Почему тебя похитили - Дж. Т. Лоуренс Страница 25

― В два раза меньше кофеина, с добавлением стевии, соевое молоко.

Он принимает у нее стаканчик, снимает пластиковую крышечку и делает небольшой глоток.

― Так вы ангел. Я так и подумал, когда вы вошли. Вся такая огненноволосая, сексуальная и все такое, в ореоле света. Вы здесь для интервью «Феминаци»?

― Нет, ― отвечает она. ― Я займу всего пять минут.

― Что я могу для вас сделать?

Кирстен садится на старый потрепанный офисный стул, придвигает его ближе.

― Насчет вашей статьи в сегодняшней новостной ленте…

― Обезьяны, которую научили разговаривать? Мои источники клянутся, что это правда.

― Нет, женщины. Женщины, совершившей суицид.

― А, ― произносит он, ― вы родственница? Мы не смогли найти родственников, копы тоже не смогли, так что мы взяли на себя смелость и дали ей имя. Не было ни друга, никого, кого можно было спросить. Если вы…

― Нет, ― вмешивается Кирстен, ― у меня есть лишь один вопрос, вопрос о том, как она умерла.

― Никаких сомнений в самоубийстве, девчуля.

― Вы уверены?

― Никаких следов взлома. В действительности, окна и двери были заперты изнутри. Суперинтенданту пришлось входить, разбив окно, у леди было что-то около десяти замков на входной двери.

Он фыркает.

― Ну, это иронично. Запереться от злодеев снаружи, чтобы засунуть голову в духовку.

― Когда вы думаете, она умерла?

Журналист опускает взгляд на кипы бумаг, разбросанных по столу, и через несколько секунд, находит голубой документ.

― Это упорядоченный беспорядок.

Мужчина улыбается ей, жестом показывая на хаос на столе.

― Только так я могу все найти.

Кеке права: это копия полицейского отчета.

Он пролистывает несколько страниц и останавливается, показывая на что-то, что Кирстен не видит.

― Предположительное время смерти вечер предыдущего дня.

― Но как они нашли ее так быстро?

― Она не появлялась на приемах у своего психиатра, не отвечала на ее звонки. Похоже, она не покидала квартиру всю неделю.

― Есть еще что-нибудь?

Зазвонил его телефон, но он перевел его на беззвучный режим.

― Не так уж много. Самоубийства стали почти эпидемией. Сука шизанулась и наложила на себя руки. Такое происходит каждый день в этом сумасшедшем городе. Поверьте мне, я видел вещи и похуже. Намного хуже. На самом деле, я помню, что подумал, какая она сознательная, что так чистенько умерла.

― Что вы имеете в виду?

― Ну, знаете, она бы просто могла выпрыгнуть из окна, перерезать запястья, приставить пистолет к голове. Вы хоть представляете, как отмывать такое?

Изображения ее родителей, напоминавших восковых кукол, всплыли перед ее глазами. Темно-красные дыры, рыдания.

― Никогда не думала об этом в этом ключе.

― Ну да, в основном суицидники — эгоистичные ублюдки. Мы называем их жертвами суицида, но, ха! Едва ли. Мужчины хуже, всегда разводят самый беспорядок. Свиньи. Кажется, им нравится драматически оставлять после себя кровь и ошметки. Оставить свою метку, как собака, писающая на дерево. Женщины более сознательны. Обычно они делают это с большим изяществом: таблетки, удушение, утопление.

― Но она жертва, ― говорит Кирстен. ― То есть, она была нездорова… она ничего не могла с этим поделать.

Он поджимает губы, выражая несогласие. Его телефон начинает звонить снова.

― Я могу помочь вам еще с чем-нибудь? У меня дедлайн в шесть часов вечера, а я еще не проверил факты.

Она встает, чтобы уйти, выбрасывая в мусорную корзину свой стаканчик от кофе. Кофеин притупляет ее синестезию, так что у нее возникает ощущение, что она движется в монохроме. Она все еще не верит, что обычные люди видят мир таким. Скучным.

― Не было ничего странного? Ничего, что вы подумали, могло быть странным?

Журналист почесывает голову кончиком карандаша. Качает головой, но затем замирает, прищурив глаза.

― Было кое-что… я хотел написать об этом в статье, но Эд сказал, что это лишнее. Он не хотел, чтобы все выглядело так, будто мы насмехаемся над леди.

― Что это было?

― Кое-что, что сказала копам мозгоправ. Я не опрашивал ее лично, но она сказала, что женщина страдала бесконтрольными параноидальными маниями. Она слышала, разговаривающие с ней голоса, которые говорили ей совершать разное дерьмо. Также у нее была идея фикс, что в нее вживили микрочип, я не знаю, пришельцы, иллюминаты или еще кто. У нее в задней части шеи была шишка, сколько она себя помнит, и женщина начала верить, что это отслеживающий чип. Думала, что кто-то следит за ней. Может быть, она посмотрела слишком много фильмов девяностых. Но это круто, знаете ли, поэтому я хотел написать об этом в статье. Я хочу сказать, что редакция сказала, что будет хорошо получить больше читателей, но мне пришлось утаить самую любопытную деталь. Эд временами бывает таким ублюдком.

― Так вы, в самом деле, хотите сказать, что у нее были «не все дома», и она и правда убила себя.

― Да, мэм. О, и еще кое-что…

Нахальное дерьмо называет ее «мэм», будто ей в два раза больше своих лет.

― Да?

― Там были собачьи миски… и собачья шерсть, но никакой собачьей еды, и, ну… никакой собаки.

Она уставилась на него. Его одежда только что лишилась цвета. Она фотографирует его своей миниатюрной камерой.

― Вы выглядите так, будто только что вышли с обложки журнала пятидесятых «Drum». Мне нравится ваш стиль. Спасибо вам за помощь.

― Вы же Кирстен Ловелл, верно?

Она удивлена, кивает.

― Я только что вас узнал. Мне понравилось ваше фотоэссе на тему сомалийских пиратов. Оно было реальны крутым. Потрясная работа. Эпическая вещь.

То было годы назад, откуда он знает, что снимки были ее? Эссе было тех времен, когда она была молода и безответственна, выполняя опасную работу в попытке заполнить «Черную Дыру». Это не сработало, но она выиграла несколько наград. Это помогло ей продвинуться по карьере, придало ей популярности в журналистских кругах.

― Теперь вы фрилансер? ― спрашивает он.

Она кивает.

― Теперь у меня есть возможность сколько угодно паниковать из-за нестабильной занятости.

Это старая шутка. Он улыбается, с благодарностью салютует ей кофейным стаканчиком на прощание.

***

Он ждет, пока она не исчезнет на эскалаторе, а затем набирает номер.

― Она приходила.

Мужчина не знает, почему коп хочет это знать, но такова сделка. В обмен он получил копию полицейского отчета. Маутон ― коп, в конце