Дэвид Марусек - Счет по головам Страница 26

— О-о-о, — произнесла женщина.

В прохладном воздухе пахло солью и йодом. Вдали сверкнула молния, прокатился гром. Зазвучала сублиминальная музыка.

Эти люди, конечно, и раньше бывали в сенсориях. Но в наши дни одним дымом и лазерами впечатление не создашь, а «Э-Плюрибус», этого у нее не отнимешь, умела создавать впечатление. Обернувшись на звук трубы, однодневные увидели вместо лифта высоченную пирамиду-зиккурат, уходящую в желтое небо. На ее усеченной вершине, у самых розовых облаков, стояла гигантская корпоративная эмблема — Человек.

Это был один из самых известных символов Объединенных Демократий, и сейчас они видели перед собой его полную версию. Изображение менялось ежесекундно, варьируя пол, возраст, этническую принадлежность, черты лица, волосы и одежду. Зрителей это гипнотизировало. Говорили, что, если смотреть достаточно долго, можно увидеть каждого из пятнадцати миллиардов жителей Земли — всех, кроме себя.

И не только их, но и всех дорогих тебе умерших — родителей, детей, супругов, любовников и друзей.

И не только их, но и тех, кем ты мог бы стать, если бы в свое время сделал правильный выбор, если бы имел нужные связи, если бы тебе больше повезло.

Недурственно, в общем, для корпоративной эмблемы.

На каменных ступенях под Человеком расположился пантеон видеоидолов — тысячи прославленных имитозвезд всех времен. Знаменитая Академия «Э-Плюрибус», самая большая коллекция ограниченных изданий из всех существующих. Спутники Богдана восторженно заахали. На нижнем ярусе одиноко дожидалась Аннет Бейджинг в просторном домашнем платье, которое она сделала таким популярным благодаря многолетнему сериалу «Клейборны».

— Добро пожаловать! — произнесла она с придыханием. — Приветствую всех в доме «Э-Плюрибус»! — Она воздела свои красивые руки, склонила прелестную головку. Аудитория бурно зааплодировала. — Дорогие гости, вас избрали сегодня для очень важной и волнительной задачи: предпочтительного голосования. Общество, как вам известно, способно служить гражданам лишь постольку, поскольку оно их знает. Сейчас оно обращается к вам. У каждого из вас есть голос, который нужно услышать, и сердце, в глубины которого нужно проникнуть. — Она указала на бесконечно разнообразную статую высоко над ними. — Вы и есть настоящий Человек. В конгрессе, в парламенте, в зале суда, в комнате для совещаний Человек говорит вашим голосом. Я знаю, наши методы могут немного озадачить, — продолжила она после паузы, — особенно при первом визите к нам. Поэтому мы попросили моих друзей помочь нам.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ! — дружно возгласили имиты у нее за спиной, еще более взбудоражив новеньких.

— Мы просим каждого выбрать самую любимую свою знаменитость из любого периода времени в свои персональные гиды на весь этот день. Не стесняйтесь назвать избранника вашего сердца. Она или он вам непременно откликнется. Мы все здесь друзья, выбирайте кого вам будет угодно — даже меня! Целый день мы будем выяснять ваши вкусы и мнения — копаться в ваших душах, если хотите, но сначала я попрошу вас ознакомиться с условиями работы и поставить свою подпись, если вы с ними согласны. После этого мы сразу займемся оглашением ваших тайных желаний, и названные тут же спустятся к вам.

Мало кто из временных дал себе труд прочесть контракт, появившийся перед ним в воздухе. Нетерпеливо махнув, они называли Беверли Беттлсон, Кэри Гранта, Агнишелло дель Сур, Хэмфри Богарта, Юрека Рутца, Мэрлин Монро, Рональда Рейгана и так далее, и так далее. «Здесь!» — радостно откликался каждый из вызванных. Звучали фанфары, и полубог сходил вниз по грандиозной лестнице пирамиды.

Богдан, воспользовавшись моментом, проскочил мимо Аннет за стенку-невидимку, скрывавшую один из служебных лифтов.

— Привет, Богго, — сказала Аннет — так его называла только она. — Улыбочку?

Ей он мог улыбаться без конца. Именно она была его тайным желанием. Ничего, что она взрослая, ничего, что обыкновенная гологолли — он любил ее всем своим сердцем.

— Само собой, Нетти. — Так ее называл только он. — Я, правда, малость опаздываю…

— Мы заметили, — усмехнулась она. — Не стану задерживать, только передам: тебя вызывают в отдел кадров.

— В отдел кадров? — дрогнувшим голосом повторил Богдан. — Зачем?

— В среду в три пятнадцать.

— Из-за того, что я опоздал? Это просто случайность, я ничего поделать не мог. Больше это не повторится.

— Уверена, что не повторится, — засмеялась она. — Ты очень пунктуальный молодой человек, поэтому вряд ли тебя из-за этого вызывают. Календарь показывает, что в среду исполняется первая годовщина твоей работы у нас.

Богдан посчитал в уме.

— Точно! А я и забыл.

— Зато «Э-Плюрибус», я думаю, не забыла, — подмигнула ему Аннет. — Извини, Богго, пойду займусь отстающими.

Двое временных все еще пытались расшифровать, что написано в их контрактах. Другие уже отправились в путь через бескрайнюю мраморную равнину с голиками своей мечты. Цель их путешествия — павильон, едва заметный на горизонте. Расстояние было иллюзорным только наполовину: им предстояло пройти от лифтов на южной оконечности башни до лестничной клетки на северной, а это добрых полклика. Рядом с Гаррисоном Фордом, графом Увагой и Одри Хепберн дорога покажется еще более длинной. К тому времени, как они доберутся до павильона и вставят затычки, «Э-Плюрибус» успеет загрузить их персональные файлы, произведет затылочно-подъязычную нейроградуировку, определит нижний уровень респонденции и подберет для каждого индивидуальные тесты на утро.

Все путем. Он, Богдан, становится настоящим специалистом в области социологии. Может, в компании заметили, как хорошо он работает. Может, кадры продлят ему контракт и дадут премию, а то и повысят.

Кишечные зонды, они же затычки, были обязательны не только для «дырок», но и для постоянных работников. Зонд, или пробник, представлял собой пучок подвижных электродов, соединенных специальными наконечниками. Его гликолевый футляр таял при температуре тела. Конической формы, четырнадцати сантиметров в длину, он напоминал миниатюрную, покрытую жиром рождественскую елку и пахнул как порошок для ванн. Вставлять его было очень просто. Богдан на основе долгого опыта проделывал это совершенно автоматически, с юмором вспоминая о «дырках», делающих это впервые. Он запер за собой дверь «зарядной» кабинки, расстегнул скаф ниже пояса, сел на унитаз, и сиденье само опустило его на зонд. Последовал секундный дискомфорт, пока футляр всасывался в слизистую ободочной кишки, и легкий перистальтический спазм — это пара электродных волокон подсоединилась к блуждающему нерву. Вышедший из кабинки Богдан преобразился в говорящую аналитическую машину.

Богдану предстояло выполнить третье за день задание — два первых он пропустил. В небольшой аудитории сидело вокруг голопространства около дюжины «дырок», все еще взволнованных новизной своих ощущений. Двое были итеранты, стивы; они уже отделались от своих гологидов и довольствовались обществом друг друга. Еще несколько человек, чартисты, сидели рядом в дружелюбном молчании. Богдан сделал им чартистский знак, вызвав подозрительные взгляды — он не носил кодьяковских цветов на работе.

Свет в аудитории погас, зазвучала веселая музыкальная тема. Специальные камеры перенесли зрителей в Чикагскую пластическую клинику, где трое человек привлекательной наружности, две женщины и мужчина, дожидались только что сданных анализов. Они решили слиться воедино хирургическим путем, но все еще обсуждали, какую конфигурацию им лучше принять.

Богдан, проработавший год в «Э-Плюрибус», заподозрил в этом консенсус-видео, наименее любимое им. Сюжет развивался на основе совместных ощущений аудитории. Профессиональный опыт подсказывал, что история вскоре свернет в привычное русло лжи и затаенных обид. Трое красивых, остроумных молодых людей, с виду аффы, решили стать единой плотью, но вопрос в том, чья это будет плоть? Какого пола? Может быть, комбинированного? Для людей, желающих стать одним целым, они удивительно долго не могли достигнуть согласия, и легкий юмористический тон их дискуссии доходил уже до абсурда.

Так, во всяком случае, считал Богдан. Зрители смеялись умеренно, и сюжет начинал принимать весьма странный оборот. Разговор перешел на Чикагский купол, который должны были снять в этот вечер. Через пару минут идиоты-пациенты, открывшие видеофильм, исчезли, сменившись куда более осмысленными персонажами: новая троица укладывала чемоданы, собираясь бежать из Чикаго в другой город, по-прежнему защищенный куполом.

«Э-Плюрибус» время от времени добавляла новые линии, пытаясь возбудить у зрителей интерес к другим темам. Одна из троих выиграла в лотерею и не хотела делиться с другими двумя, а они без ее ведома дали объявление, чтобы подыскать вместо нее кого-то другого. Все трое не могли договориться, куда ехать в отпуск, и прочая дурь в том же роде. Но все эти нити очень быстро вплетались в общую озабоченность на предмет купола. Как ни старалась «Э-Плюрибус» оживить сюжет, он всегда упирался в купол, купол, купол.