когда и без того не хватает рабочих рук. Как будто нельзя разводить кого-то еще, например этих тварей с коротким черным мехом. Но мне нужно посмотреть на твой пропуск, если ты хочешь отправиться на пикник со своей красоткой, компатриот.

— Разумеется, сейчас покажу, — спокойно ответил граф и засунул руку в складки одежды. В следующее мгновение грохнул взрыв, которым сорвало крышу с фабрики на дне долины.

— Туитцилопочтли праведный!

— Оставайся здесь! — приказал сержант одному из своих солдат. — Остальные за мной! Это, должно быть, контрреволюционеры из Совета Анархии!

Граф Вокстион улыбнулся оставшемуся солдату.

— Разве может хорошая революция обойтись без контрреволюционеров?

— Стой, где стоишь, компатриот! — нахмурился часовой. — Пока мы не выясним, что случилось в городе, ты не сдвинешься с места!

— Не очень-то это по-братски, компатриот! — отозвался граф и нагнулся, чтобы поднять что-то с земли. — А что касается фабрики, думается мне, вы наверняка обнаружите того, кто довольно беспечно отключил водяную систему на одном из паровых котлов. Смотри-ка, червяк!

— Думаешь, мне есть дело до какого-то дурацкого червяка?

Молли попыталась отскочить в сторону, но граф подтолкнул ее на прежнее место.

— Это вопрос философского свойства, дорогой компатриот. Там, откуда я родом, вопрос равенства облечен в иную форму. В наших краях он называется вендеттой.

Граф вскинул руку с пистолетом, и в лицо солдату устремилось облачко газа. Часовой, как подкошенный, рухнул на землю. Убийца бросил червяка на его тело.

— Вот видишь, компатриот. Я уравнял тебя с моей семьей и этим трудолюбивым возделывателем почвы. Да возрадуются черви новой пище!